Полное жизнеописание святителя Игнатия Кавказского - Неизвестен

Подлинное подписал Филарет, митрополит Киевский.

16–го декабря 1844 года. Киев».

Епископ Игнатий, живя на покое в Бабаевском монастыре, передавал брату своему такой случай: однажды архимандрит приехал навестить митрополита. Последний, встретив его и пригласив сесть, с нерешимостью говорит ему: «Не знаю, сознаться ли?» — «В чем?» — спросил, улыбаясь, архимандрит. «Да вот, опасаясь возношения по причине почестей от человеков, ради смирения себя, сшил себе мухояровый[136] подрясник и сего дня обновил его». Архимандрит взял полу этого подрясника, плюнул в нее, растер и сказал высокопреосвященному: «В золоте ходите, но думайте о Церкви! В этом послушание Ваше и смирение Ваше». И по его совету митрополит снял мухояровую одежду.

Затем следует поставить добрые, милостивые и искренние отношения митрополита Новгородского и С. — Петербургского Григория, которые выражались самими действиями высокопреосвященного, настоявшего на возведении архимандрита Игнатия в сан епископа на Кавказскую кафедру.

Письма архиепископа Орловского Смарагда[137] удостоверяют в искренне благосклонном расположении этого архипастыря к архимандриту. Приводим письмо его.

«Преосвященнейший возлюбленнейший о Христе брат!

Усерднейше приветствую Вас с возведением в сан епископа Российской Церкви и вступлением на боговверенную епархию. От всей моей души желаю преуспеяния во всем благом как новопоставленному достойному архипастырю, так и всей пастве Кавказской. Духовный луг Ваш долговременно напояем был живою водою Евангельского учения и примерами святых подвижников, и я совершенно уверен в том, что он, при благодати Божией, будет ныне произрастать самые благоуханные цветы для Церкви Христовой.

Премного благодарю за писание Ваше от 20 прошедшего января и прошу снисходительного извинения в том, что, не зная времени Вашего проезда чрез Орел, отлучился я из дома только денька на три в епархию. И нужно же было в эти именно три дня потерять мне драгоценнейшее с Вами свидание! Воля Божия да будет! Епархия Ваша несколько мне известна, особенно потому, что она подлежала некогда Астрахани, где я был пастырем и имел случай получить некоторые о Кавказе и Черноморье сведения, притом и семинаристы Ваши учились еще при мне в Астрахани. Черноморье, говорят, есть лучший угол в Вашей епархии. Но, вообще, при небольшом количестве церквей: жатва многа, а делателей мало.

Господь да умудрит и наставит Ваше преосвященство, как устроять Вам Дом Божий, иже есть Церковь Бога жива, столп и утверждение Истины. Я, с моей стороны, знаю, сколь трудно пастырю в новооткрытых епархиях, ибо и сам открывал в Белоруссии Полоцкую епархию и квартировал в жидовском доме, претерпевая и все прочие происходившие от недостатка средств и людей злоключения. Уповаю, что Господь милосердый оценит некогда мозолевые труды наши при насаждении в том крае Православной Церкви!

О себе доложу Вам, что здоровье мое сокрушается уже и от старости, ибо имею шестьдесят два года от рождения — близок предел земного странствования.

Помолитесь, владыко святый, о нашем недостоинстве. А я, стоя у престола Божия, не премину забвением святого имени и лица Вашего.

Прося продолжения Вашего к себе благорасположения, навсегда пребыть имею Вашего преосвященства нижайшим благоприятным слугою.

Подлинное подписал Смарагд архиепископ.

г. Орел 1858 года февраля 11 числа».

Митрополит Филарет Московский покровительствовал начальным шагам служебной деятельности архимандрита Игнатия и удостаивал его даже нередко беседой о деланиях иноческих. Однажды, говоря о послушании, на замечание архимандрита, что иноческое послушание старцу не допускает никакого рассуждения, владыка Московский заметил, что ныне уже таких послушников нет. Архимандрит отвечал, что, так как это, главным образом, зависит от воспитания, то есть и ныне послушники, хотя и редко, которые принимают это учение по образцу древних новоначальных, и сослался на келейного послушника своего, сопровождавшего его, архимандрита, в этот приезд к владыке.

Высокопреосвященный пожелал его видеть и видеть опыт такого послушания. Келейный архимандрита по имени Степан был позван и представлен владыке. Архимандрит говорит ему: «Степан, покажи язык владыке!» Тот высунул язык, не рассуждая и не конфузясь — и был отпущен.[138] Впоследствии митрополит Филарет стал не менее других противодействовать успешному ходу по службе архимандрита Игнатия и повлиял сильно на то, чтобы сочинения архимандрита были так изменяемы поправками цензоров, чтоб отбить у него всякое желание издавать их печатно. На него, как главного виновника этого распоряжения, указывал цензор архимандрит Аввакум.[139] В бытность епископа Игнатия на Кавказе митрополит принял под свое покровительство партию лиц, совокупившихся для противодействия епископу, под главным руководством протоиерея Крастилевского и ректора семинарии архимандрита Епифания Избитского.

По внешним же отношениям он сохранял вид благорасположения, выражаемого постоянно ответными письмами самого вежливо — сдержанного содержания.

Архиепископы Гедеон Псковский, Илиодор Курский выразили свое расположение к архимандриту Игнатию, отстаивая его и защищая в Синоде.

Архиепископ Агафангел Волынский[140] был его духовным сыном во все время своего пребывания в С. — Петербурге на чреде и сохранил до конца эти духовные отношения к епископу Игнатию, которого посетил уже жившего на покое в Николо — Бабаевском монастыре, ехавши в отпуск из Вятки, где до перевода на Волынь занимал епископскую кафедру.

Глава XIII

Епископ Игнатий в продолжительное настоятельство в Сергиевой пустыни не только не скопил себе никакого капитала, но дошел до такого положения, что не имел даже средств без посторонней помощи совершить предстоявшую дальнюю дорогу. Он всегда был чрезвычайно щедр на милостыню, отказа не делал никому, если имел что подать. Когда не случалось денег, подавал вещами, так что келейные старались наделять просящих деньгами, сколько было возможно, предупреждая просителей от личных отношений к архимандриту. Поэтому, когда надобно было выехать из Петербурга, епископ вынужден был прибегнуть за денежным вспомоществованием к одному близкому ему по духовным отношениям лицу, которое и снабдило его пособием в I ООО рублей.

25 ноября он оставил Петербург и 26–го прибыл в Москву, откуда ездил в Сергиеву Лавру. 5 декабря вечером приехал в Тулу, где, будучи принят благосклонно преосвященным Алексием[141], литургисал, и 7–го отправился в дальнейший путь. В Орле он не застал архиепископа Смарагда, явившего в бытность свою в Синоде искреннее расположение к тогдашнему архимандриту Сергиевой пустыни, и проехал до Фатежа, где по болезненности прожил трое суток в доме купца Харичкина. 13–го вечером прибыл в Курск, где 15–го служил литургию в соборе по приглашению Илиодора, архиепископа Курского и Белгородского, а 18–го переехал в Харьков, где 20–го отслужил литургию.