Черный Дракон - Денис Анатольевич Бушлатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не пойдет, — под его ногами хлюпает вода, каждый шаг отдается бегущими по спине мурашками, — мне не нужны ни соперники, ни свидетели. Вы, люди, глупы и пугливы. Вы не заслуживаете той силы, что дает Черный Дракон. Кассатор подарил вам проклятые стрелы, и во что вы превратили наше существование? Мы для вас — дикие звери. Запереть и выбросить ключ. Я здесь, чтобы остановить это, лишить вас безграничной власти над нашими жизнями. Так ответь мне, человек, могу ли я позволить себе разойтись с вами мирно?
Коннор невольно сжимает кулаки. Заметившая это Ада поднимает на него глаза и шепчет дрожащими губами:
— Прости...
Они оказались в этой ловушке из-за нее — она знает это. Знает и с ужасом понимает, что не сунься она вперед там, наверху, останься она и вовсе на корабле, он был бы в безопасности. Не будь ее с ним внизу — он воспользовался бы шансом на побег и не тянул сейчас время, выторговывая свою и ее жизнь у чудовища.
Коннор прижимает палец к губам, призывая ее к молчанию, и вдруг резко выбрасывает руку из-за спины. Метко пущенный камень со стуком ударяется о дальнюю из видимых глыб и падает на пол пещеры, эхом разливаясь в тишине. Коннор чувствует, как сердце колотится у самого горла, пока он ждет ответа и с все нарастающим страхом понимает, что мог прогадать.
Столп пламени, в один миг будто из воздуха вспыхнувший у той самой глыбы, заставляет даже его отшатнуться от неожиданности, но Коннор мигом берет себя в руки и бросается к краю укрытия. Замерший поодаль в проходе Пиромант недвижим, словно статуя, а его глаза неотрывно смотрят на свое жуткое огненное творение, трещащее и ревущее, в мгновение прогревшее воздух поблизости. Коннор не успевает толком разглядеть самого абаддона, прежде чем тот начинает поворачиваться в его сторону, а дьявольское пламя исчезает столь же стремительно, как и появилось.
— А ты дерзкий малый, — в голосе Пироманта слышится смех. — Выйди сам, дай мне убить тебя с честью.
Коннор не отвечает. В голове отчаянно толкутся мысли, предположения, догадки — по вбитому Орденом инстинкту. Первое правило, которое обязаны были запомнить будущие кассаторы, способное спасти жизнь в настоящем бою — не атакуй первым. Спровоцируй атаку врага, заставь его раскрыть себя, будто книгу, а затем прочти его. Отчего-то все были твердо уверены, что в бою кассаторам требовалась лишь меткость, в действительности же не она одна помогала спастись, было и второе качество, ничуть не менее важное. Скорость.
Коннор судорожно, раз за разом, представляет себе увиденное. Широкоплечую фигуру с надвинутым на лицо капюшоном, ее позу, покрытые пиратскими татуировками голые руки, расслабленно свисающие вдоль тела, как и тогда у ворот...
— Что ты знаешь о чести?
Коннор широко распахивает глаза, будто очнувшись ото сна, и чувствует, как что-то внутри обрывается и тяжело падает вниз.
Ловко ухватившись одной рукой за выступ стены Ричард съезжает к ним по спуску на подошвах сапог, и на мгновение позади него мелькает остолбеневший Блез, растерянно шепчущий одними губами что-то похожее на "Идиот..."
— Если тебе нужен Дракон, — Ричард выходит на открытое место, гордо расправив плечи, и Коннор беспомощно отмечает его нервно дергающийся кадык и расстояние меж ними, которое ему никак не преодолеть раньше огня Пироманта. — Если тебе нужен Дракон, — повторяет рыцарь громче, прочистив горло, — сразись со мной за право продолжить путь за ним. Один на один, без колдовства. Это, — произносит он с упрямым нажимом, — будет честным поединком.
Коннор бросается к краю камня, наплевав на скрытность.
— Я пират, а не рыцарь, парень, — подает голос лишь на мгновение удивившийся произошедшему абаддон.
Коннор отчетливо видит его гладко выбритое скуластое лицо, тонкие губы, растягивающиеся в хищной улыбке, будто тот вот-вот рассмеется. Темные глаза не отрываясь смотрят на рыцаря, протянувшего руку к рукояти меча.
Пламя вспыхивает над их головами, дикое, ослепляющее. Коннор успевает зажмуриться, Ричард же оказывается не готов к подлой атаке. Его меч жалобно звякает, упав на камни. Он судорожно трет слезящиеся глаза, едва не оступается, неловко шагнув в сторону.
Он — безупречная мишень. Дезориентированная, шокированная, ослепленная. Ладонью он вслепую опирается о камень, чтобы не упасть.
Еще один пламенный шар вспыхивает совсем рядом, опаляет верхушку соседней глыбы, но Коннор не смотрит на него, не обращает внимания на лизнувший лицо жар. Лишь на в злой усмешке кривящиеся губы Пироманта.
В этот миг Коннор все понимает. Все вдруг встает на свои места. Перехваченного взгляда абаддона, вновь обратившегося к Ричарду, ему достаточно, чтобы холодный рассудок вдруг бесследно испарился, чтобы тело само пришло в движение.
— Эй, ублюдок! — он и сам не помнит, как оказывается на ногах с успокаивающей тяжестью в руке. Слова вами собой слетают с языка, невзирая на вопящий где-то глубоко голос разума. — Меня хотел?
Время для него будто замедляется. Коннор видит скользнувшие в воздухе перед Ричардом искры за секунду до того, как стало бы слишком поздно. Они гаснут в тот же миг, стоит лишь абаддону отвести взгляд. Коннор спускает тетиву.
Он слышит звук, с которым стрела находит цель и вгрызается в кость правого плеча. От рвущихся из памяти воспоминаний его пробивает мелкая дрожь.
— Чтоб тебя! — с ошалевшими глазами Пиромант хватается за древко и в ярости пытается вырвать его из собственной плоти целой рукой."Не дать опомниться, не дать сфокусировать взгляд", — мантрой стучит в голове, когда Коннор пускает вторую стрелу следом за первой. Вровень с ней она вонзается в левое плечо, и вторая рука абаддона повисает плетью.
— Поганый выблядок, — рычит тот, пытаясь прийти в себя и вернуть контроль над ситуацией, — ты пожалеешь, что мамаша от тебя не избавилась! Ты понятия не имеешь, кого разозлил!
Вокруг него нет ничего и никого, кроме его цели.
Коннор судорожно ощупывает дрожащими пальцами древки стрел в колчане, прежде чем чувствует нужную насечку.
Он и лук — единое целое. Как и прежде. Продолжение руки и единственная надежда остаться в живых.
Коннор глубоко вдыхает и оттягивает тетиву. Прямо в сердце. Ни дюймом правее, ни дюймом левее.
Он клялся себе, что это никогда не повторится с ним. Не потому ли он и сбежал?
Наконечник входит, не встретив никакого сопротивления, точно между третьим и четвертым ребром. Стрела прошивает сердце, легкое, часть ее выходит из спины, оставив посреди груди свое жесткое черное оперение.
Пиромант поднимает на него полный ненависти взгляд, на его
