Охота на сопках Маньчжурии - Владислав Юрьевич Морозов

Максимально осторожно я спустился по этой лестнице вниз, до самого конца.

И опять упёрся примерно в те же «новые ворота», увидев, что прохода передо мной снова нет, а есть только сплошная стена из красного кирпича без малейших признаков входной двери.

Как-то всё это однообразие уже начинало надоедать…

Тем более что автоматика уже рисовала мне примерный контур прохода, а слабая отметка «клиента» вполне чётко фиксировалась за этой фальшстенкой.

Долго думать не следовало – ведь, войдя, он непременно схватится за какое-нибудь заранее заготовленное оружие, и играй с ним потом в старинную дворянскую забаву «дуэль через платок на десяти шагах»…

Так что на сей раз я прошёл через эту иллюзию буквально «грудью на стенку», просочившись легко, как сквозь туман.

Н-да, кажется, «клиент» действительно был скорее ботаном из числа вольнодумных псевдоучёных (мне его описывали как «исследователя-наблюдателя»), нежели военным или профессионалом по части «плаща и кинжала».

Внешняя маскировка смотрелась вполне на уровне, но всё-таки абсолютно без фантазии. Весь этот «оптический обман зрения» следовало сочетать как минимум с сигнализацией, а как максимум – с какой-нибудь убивалкой. Ну или хотя бы оборудовать внутри голографическую «комнату страха» с какими-нибудь светящимися демонами и скелетами…

Хотя для последнего имеющегося у него устройства, как я уже отметил для себя, могло просто не хватать не только мощности, но и функциональных возможностей.

А серьёзно облегчить себе жизнь за счёт «внутренних резервов» он тоже навряд ли мог. Уж больно время для своих закидонов выбрал неудачное. Здесь ещё не придумали ни готовых конструктивно отработанных противопехотных мин, ни даже нормальных ручных гранат, чтобы элементарную растяжку смастрячить. Да чего там, тут даже ручного пулемёта или пистолета-пулемёта днём с огнём не сыскать за отсутствием таковых даже в виде опытных образцов. Пока что тут по-прежнему воюют в основном по суворовскому принципу более чем столетней давности: «Пуля – дура, штык – молодец!».

Ну а мастырить какие-нибудь самодельные взрывные устройства – это для 1904 года и вовсе занятие не для средних умов. Что-то подсказывало мне, что «клиент» – это не упёртая народовольческая компания цареубийц Перовской с разными там Кибальчичами и Халтуриными и даже не развесёлый среднестатистический левоэсеровский боевик-террорист. Ведь грамотно сложить нечто, способное гарантированно взорваться в нужном месте и в нужное время, из тола, пироксилина или любой другой взрывчатки, которую в наше время заслуженно считают сугубо «промышленной», да ещё и с самыми примитивными детонаторами, – это вам не информацию японцам сливать да артефакты по храмам тырить. Такому надо учиться долго и сугубо практически. Суровая это была вещь – минно-взрывное дело начала прошлого века…

Дальше мне надо было действовать ещё быстрее, поскольку за последней фальшивой стенкой было уже не темно. Думаю, что всё дальнейшее заняло считаные секунды, но для меня они растянулись практически в часы.

Дымящаяся спина «клиента» маячила впереди меня на фоне каменного свода потолка в подсвеченном каким-то неживым бледно-молочным, с зеленоватым оттенком, светом подвальном полумраке. Сам подвал навевал дешёвые аналогии насчёт Эдмона Дантеса и прочих книжно-киношных «сидельцев». А вот свет очень напоминал ночное дежурное освещение в какой-нибудь горбольнице или морге. И, кажется, та самая мобильная хроноустановка (по-моему, она в этот самый момент была включена) находилась в самом конце подвала, и именно от неё в основном и исходило это слабое и не особо приятное свечение, поскольку никаких ламп и прочих источников света я не увидел.

Подтверждая это, автоматика сразу же выдала предупреждение о каком-то энергетическом возмущении в конце подвала (потом я действительно различил где-то там, на фоне дежурной подсветки, какое-то цветное мерцание в весёленьком стиле новогодней ёлочной гирлянды), который был разделён примерно надвое довольно странной, расположенной относительно далеко от подвальной лестницы поперечной стенкой с узким проходом посередине.

Едва войдя, я понял, что это никакая не стена, а скорее довольно неряшливая импровизированная баррикада, не доходящая до потолка, но зато снабжённая парой амбразур, сложенная из битого кирпича (в один-два слоя), дополненного досками и ещё бог знает чем. Тоже мне, Красная Пресня…

И сразу же стало видно отметку от некоего второго человека, который затаился за этой самой «баррикадой» (судя по всему, как раз у условной амбразуры), причём с оружием в руках.

Что за оружие, кстати? О, да это примерно такой же, как и у меня, «Маузер»?! К-96 калибра 7,63 мм, образца, если не ошибаюсь, 1898 года, с примкнутой кобурой-прикладом. А кроме этого пистолета, автоматика зафиксировала наличие в этом подвале ещё по меньшей мере десятка стволов, а также запаса патронов и взрывчатки.

Ну хоть что-то наш «клиент» успел приготовить. Ей-богу, лучше бы могилку выкопал…

И, кстати, вес этого второго «дитя подземелья» автоматически определился в 43 кило, а пол – как «женский».

Как интересно…

И кто же этот второй человек? А вернее – вторая?

Мыслительный процесс, что называется, пошёл…

Так, про заложницу мне, допустим, говорили, но если она и есть заложница, то я – султан Брунея. Какого хрена она с оружием? Выходит, заложница и «баба-ведьма» всё-таки одно лицо? Нет, что-то тут творилось явно не то…

Источающий дым «клиент», едва уйдя за баррикадную стенку, хрипло проорал:

– Er ist hinter mir!! Schiesen!!!

Что означало: «Он сзади меня, стреляй!» Вот только почему по-немецки-то? И обращался он единственно к своей вооружённой бабе, которой, похоже, не велено было открывать огонь без команды. Интересно, что автоматика перевела эти слова как «Он сзади! Убей его!».

Хотя хрен редьки не слаще…

Понимая (суперИКНС буквально взвыл, предупреждая), что сейчас в меня точно выстрелят, я прицелился во «второго человека» (благо лжебраунинг всегда наготове) и нажал на спуск.

«Гипф» вполне пробил эту их баррикаду, толщины которой явно не хватило (не учли, однако, на обычную пулю рассчитывали!) для хотя бы частичного глушения его убойного импульса.

В тишине подземелья раздался неприятно-визгливый женский вопль боли и удивления, а потом, запоздало, слитно бабахнули три пистолетных выстрела, пришедшихся в потолок, в паре метров впереди меня – хренова «недоснайперша» явно сползала на пол, и в ходе этого процесса ствол в её руках задрался вверх, хотя спуск она чисто инстинктивно успела надавить.

Единственным видимым эффектом была полетевшая в разные стороны кирпичная пыль с мелкими щепками и оглушительный, по причине замкнутого пространства, звук.

Вот это снова было в минус мне, как якобы профессионалу, поскольку неизвестно, как шум этого выстрела слышали снаружи. Я не мог знать, заглушили ли этот звук толстые стенки и своды подвала в сочетании с создающей голографическую обманку хренью (хотя я был совершенно не в