Дело в стиле винтаж - Изабел Уолф

— Понимаю. — Она вздохнула. — Мне очень жаль.

— Вы не хотите его покупать?

Кэти выглядела совершенно несчастной.

— Хочу. Но у меня на прошлой неделе украли мобильник, и мама сказала, что я сама должна заплатить за новый, поскольку была так беспечна. Одна из семей, где я сидела с детьми, уехала на каникулы, и я не смогла заработать. И еще меня уволили из «Косткаттерс» — я там временно заменяла одного человека. И потому я не могу купить платье — мне не хватает ста фунтов. Я откладывала разговор с вами в надежде, что все образуется.

— Какая жалость… Но что вы наденете вместо него?

Кэти пожала плечами:

— Не знаю. У меня есть старое бальное платье. — Она скорчила гримаску. — Из полиэстера, цвета зеленого яблока.

— О. Звучит…

— Ужасно? К нему нужна подходящая сумочка. Я могла бы купить что-нибудь в «Нексте», но поздновато спохватилась. Наверное, я вообще не пойду на бал. Все это… слишком сложно.

— Может, подберете что-нибудь подешевле по своему вкусу?

— Ну… возможно. — Кэти перебрала вешалки с вечерней одеждой и отрицательно покачала головой: — Ничего подходящего.

— Значит, вы заработали сто семьдесят пять фунтов? — Она кивнула. — И по-прежнему о нем мечтаете? — взглянула я на платье.

Кэти тоже посмотрела на него.

— Я его обожаю. Самое обидное, что в мобильнике была его фотография.

— Это ответ на мой вопрос. Послушайте, вы можете купить его за сто семьдесят пять фунтов.

— Правда? — От счастья Кэти даже подпрыгнула. — Но ведь вы могли бы продать его за полную стоимость…

— Да. Но лучше продам вам — раз вы так страстно хотите получить его. Ведь это довольно большие деньги — по крайней мере для большинства шестнадцатилетних девушек. Так что вы должны быть совершенно уверены.

— Я уверена! — воскликнула Кэти.

— Не хотите сначала позвонить маме? — Я кивнула на стоящий на прилавке телефон.

— Нет. Она тоже считает его очаровательным — я показывала ей фотографию. Она сказала, что не может купить его, но дала мне тридцать фунтов.

— Хорошо. — Я сняла платье. — Оно ваше.

Кэти захлопала в ладоши.

— Спасибо! — И достала из сумочки карточку «Маэстро».

— А как насчет туфель? — спросила я, пока она набирала пин-код.

— У мамы есть желтые кожаные туфли с открытой пяткой, а у меня — ожерелье из желтых стеклянных цветов и блестящие заколки для волос.

— Звучит прекрасно. А у вас есть подходящая шаль или накидка?

— Нет.

— Одну минуту. — Я принесла вечернюю накидку из лимонного цвета органзы, прошитую серебряными нитями, и приложила к платью. — Она сюда подойдет — но вам потом придется вернуть ее.

— Конечно, верну. Спасибо!

Я сложила накидку и поместила в пакет с платьем, а затем вручила все это Кэти.

— Радуйтесь платью — и балу…

«Вчерашний вечер в лондонском Музее естествознания стал серьезным испытанием для динозавров, — вещал на следующее утро репортер «Скай ньюз». У Майлза на кухне был включен телевизор, и мы, завтракая, вполглаза смотрели его. — Тысяча подростков явились в музей на Бал бабочек, организованный в помощь Фонду по борьбе с лейкемией у подростков. Торжественное мероприятие спонсировал «Кризалис», а вели юные Энт и Дек; присутствовала там и принцесса Беатрис. — Мы увидели принцессу — в розовом вечернем платье, улыбающуюся в камеру. — Гости наслаждались шампанским и канапе, танцевали под музыку «Бутлег Битлз», их развлекали актеры «Классного мюзикла». Разыгрывались айфоны, цифровые фотоаппараты и дизайнерские вещи, а также поездка в Нью-Йорк на американскую премьеру фильма «Квант милосердия». Всего было собрано шестьдесят пять тысяч фунтов».

— Может, мы увидим Рокси… — Майлз впился взглядом в экран.

Рокси все еще лежала в постели — отходила от вчерашнего. Ее привезла домой мама подруги почти в час ночи. Майлз дождался ее, но я ушла спать.

— Ты предупредил Рокси, что я буду здесь? — спросила я Майлза, намазывая джем на тост.

— Не успел. Она слишком устала и сразу завалилась спать.

— Надеюсь, она воспримет это спокойно.

— О… не сомневаюсь, так и будет.

И тут в кухне появилась Рокси — в сером кашемировом халате и розовых тапочках-«кроликах». У меня задрожали колени, и я прижала их к нижней части столешницы, напомнив себе, что в два раза старше.

— Привет, сладенькая. — Майлз улыбнулся Рокси, смотревшей на меня надменно и озадаченно. — Ты ведь помнишь Фиби, дорогая?

— Привет, Рокси! — Мое сердце колотилось от мрачного предчувствия. — Как тебе бал?

Она прошла к холодильнику.

— Хорошо.

— Я знаю нескольких девочек, которые там танцевали, — сказала я.

— Как интересно, — отозвалась она, доставая апельсиновый сок.

— Было много твоих друзей? — поинтересовался Майлз, подавая ей стакан.

— Да, кое-кто был. — Она со скучающим видом села на барный стул и налила себе соку. — Сиенна Фенуик, Люси Кауттс, Айво Смитсон, Иззи Хэлфорд, Мило Дебенхэм, Тигги Торнтон… да, и Эленберг. — Рокси широко зевнула. — А в туалете я видела Пичес Гелдоф. Она действительно клевая.

— А Клара там была? — спросил Майлз.

Рокси взяла нож.

— Была. Но я ее проигнорировала. — Как ни в чем не бывало она намазывала на хлеб масло.

Майлз вздохнул.

— Но, не считая этого, ты хорошо провела время?

— Да. До тех пор пока какая-то идиотка не испортила мое платье.

— Какая-то идиотка испортила твое платье? — глупо повторила я.

Рокси спокойно посмотрела на меня:

— Именно это я только что сказала.

— Роксана… — Мое сердце подпрыгнуло. Майлз, кажется, готовился отчитать Рокси за грубость — давно пора. — Это такое дорогое платье. Ты не должна была допустить этого, дорогая. — Я упала духом.

Рокси разозлилась:

— Я тут ни при чем. Эта тупица наступила на него, когда все стали подниматься наверх, чтобы определить самого нарядного гостя. И порванный сзади подол не способствовал моей победе.

— Я могу починить платье, — предложила я. — Если ты его мне покажешь.

— Я отошлю его обратно Лакруа, — пожала она плечами.

— Это будет стоить очень дорого. А я с радостью отвезу его своей швее — она великолепная мастерица.

— Мы поиграем в теннис, папа? — спросила Рокси.

— Или сама отремонтирую его — если не слишком сложно.

— Я хочу поиграть в теннис. — Рокси взяла еще один тост.

— Ты сделала домашнее задание? — поинтересовался Майлз.

— Папа, ты же знаешь, у нас каникулы. И нам ничего не задали.

— А разве тебе не надо написать эссе по географии? Ты должна была сделать это еще до каникул.

— О да… — Рокси заправила за ухо прядь взъерошенных после сна волос. — Это не займет много времени — ты мне поможешь?

Майлз вздохнул с преувеличенным терпением:

— Хорошо, а потом мы поиграем. — Он посмотрел на меня: — Почему бы тебе не присоединиться к нам, Фиби?

Рокси разломила тост пополам.

— В теннис втроем не играют. — Я посмотрела на Майлза, ожидая, что он одернет дочь. Но он этого не сделал, и я прикусила губу. — И я хочу поработать над подачей, так что ты будешь кидать мне мячи, папа.

— Фиби? — спросил Майлз. — Ты хочешь поиграть?

— Все в порядке, — спокойно сказала я. — Думаю, мне пора возвращаться. У меня много дел.

— Ты уверена?

— Да. Спасибо. — Я взяла сумочку. Хорошего понемножку. Достаточно того, что Рокси знает: я ночевала у них дома…

В понедельник утром я попросила Анни заскочить в банк и получить деньги. Она вернулась с экземпляром «Ивнинг стандард».

— Вы видели это?

В газете на центральных страницах был большой разворот о бале с фотографией лучше всех одетой гостьи — девушки в футуристском кринолине, который она сама сшила из серебристой кожи. Это было прекрасно. Имелась там и групповая фотография двух юношей и девушек, одной из которых оказалась Кэти. Газета привела ее слова, что на ней платье из «Деревенского винтажа» в Блэкхите, где можно приобрести прекрасные винтажные наряды по приемлемым ценам.

— Спасибо тебе, Кэти!

Анни улыбнулась:

— Это фантастическая реклама! Значит, она все-таки пошла на бал.

— Все чуть было не сорвалось. — И я рассказала Анни, что произошло.

— Ну, вы вернули свои сто фунтов, Фиби, и с хорошими процентами, — сказала Анни, снимая жакет. — А что нам предстоит сегодня?

— Я отправляюсь в Сиденхэм смотреть коллекцию одежды. Одна женщина уезжает в Испанию и избавляется от большинства своих вещей. Буду отсутствовать около двух часов…

Но поездка заняла четыре часа, потому что я не могла заставить миссис Прайс — шестидесятилетнюю пенсионерку, одетую в платье с принтами животных, — наконец-то замолчать. Она трещала без умолку, доставая одну вещь за другой и подробно объясняя, где первый муж купил ей то, а третий это, и почему второй муж не мог видеть такое вот платье и какими занудами оказываются мужчины, когда дело касается одежды.