Знай, что я люблю тебя - Луис Леанте

Вне всяких сомнений, Альберто был последним в мире человеком, с которым ей хотелось бы встретиться в коридорах административного блока больницы. Монтсе вышла из кабинета главврача, уверенная в том, что она только что приняла одно из самых важных решений в жизни. Она знала, что вскорости ее начнут терзать угрызения совести, но эта внутренняя борьба не была ей в новинку. Доктор Камбра прекрасно себя чувствовала, ей казалось, будто она только что сбросила с плеч непосильный груз, и мысли наконец-то обрели легкость. Впервые за последние месяцы она с оптимизмом смотрела в будущее. Ей наконец перестало казаться, что она видит мир из черного глубокого колодца. Теперь она стала частью этого мира. У Монтсе была куча планов: пойти в одно чудесное кафе, где пекут воздушные, тающие во рту пончики, и устроить себе королевский обед, позвонить сестре, спокойно посмотреть расписание поездов, тщательно составить список вещей, необходимых для поездки, и, наконец, найти свою судьбу. Ей казалось, что она стоит, готовая войти, у дверей огромного здания, которое раньше видела только снаружи и которое неумолимо притягивало ее к себе, как песня сирены. Неожиданно она почувствовала, как темная туча закрыла ясное небо ее мыслей. Призраки прошлого часто посещали ее сознание, и она совсем уже смирилась с их бесцеремонными вторжениями в свою жизнь, но на этот раз видение было вполне реальным.

Альберто, ее муж, вышел из лифта, небрежно помахивая зажатой в одной руке барсеткой и другой прижимая к уху мобильный телефон. Увидев Монтсе, он приветливо улыбнулся. Она почувствовала, что весь ее оптимизм и хорошее настроение стремительно уходят. Сердце забилось чаще. Ее реакция, как обычно, немного запоздала. Доктору Камбре страшно захотелось развернуться и спрятаться куда-нибудь, но она устыдилась этого желания. Бежать было уже поздно. Она должна была предвидеть, что это может произойти. Альберто шел по направлению к ней, прощаясь по телефону со своим собеседником. На лице его играла обезоруживающая улыбка, одет он, как всегда, был с иголочки. Он непринужденно поцеловал Монтсе в щеку. Она позволила ему это сделать, стараясь вести себя так, чтобы он не заметил ее волнения. Она мечтала лишь, чтобы он поскорее убрался отсюда и оставил ее в покое, чтобы она могла вернуться к прежнему состоянию легкости и размышлениям о предстоящих сегодня маленьких радостях. Но Альберто не понял или не захотел понимать, как неприятна Монтсе их встреча. Они обменялись вежливыми фразами. Она старалась открыто смотреть ему в глаза, но это было трудно. Доктор Камбра все время напоминала себе, что он великий соблазнитель, а она знает наперечет все его уловки. Когда Альберто спросил ее, что она делает в административном блоке, Монтсе решила проверить, насколько сильно она еще волнует человека, с которым провела всю жизнь.

— Я была в отделе кадров, подписывала заявление на длительный отпуск.

Альберто, казалось, совершенно не удивлен. Он продемонстрировал свою лучшую улыбку:

— Неужели, Монтсе? Вот это новость! Ты что, так устала от работы?

— Напротив, чувствую себя прекрасно. Просто хочется новых впечатлений.

— Да-да, возможно, это и неплохая мысль. Я тоже не раз подумывал об этом. Возможно, даже последую твоему примеру. Ты собралась путешествовать?

— Именно.

— Великолепно! Отправиться в поездку не в сезон отпусков — просто фантастика!

На Монтсе эти слова произвели эффект удара под дых. Ее бесило, что она думает, как Альберто, что у нее те же идеи, что у него, что она крадет его мысли, даже фразы произносит те же. Она делала это со дня их знакомства. После стольких лет ей начало казаться, что именно Альберто виноват в том, что она превратилась в послушную марионетку в его руках. Она спешно распрощалась с ним, чувствуя, что вот-вот сорвется и потеряет над собой контроль. Альберто существовал в ее жизни, словно мутное стекло, не дающее четко разглядеть реальность.

Казалось, проклятый лифт еле ползет. Монтсе начинала задыхаться — ей не хватало воздуха. Чуть ли не бегом она выскочила на улицу и вдохнула наконец полной грудью. В сумке у нее лежали таблетки, но ей не хотелось принимать их из-за этой встречи. Ее тошнило. С огромным трудом она поймала такси. Несмотря на холод, по спине стекал пот. Монтсе была точно уверена, что не любит этого мужчину, она вообще иногда сомневалась, что любила его хоть когда-то в своей жизни. Но она сама, своими руками создала такую зависимость от него, что это было сильнее любви. Альберто умел необъяснимым образом влиять на людей. Он обворожил ее родителей, сестру Тересу, их дочь. Несомненно, он завораживал своих любовниц, что проходили через его постель, — а она выискивала всевозможные объяснения его многочисленным изменам. Никто так сильно не влиял на жизнь Монтсе, как ее муж. Никто так не манипулировал ею и никто не причинил ей больше страданий, чем он.

Альберто всегда казался старше, чем был на самом деле. Монтсе познакомилась с ним в первый год учебы. Альберто был стипендиатом последнего курса на кафедре, где работал деканом ее отец — всеми уважаемый доктор Камбра. Отец никогда не приглашал учеников домой. Но с Альберто была совсем другая история. В свои двадцать четыре года он уже рассуждал как умудренный опытом профессор, уверенный в своих словах. Он был красив, прекрасно воспитан, элегантен и неизменно галантен с дамами. Молодой человек покорил сердца профессора и его жены. Даже у Тересы начинали подозрительно сверкать глаза, когда стипендиат переступал порог их дома. Альберто был неизменно внимателен ко всем, но особенно к Монтсе. Он был так непохож на Сантиаго Сан-Романа, что, казалось, все ведет к тому, что скоро она навсегда забудет о погибшем возлюбленном.

Весть о смерти Сантиаго была страшнее заточения Монтсе в Кадакесе и молчания ее родителей после выкидыша. Монтсе начала обучение в университете, не в силах сосредоточиться на занятиях. Она решила скрывать свою беременность от родителей сколько возможно. Ей было не трудно отказывать Сантиаго в прощении, о котором он ее умолял. Она была так зла на него, что не совсем отдавала себе отчет в своих действиях. В декабре, когда звонки прекратились, она успокоилась. Она решила, что за год военной службы забудет парня. Но вскоре скрывать свое состояние стало невозможно: у нее округлился живот, стала более пышной грудь, раздались бедра. Когда родители догадались, что Монтсе беременна, дом погрузился в траур. Нельзя было даже открыть шторы на окнах. Монтсе плакала меньше, чем предполагала, — у нее просто не оставалось слез. Под давлением отца она призналась, что летом познакомилась с парнем и влюбилась в него. Доктор Камбра хотел знать больше, но она держала язык за зубами, с ужасом представляя себе, что будет, если отец поговорит с Сантиаго Сан-Романом. Она и слышать не хотела о свадьбе, потому что знала, что ее семья никогда не примет такого зятя. После Рождества Монтсе переехала в Кадакес, чтобы провести зиму и весну подальше от Барселоны. С ней отправили домработницу — Мари Круз. Это было самое горькое Рождество в ее жизни. Все порицали ее, заставляя чувствовать себя виноватой, даже служанка. Тем временем в университете начались занятия. Отец организовал для Монтсе поддельное путешествие в Германию, чтобы оправдать ее отсутствие на занятиях, а потоки лжи внутри семьи приобрели немыслимые размеры.

Между тем зима в Кадакесе текла медленно, монотонно, накатывая на девушку тошнотворными волнами. Родные приезжали каждые выходные, и Монтсе мечтала лишь о том, чтобы скорее настал понедельник и они уехали. Она думала о Сантиаго, о его молчании. Сейчас ей казалось, что она была неправа, не дав ему возможности оправдаться. Может, он пытается пробиться к ней, звонит домой, но родители молчат и прячут от нее его письма. Она пыталась хоть что-нибудь выпытать у сестры, но Тереса молчала, тоже настроенная против нее.

В феврале у нее неожиданно начались схватки и кровотечения. Из Барселоны немедленно прибыл отец, который привез с собой надежного врача. Два дня жизнь Монтсе находилась на волоске. Ребенок не выжил. Все это было очень больно, но вскоре она почувствовала себя лучше. Домашние хранили многозначительное молчание, от них почти физически веяло злобой и осуждением. Монтсе оставалась в Кадакесе вплоть до Страстной недели. Когда она вернулась, выздоровевшая, но подавленная, большая часть знакомых и родственников была уверена, что она приехала из Германии чтобы продолжать обучение в университете. Она попыталась снова приступить к занятиям, но лишь к июню смогла сдать некоторые зачеты, оставив остальное на осень. Тем летом семья не отдыхала в Кадакесе. Пока Монтсе пыталась подготовиться к сентябрьским экзаменам, все в доме ходили буквально на цыпочках, как будто охраняя девушку от малейшего шума или волнения, способного ей помешать. Каждый телефонный звонок был как удар током. Монтсе училась как проклятая, без надежд или желания, из одного только страха. Все эти книги и учебные пособия казались ей могильными плитами, которые вот-вот раздавят ее. Но она так боялась своих родителей, что сделала бы сейчас все что угодно, чтобы угодить им. Постепенно образ Сантиаго в ее голове расплывался и менял очертания. От тоски по нему она переходила к жгучей ненависти, от ненависти к меланхолии, от меланхолии к безразличию. Теперь уже она была точно уверена, что парень забыл ее. Иногда он снился ей, и тогда она просыпалась в поту, напуганная, трясущаяся. Она постоянно пыталась представить себе, чем он сейчас занят, но эти мысли только еще больше расстраивали ее. Так продолжалось до октября.