У Вечного огня - Алла Герцева

 Нина деревянной лопаткой перевернула на сковороде котлеты. Услышав стук входной двери, выбежала в коридор.

 — Раздевайся, кормить буду! Извини, не целую, а то котлеты сгорят!

 — По какому случаю праздник! — Павел снял сапоги, повесил на вешалку шинель. — Зима уже забирает погоду в свои руки. Снег к вечеру гуще пошел!

 — На то она и зима! — засмеялась  Нина.

 Павел вышел на кухню, оглядел стол.

 — Ух, и пирог испекла! Молодец, жена! —  поцеловал  Нину в щеку. — Пировать будем! — потер  ладони. — Весь день провозился с бумагами. Тесть, принес аппеляцию, по  делу Надежды Ивановны. До сих пор не могу в себя прийти, от такого несправедливого приговора. Получается, несовершеннолетний мальчик один совершил  убийство. Двое оболтусов соучастники, или, даже, наблюдатели!? Полный абсурд!

 — Мама звонила, рассказывала,  папа писал и страшно возмущался! — Нина облизнула ложку, сощурила глаза, отчего лицо  стало хитрым.

 — Сегодня не хочу ни ком говорить! Садись за стол!

 — Согласен! — улыбнулся Павел. — Может быть, все-таки скажешь, по какому поводу праздник?

 — Сегодня была у врача!

 — Кто заболел?

 — У нас будет ребенок! Летом родится! Я уже сосчитала! — Нина поставила на стол тарелку с котлетами. Павел часто заморгал ресницами.

 — Ну и глупое  у тебя лицо! Ты что язык проглотил? — Нина подошла к мужу, сзади, обняла, прижалась щекой к его щеке.

 — Правда? — Павел погладил ее руку, лежащую на его плече.

 — Погряз в  убийствах, и думаешь,  другой жизни нет!? Готовься,  папаша!

 Павел  поцеловал жену в лоб! —  В магазин  сам буду ходить!

 — Скажешь! — отстранилась Нина. — Если буду ждать, когда ты  из магазина продукты принесешь, от голода помру! Я не больная, а беременная! Потому,  мои обязанности по дому не меняются!

 —  Тяжести не поднимай!

 — Слушаюсь! — приложила ладошку к виску. Нина. — А теперь за ужин!  Ужасно проголодалась!

Глава  36.

 Ноги, словно ватные, ступни цепляются за траву. Руки раздвигают высокие заросли камыша. Скорее, шепчет Володька. Уйти, скорее! Впереди видна спина Кольки. Почему он двигается так медленно. Владимир оглянулся назад. Окровавленное лицо, горящие красным светом, глаза. Страшный, бесформенный субъект занес над его головой, огромный  кулак. Колька, Колька! Кричит Володька. Понимает, что из его рта вырывается лишь слабый писк. Колька ушел далеко, и его не слышит. Почувствовал на своем плече горячую ладонь. Вскрикнул и открыл глаза. Над ним склонилось лицо матери.

 — Спишь  вторые сутки! — Тамара наклонилась, поцеловала сына в лоб. — Что с тобой! Ты весь горишь!

 — Сон страшный приснился! — Владимир сел на постели, ладонями вытер потный лоб. — Колька не звонил?

 — Никто не звонил! Теперь тебя никто не  побеспокоит! Завтракать будешь?

 Володька потер ладонью оголенную грудь. — Мам, выпить дома найдется?

 — С утра пить? Зачем?

 — Муторно мне! Тоска жжет! Не могу!

 — Встань, прими душ! Долго спал, вот и снятся кошмары. —  Володька с ненавистью поглядел  вслед матери, словно выплывшей из комнаты, с развевающимися фалдами голубого пеньюара. Ничего не понимает! Кто меня преследовал? Постарался он вспомнить приснившийся образ. Серега! Это его, налитые кровью глаза. Мы его убили, нас освободили! Он не простил! Мы даже на его похоронах не были! Нас дьявол проклял!

 — Кушать подано, барин! — Настя, с улыбкой вошла в комнату, неся на вытянутых руках большой поднос. Виляя бедрами,  прошла по  ковровой дорожке, поставила на стол.

 Володька соскочил с постели. Его любимые плюшки,  сметана. Кофейник. Настя постаралась. Сглотнул слюну. Страшные видения  мгновенно улетучились из  памяти.

 — Соскучилась, красотка! — Володька схватил девушку в охапку, повалил на постель.

 — Что, вы делаете? — Настя отворачивает лицо, пытаясь увернуться от поцелуя.

 — Говорил тебе, не называй барином! Говорил, еще раз назовешь, трахну! Теперь держись!

 — Володя! Как ты себя ведешь? — услышал  парень голос матери, встал, подтянул трусы. Настя, закрыв, покрасневшее лицо, ладонями, выскочила за дверь.

 — Мать, как всегда не вовремя!

 — Она домработница! Тебе мало девушек! И потом у тебя, кажется, с Мариной отношения?

 — Сегодня Марина, завтра еще кто-нибудь. А  у Насти аппетитные формы!

 — Садись, ешь! — Тамара  налила в чашку кофе. — Соскучился по домашней пище!

 Володька подсел к столу. Взял плюшку, обмакнул в густую сметану, откусил огромный кусок, начал жевать. О таком завтраке, можно только мечтать!

 — Ты не видала, какую бурду нам давали!? — поднял глаза на мать Володька. — Только от большого голода можно съесть!

 Тамара присела на стул, подперла щеку рукой, поглядела на сына.

 — Папа потратил немало нервов, чтобы вернуть тебя  домой!

 — Скажи, лучше, денег!

 — Сегодня пойдешь к отцу в ресторан.  На кухне будешь помогать!

 — Прислуживать не стану! — крикнул Володька. — Возле Гришки?

 — Гриша хороший повар, он тебя научит поварскому искусству.

 — Я отдыхать хочу! После тюрьмы в себя не пришел, а вы меня на работу! — захныкал Володька.

 —  Срок условный! Если не будешь работать, тебя посадят! Думаю, Надежда уже аппеляцию подала. Поработаешь в ресторане, под присмотром отца. Там не сложно. Весной посмотрим, куда тебя пристроить! Ешь,  одевайся! Отец  тебя ждет! — Тамара вышла из комнаты.

 Володька скривил лицо в гримасе. Только этого  не хватало! Думал позвонить Кольке, забрать девчонок.  Отдохнуть по полной программе. У Маринки, наверное, дома, никого!  Подошел к окну. Снег идет, холодно, а они меня на работу отправляют! Не пойду! Взял мобильник, сел на постель, набрал знакомый номер. Услышав Колькино «Алло», крикнул в трубку.  — Спишь!

 — Проснулся! — сонным голосом  промычал Николай.

 — А я уже позавтракал! Мать к отцу в ресторан посылает. На работу, поваром. Говорит, если не буду работать, посадят! А твои, что поют!

 — Не знаю, никого нет дома! На работу ушли.

 — Пойдем вместе! Пахан тебе тоже что-нибудь подыщет! Одному скучно!

 — Ладно,  сейчас оденусь!

 Володька натянул брюки, свитер.  Поглядел на кровать. Сейчас бы завалиться и спать еще двое суток. Да, ладно! Покрутимся в ресторане до обеда, потом  прогуляемся. Он сбежал по ступенькам в гостиную. С раздражением поглядел на мать, сидящую в кресле у журнального столика, листающую, модный журнал.

 — Я к отцу! — в прихожей надел куртку с капюшоном, толкнул дверь. На веранде задержался. Эх! Воля! До чего же, хорошо! Только тот, кто «там» побывал, понимает,  как сладка свобода! Свежий, холодный воздух,  падающие снежинки. И простор,  простор!  А не стены, с облезлой синей краской и маленькое окошко в решетке. Он раскинул руки, сел на заснеженные ступеньки.   И с громким криком, скатился вниз. За воротами,  Володька поднял капюшон, засунул руки в карманы, и быстро зашагал к Колькиному дому.

 Николай уже ждал  у подъезда.

 — Пойдем, что ль, на работу? — скривил рот в ухмылке, Колька.  — Ты предупредил папашу! Может, мне лучше на фабрику пойти?

 — Какую фабрику? — быстро шагает по тротуару,  Володька. — Швейную? Так она уже год стоит без работы. Только у папки люди могут на кусок хлеба заработать, да в больнице, где мать твоя хрячит! Не беспокойся, придем вместе, не выгонит! Пристроит, хоть чернорабочим, будешь мясо в подвале рубить! — расхохотался Владимир. — Тоже дело!

 — Мясо не хочу! — кашлянул от обиды, Колька.

 — Шучу! — хлопнул друга по плечу. Володька.

 Они подошли к ресторану, поднялись по скользким ступенькам, толкнули стеклянную дверь.

 — Привет, дядь, Петь! — улыбнулся Володька швейцару. — Как жизнь молодая!

 — Помаленьку! — вздохнул швейцар и опустил глаза в развернутую на прилавке, газету.

 Нос воротит! Скривил губы Володька! Для всех в городе, я убийца. Не одобряют моего возвращения к нормальной жизни. Да, ладно! Черт с ними! Володька сплюнул на пол.

 — Ты что! — взял его за рукав, Николай.

 — Видал, как он со мной! Морду воротит! — зло прошипел Володька! — Я для него преступник!

 — Тебе показалось! — шепнул Колька. — Не обращай внимания!

 — Явились! Я с утра жду! А сейчас который час? — встретил ребят Вадим Евгеньевич. Колька прочел в его взгляде сначала удивление, потом раздражение и презрение. Сейчас прогонит! Вздохнул Колька, уже настроенный рядом с товарищем заняться  хоть каким делом. Опустил глаза, прочертил носком ботинка по паркету, оставив мокрый, черный след.

 — Снять верхнюю одежду, мыть руки и на кухню! Там все объяснят! — наконец, произнес Вадим Евгеньевич.

 Пронесло! Обрадовался Колька.  Завтра на тренировку пойду. Начну новую жизнь!

 На кухне его поразили обилие тарелок, запахи готовящихся блюд, повара в белых халатах.