Всемирная история. Османская империя - Евлоев Роман

«Возлагающая все свои надежды на БогаНаищедрейшая султаншаМать Падишаха, укрепительница религии»

Масштабная благотворительная деятельность еще больше укрепила авторитет матери султана. Даже проигранная валиде борьба с невесткой Сафие, чья изящная интрига удалила Нурбану из султанского дворца, не ослабила ее позиций. За год до смерти валиде ее власти все еще хватало даже на свержение неугодного ей великого визиря. Первый министр империи Синан-паша, которого такое положение дел не устраивало, был снят с высокого поста и с позором выслан из столицы, после чего, по свидетельству венецианского посла Контарини, Нурбану протолкнула на освободившееся место своего ставленника.

Однако время и возраст постепенно брали свое. После переезда в отдельный дворец в константинопольском квартале Еникапы главным связующим звеном Нурбану с внешним миром стала иудейка Эстер Хандали, которая служила в качестве секретаря и посредницы еще Хюррем-султан. Изначально она попала в гарем как торговая представительница своего мужа, Ильяса Хандали, который делал ювелирные украшения для обитательниц гарема, и сумела добиться расположения Роксоланы. Женщины гарема, даже такие могущественные, как жены и матери султанов, не имели непосредственного сообщения с внешним миром и в качестве посыльных использовали свободных женщин из Константинополя, преимущественно иудеек. Таких посыльных называли «кира». После смерти первой покровительницы Эстер стала кира для ее невестки. Последние годы жизни Нурбану вызывала ее во дворец столь часто, что это стало источником для сплетни о любовной связи Эстер и вдовствующей султанши.

Нургану скончалась в начале декабря 1583 года. Ее сын Мурад III был безутешен. Чтобы почтить память матери наилучшим образом, султан пошел на еще большее нарушение протокола, чем некогда его дед Сулейман Великолепный. Вместо того чтобы скорбеть в тишине дворца, как предписывалось обычаем, Мурад III не просто принял непосредственное участие в похоронной процессии – он лично нес на плечах носилки с телом усопшей до мечети Мехмеда II Завоевателя, где над ней прочитали заупокойную молитву. Эта мечеть, самая отдаленная от султанского дворца из всех мечетей, была выбрана султаном сознательно: Мурад рассчитывал, что таким образом за упокой души его матери помолится наибольшее количество людей. Впрочем, в таких ухищрениях не было нужды – по Нурбану и без того искренне горевало великое множество константинопольцев из самых разных слоев столичного общества.

Четыре дня над могилой непрерывно читали Коран, и в течение всего этого времени высшие сановники империи и видные религиозные деятели приходили отдать дань уважения Нурбану. Само место упокоения тоже было необычным – на грани скандального. Мурад III вновь попрал традиции и повелел, чтобы его мать похоронили рядом с его отцом в комплексе знаменитой Айя-София. Нурбану стала первой наложницей, похороненной рядом со своим мужем и повелителем. Таким образом Мурад окончательно утвердил свою мать в качестве полноправного члена правящей династии, подчеркнув свое высокое происхождение не только тем, что он сын султана Селима II, но и сын Нурбану. Эти похороны изменили саму традицию захоронения членов династии, согласно которой султаны были единоличными «обитателями» своих мавзолеев, а их жен и детей хоронили отдельно[143].

Пожалуй, единственным человеком в Константинополе, кто в дни траура радовался угасанию света[144] Нурбану, была ее невестка Сафие.

Взойдя на престол, Мурад III первым делом приказал умертвить пятерых своих братьев – Абдуллу, Джихангира, Мустафу, Османа и Сулеймана, – как того требовали традиция и «закон Фатиха». К чести нового султана нужно отметить, что, по свидетельству современников, перед принятием окончательного решения Мурад долго колебался и даже плакал. В некотором смысле он взвалил часть ответственности за совершаемое во благо государства убийство на себя, когда вопреки обычаю лично вручал палачам пять шелковых платков: священная кровь Османов не должна была пролиться даже ради спокойствия их империи.

К несчастью для османской державы, этот сентиментальный жест стал едва ли не единственным ответственным поступком Мурада III за все время его правления. Как и Селим II, новый султан не слишком интересовался вопросами управления государством. В первые годы империей, по сути, руководил противоречивый тандем матери султана валиде Нурбану и великого визиря Соколлу Мехмеда-паши. Политика последнего, впрочем, уже не была ни вполне самостоятельной, как во времена Селима II, ни привычно эффективной – слишком много времени и сил великий визирь тратил на борьбу с нелепыми пропозициями и утопическими прожектами бесконечной череды дворцовых временщиков и султанских фаворитов. После убийства Соколлу Мехмеда-паши в 1579 году неким «дервишем», начался период долгого упадка османской державы. «Вместе с великим визирем, – писал современник, – турки опустили в могилу и собственное величие». Империя осталась во власти приближенных Мурада III, в первую очередь – его матери.

Посол Франции так описывал положение дел при дворе: «Женщины принимают значительное участие в управлении турецкой державой…Мать султана приобрела такое влияние на [министров], что деньги казны и высшие государственные должности они распределяют лишь по ее указанию». Впрочем, уже совсем скоро бразды правления перешли от старой валиде к ее молодой сопернице – бессменной фаворитке султана по имени Сафие.

Конфликт между свекровью и невесткой – ничто человеческое не было чуждо османам – возник задолго до того, как Мурад занял султанские покои дворца Топкапы. Сафие, получившая это имя[145] за необычайно светлую кожу и пышные золотисто-русые волосы, попала в столичный гарем в возрасте тринадцати лет. В 1563 году, после надлежащего обучения, юную невольницу подарили шехзаде Мураду. Девушка настолько ему приглянулась, что до самого своего воцарения охочий до женской ласки принц фактически придерживался необычной для Османов строгой моногамии.

Нурбану как заботливую – хотя бы пекушуюся о благе империи – мать возмущала и беспокоила такая преданность сына женщине. Эта маленькая странность Мурада не имела бы особого значения, если бы Сафие родила ему достаточное количество для гарантированного продолжения династии сыновей. Но увы, из четырех детей Сафие, доживших до опоясывания Мурада мечом Османа, сыновей было лишь двое: ее первенец Мехмед и его младший брат Махмуд. Считается, что фаворитка султана рожала еще мальчиков, но все они или появились на свет мертвыми, или умерли вскоре после рождения.

После смерти в 1581 году шехзаде Махмуда терпение валиде лопнуло. Старший из детей султана Мехмед оставался единственным престолонаследником, что, учитывая неспособность Сафие произвести на свет еще несколько «запасных» принцев и нежелание Мурада брать себе новых наложниц, поставило многовековую династии Османов на грань вымирания. Конфликт между двумя главными женщинам в жизни Мурада III обострился настолько, что в 1582 году столичную общественность поразил немыслимый скандал – мать султана открыто обвинила невестку в колдовстве! И это не был брошенный в сердцах неудачный оборот речи, нет. Валиде заявила, что, прибегая к помощи богомерзких ритуалов, Сафие превратила «счастливого повелителя» османов в импотента, не способного на половой акт с любой другой женщиной, кроме нее. В поисках доказательств во дворце было проведено официальное расследование. Нескольких слуг фаворитки арестовали и страшно пытали. Хотя убедительных свидетельств правоты Нурбану так и не обнаружили, валиде все же добилась желаемого – сестра Мурада Эсмехан подарила ему двух красивых невольниц, которых султан, не посмевший прекословить воле матери, взял на свое ложе.

Сафие тяжело переживала утрату монополии на интимную жизнь султана, но, по свидетельству венецианцев, держалась с достоинством и старательно скрывала ревность к новым любовницам своего господина. Вскоре ее сдержанность была вознаграждена: фаворитку Мурада посетила блестящая мысль, как вернуть расположение султана и обратить победу ненавистной свекрови против нее же самой. «Если перемены нельзя предотвратить, следует сделать так, чтобы они исходили от меня», – решила Сафие и принялась прочесывать невольничьи рынки столицы в поисках самых красивых рабынь, привезенных в Константинополь со всех концов света. Лучших девушек она выкупала и преподносила Мураду в качестве подарка. Такая забота была оценена Мурадом: уже к концу года Сафие не только восстановила, но и упрочила свое положение и в гареме, и в покоях султана.