Время тяжелых ботинок - Владимир Король

– Минимум дней на десять. А работать будем аккуратно, в лучших традициях.

– Ладно, валяй.

– Сергей Палыч, спросить можно?

– Давай.

– Что там с бриллиантами? Софья показала, что видит их впервые. У меня есть подозрение, что это как-то связано с Озерками.

– Жду одного человечка из Иркутска, бывший огранщик, работал с «якутами».

Желвака ознакомили с данными экспертизы. Ни в крови, ни в тканях покойного ничего подозрительного обнаружено не было. Тщательное исследование кожного покрова с помощью новейшей аппаратуры следов инъекции не выявило. Но обширность поражения миокарда говорила, что без фармакологии здесь не обошлось. Обычно смертельному инфаркту предшествуют микропоражения. Здесь же – бычье, здоровое сердце. Вывод следственной бригады: вероятность убийства – 70 процентов. Но нужны версии…

А следователи понимали, что всей правды им всего всё равно не скажут – не та публика. Конечно, «подогретые» Желваком, они рыли носом землю, искали, кто бы мог сыпануть Рокотову Льву Захаровичу препарат, вызывающий инфаркт?

Точки общепита отпадали – он их не посещал, ел только дома и в офисе, где всё было под жесточайшим контролем. Водитель-охранник показал, что ни в каких забегаловках во время поездок в Озерки они не были. Захарыч взял на двоих целую сумку с судками и термосами, готовила всё это лично Софья. Её из числа подозреваемых исключили – из-за отсутствия мотива: никаких юридических прав на имущество и вклады гражданского мужа у неё не было, и любовь там была до гроба,

Желвак это знал. Особняк проверили, обнюхали каждый квадратный сантиметр.

Картина всех передвижений и встреч Льва Рокотова за последнюю неделю – время действия смертельного препарата – постепенно вырисовывалась.

Вдруг выяснилось, что Захарыч был в Озерках и в третий раз – один. Старую «семёрку» он взял у знакомого барыги, того нашли, припугнули, но тот явно был не в курсе, а лишь указал точную дату, когда это было.

О последнем посещении Толстым городка не осталось никаких свидетельств.

Добрались до Озерков и подмосковские следователи прокуратуры.

А там свидетелей – ноль, у ментов – круговая порука.

Желвак посмеивался, сравнивая собственное расследование с официальным.

Там – правила, стандарты, Процессуальный кодекс. Это в кино – что ни следак, то Шерлок Холмс. А в жизни – бумаги, бумаги, одним словом, документы, которые удобно подшить к делу, чтобы снять с себя ответственность.

Изучая список мест, где был Захарыч, Желвак Озерки отмёл. Там, если бы хотели, – просто грохнули бы без всяких затей.

За последнюю неделю Толстый дважды был в банке «Ротор». Ничего удивительного, там у него личный счёт. Один раз зачем-то поднимался к Джону Касаткину.

Интересно, какое дело у него могло быть к председателю правления банка? Желвак ничего не слышал о том, чтобы эти двое когда-нибудь собирались и закусывали.

Мог ли отравить его кореша Джон?

Легко, только – зачем?

Касаткин всю жизнь работал в банках, долгое время – за границей. Даже если и стучал на КГБ, – при чём тут вор-домушник Толстый?

Но кто-то же сыпанул Захарычу препарат, который сделав своё чёрное дело в организме жертвы, распадается и покидает место преступления, не оставив никаких следов. Такие в аптеках не продаются.

Желвак позвонил Джону Касаткину, сам не зная, зачем он это делает. И напросился в гости.

В кабинете председателя правления своего банка он не был со времён Вадика Бирнбаума.

Того как-то встретили в Чили, в Сантьяго, – вон аж где спрятался, удивился Желвак. А бывший банкир просто наслаждался круизом вокруг Латинской Америки вместе со своей женой Асей, которую он всю жизнь называл Ларисой. Жили они себе в Берлине и горя не знали. Как говорил один купец в пьесе Островского: «хорошо тому, у кого денег много».

– Чем у вас угощают? – поинтересовался Желвак, развалившись в кресле для гостей.

Айсор благодушествовать не привык. А визит пахана поставил его в боевую стойку.

Те, кто хорошо знал майора запаса Генерального штаба Касаткина Д.Б., свидетельствовали:

«Айсор опасен, даже когда спит».

У него в кабинете была замаскированная цифровая видеокамера, которая крупным планом фиксировала всех гостей. Запись потом анализировали профессионалы-физиогномики.

– Угощаем чаем, кофе, водкой, виски. Для избранных есть даже минеральная вода без газа.

«Толстый мог пить только коньяк».

– А коньячок здесь водится?

– Не держим, Сергей Палыч. Это с тех пор, как из самой Америки привезли армянский коньяк, который оказался палёным. И теперь все мы, как учил папаша Мюллер, коллега Штирлица, употребляем только простую крестьянскую водку – нашу, алтайскую.

Встань сейчас Палыч и внаглую открой бар Касаткина, он увидел бы там целую батарею дорогого стекла с лучшими французскими коньяками. Только в кармане

Айсора обретался небольшой бесшумный пистолет отечественного производства, пробивающий все известные бронежилеты, – там был специальный патрон. И такая ревизия могла окончиться для невоеннообязанного Быкова С.П. трагически. Майор вытащил бы убитого через запасной ход, а потом в офисе банка начался бы пожар, в результате которого вышеупомянутый гость пропал бы без вести – такое при техногенных катастрофах случается.

– Ну, раз коньяк не наливают, угости «Боржоми».

Палыч всё гадал, что вместо своего любимого виноградного напитка мог здесь употребить Захарыч, и пришёл к выводу, что только эту грузинскую воду.

Касаткин нажал кнопку:

– Анечка, стакан «Боржоми», пожалуйста, – комнатной температуры.

Касаткин знал, что холодное Палыч не пьёт.

«Ну, пахан, давай, спрашивай, не я ли убрал твоего мозговика? И я тебе отвечу: конечно – нет. Что будет неправдой. Потому что на правду у тебя не хватит даже твоих огромных денег. Не всякую правду, Желвак, можно купить».

Длинноногая Анечка вошла с подносом, стакан воды был накрыт салфеткой.

Айсор стоял в отдалении. Палыч сидел. Он отхлебнул воду.

«Туфта всё это, – зачем ему травить Толстого? Не вяжется».

«Правильно мыслишь, Палыч. Где – я, а где твой вор-домушник и автор плохих детективов. Разного мы поля ягоды. Раньше я с твоим корешом на одном квадратном километре с…ть бы не сел. А теперь вот пришлось через операционистку Женю зазвать Толстого сюда. Правда, эта Женя теперь работает в другом банке и знает, что делать, если к ней вдруг обратятся посторонние с трудными вопросами. Изменились времена! Как сказала моя пятнадцатилетняя дочка Даша, ботинки стали тяжёлые. Я её спросил: а до этого какие были? Оказывается, раньше она их вообще на ногах не чувствовала. Так что, Палыч, коньяка здесь больше нет и не будет. И мою ПРАВДУ тебе ввек не достать. Я, Палыч, – солдат империи, а ты – её вор».

5

Докладывать Айсору о найденных в особняке Толстого бриллиантах Оса не стал.

Он не хотел смерти Желвака.

Его сейчас занимало очередное послание военных разведчиков, отправленное больше трёх лет назад и полученное им только теперь. Он тщательно исследовал каждую единицу коллекции и ничего не обнаружил. Тогда он принялся за чемодан. Плотная авиационная фанера, планки изнутри для жёсткости, два миниатюрных немецких замка под разные ключи – где тут можно спрятать хоть клочок бумаги?

Было около десяти часов вечера, когда заиграл мобильный телефон для личной связи с Айсором. Тот был в командировке в Лондоне:

– Как дела, как настроение? – Оса уже мог по оттенкам в голосе своего «военного начальника» определить, зачем тот позвонил. А когда прозвучала условная фраза: «Слушай, ну и дерьмо оказался этот новый «лэнд-ровер!» – навострил уши.

И дальше последовала тирада, перевод которой означал: «За тобой установлено системное наружное наблюдение. Профессионалы, кажется, из Украины, – твоя охрана просекла. Пусть пасут тебя, а мы проверим их. Надо выяснить, откуда ветер дует».

Список потенциальных врагов, составленных его главным телохранителем, насчитывал не один десяток фамилий. Кинжал тогда ещё усмехнулся: «Работаем». Только сейчас было не до смеха. А ну как доберутся до Шишкина или до семьи Димы Астрыкина!

Он набрал мобильный Василя. Тот долго не отвечал, заставив поволноваться.

Наконец, хриплый голос на другом конце линии успокоил.

Тут же состоялся разговор с Димычем. Вся его семья отдыхала на побережье Балтийского моря, в Калининградской области. Через неделю они должны были вернуться, – девочкам пора в школу:

– Димыч, пусть твои знакомые походят по горам, пока погода благоприятствует.

Астрыкин всё понял:

– А дальнейший прогноз сообщить не забудут?

– Без сомнения. И больному другу Челкаша рекомендуй – пусть с выходом на службу не торопится, пока не пройдёт обострение.