Чарующий апрель - Элизабет фон Арним

советы. С одной стороны прочно обосновался Арбутнот, с другой – настойчиво подступает Бриггс. Назревает и рано или поздно назреет осложнение. Но почему же телеграмма Бриггса подействовала на леди подобно удару? Если она побледнела от чрезмерной радости, значит, проблема ближе, чем казалась. Сейчас миссис Арбутнот вовсе не выглядела бледной, скорее наоборот: никогда еще так не походила на собственное имя – Роуз, Роза. Что же, он как раз и есть тот, кто умеет мастерски решать проблемы. Лучше, конечно, не попадать в неприятные ситуации, однако специалисты на то и существуют, всегда готовые помочь.

Вдохновленный полными энергии мыслями и озабоченный успехом собственной карьеры, мистер Уилкинс принял активное участие в оказании почестей владельцу замка как в качестве одного из арендаторов, так и в качестве возможного помощника в назревающих осложнениях. Проявив гостеприимство, он перечислил самые живописные места сада и даже проводил гостя к парапету, чтобы лично показать расположившийся на противоположной стороне залива городок Меццаго.

Миссис Фишер тоже проявила редкую благосклонность. Замок был собственностью этого молодого джентльмена, а миссис Фишер с уважением относилась как к самой собственности, так и к ее владельцам. Особым достоинством хозяина Сан-Сальваторе она считала молодость. Несомненно, здесь фигурирует наследство, а наследство всегда более почетно, чем приобретение, поскольку свидетельствует о достойной родословной и положении в обществе.

Чаепитие в легкой дружеской атмосфере. Все держались свободно и спокойно. Томас Бриггс не скрывал расположения к миссис Фишер. Волшебство опять свершилось, и сварливая старуха превратилась в добродушную пожилую леди. Незадолго до завершения трапезы мадам уже называла владельца замка «мой дорогой мальчик» и едва ли не игриво стреляла в него глазами.

В устах миссис Фишер столь фамильярное выражение звучало более чем странно: вряд ли она употребила его еще хотя бы раз в жизни. Удивлению Роуз не было предела. Оказывается, они все такие милые! Когда она научится понимать людей и перестанет ошибаться? Она даже не подозревала, что в характере миссис Фишер может быть светлая сторона и заподозрила, что темные стороны, которые та столь активно проявляла, стали следствием ее собственного агрессивного поведения. Возможно, и так. Возможно, это была реакция на провокацию. Роуз ощутила глубокое раскаяние, осознав, что рядом с добрым и обходительным мистером Бриггсом ужасная миссис Фишер расцвела на глазах, а когда вдруг рассмеялась, то и вовсе едва не провалилась сквозь землю от стыда. Звук показался настолько чужеродным, что на мгновение все утратили дар речи. Прежде ни сама Роуз, ни другие обитатели замка не слышали, как суровая, если не сказать злая, особа смеется. Вот оно, обвинение! Все они по тому или иному поводу, в разных обстоятельствах смеялись, и только миссис Фишер ни разу даже не улыбнулась. Всем стало ясно, что дама здесь не проводила время с таким удовольствием, как сейчас, и никого это не заботило – возможно, кроме Лотти. Да, миссис Уилкинс беспокоилась о миссис Фишер и хотела ее как-то порадовать, но почему-то добивалась противоположного эффекта. А сама Роуз не могла провести рядом с суровой дамой и пяти минут без острого желания возразить и спровоцировать ссору.

Какая же она ужасная! Это непростительно – так себя вести! Раскаяние проявилось в проявлении особого внимания к миссис Фишер, которое не осталось не замеченным наблюдательным Бриггсом. Ему на миг захотелось самому превратиться в пожилую леди, чтобы Роуз Арбутнот смогла обращаться с ним так же по-ангельски и восхитительно. Она все на свете умела делать восхитительно. Если бы Томас вдруг заболел и над ним склонилась Роуз с самым отвратительным на свете лекарством, он согласился бы его принять.

Миссис Арбутнот, поймав взгляд голубых глаз – от загара особенно ярких и искрящихся, – с улыбкой спросила, о чем он думает, но Томас Бриггс ответил, что пока это секрет и он не готов его раскрыть:

– Время еще не пришло.

Сложности назревают, подумал мистер Уилкинс и опять мысленно потер руки: похоже, здесь без него не обойдутся.

– Надеюсь, – добродушно заметила миссис Фишер, – вы не станете скрывать от нас свои замыслы.

– Ни в коем случае! – заверил собравшихся Бриггс. – Через неделю раскрою все свои тайны.

– В таком случае готова поделиться своими секретами, – кокетливо заверила его миссис Фишер, подумав: вот бы иметь такого сына!

– О нет! – вмешался в разговор мистер Уилкинс, с легкостью включаясь в игривый тон. – Протестую. Решительно протестую. За мной остается право первенства, поскольку мы знакомы с миссис Фишер уже десять дней, а вы, Бриггс, еще не дотянули до одного. Так что требую приоритета. То есть, конечно, – добавил он, галантно поклонившись, – если секреты у леди действительно имеются, в чем лично я осмелюсь усомниться.

– Вот еще! – шутливо отмахнулась миссис Фишер, сразу подумав о молодых годах.

Роуз смотрела на пожилую даму, не веря собственным глазам, и слушала, не веря ушам: да она в открытую флиртовала с обоими джентльменами!

– В таком случае я непременно выужу все секреты, – весело пообещал Бриггс.

– Особых усилий не потребуется, – успокоила его миссис Фишер. – Секреты у меня такие, что сами просятся на волю.

Слова прозвучали так, словно их произнесла Лотти, и мистер Уилкинс поднял монокль, который носил как раз для таких случаев, и направил с подчеркнутым вниманием на миссис Арбутнот. Роуз, не в силах сдержать улыбку, тоже не отвела взгляда, поскольку сама миссис Фишер казалась необычайно довольной, хотя и непонятно, чем именно. В улыбке Роуз ощущалась растерянность, ибо вот такая пожилая дама представляла собой совершенно новое, внушающее благоговейный трепет зрелище, к которому надо еще привыкнуть.

Сама же леди в это время думала о том, как бы все обитатели замка удивились, поведай она о странном ощущении готового раскрыть лепестки бутона. Еще пару дней назад она сказала бы, что окружающие непременно осмеют ее как выжившую из ума старуху, однако мысль о бутоне становилась все более привычной – apprivoisee[16], как сказал бы милый Мэтью Арнолд[17]. Конечно, было бы лучше, если бы внешность и ощущения совпадали, но в том случае, когда этого не происходит, поскольку нельзя иметь все и сразу, лучше чувствовать себя молодой где-то (например, в душе), чем старой повсюду. После возвращения в саркофаг на своей «террасе» у нее появится возможность снова стать старой и внутри, и снаружи.

И все же не исключено, что без участия мистера Бриггса процесс брожения продолжался бы тайно, и все вокруг по-прежнему видели бы ее замкнутой и суровой. Собственное достоинство не позволило бы внезапно отпустить себя на свободу, особенно в присутствии трех молодых женщин, но вот появился