Инквизитор - Черил Фрэнклин

Тори сидела в отсеке, пока духота не стала нестерпимой. Выбравшись наружу, она медленно побрела к полю, все еще желая увидеть возвращающегося Джейса, но боясь обнаружить его самой. Она уже не верила, что увидит его живым.

Возможность найти Джейса мертвым или искалеченным пугала ее больше, чем убийства Бирка, Нгои и даже Арнода. Хотя каждая из этих смертей оставила в ее сердце незаживающую рану, потеря Джейса таила в себе гораздо более страшную угрозу.

«Очевидно, его методы Сессерды помогали мне сохранять относительное спокойствие, хотя мой мир рушился вокруг меня. Он излучает нечто похожее на знаменитую безмятежность калонги. Не думаю, что выдержу, если найду его…» Девушка поспешно отогнала жуткие мысли. Она совсем не хотела терять Джейса.

Тори едва не наступила на мачете, клинок которого был испачкан густой коричневой пастой, которую она побоялась идентифицировать. Нож лежал у края поля, прямо перед четвертым ангаром. Тори осторожно подобрала мачете, держа его подальше от тела, избегая контакта с испачканным лезвием. Она побежала к центру управления, опасаясь, что ее заметят на открытом месте.

Перед входом в центр Тори заколебалась, но все-таки шагнула внутрь. Свет нигде не горел, но она хорошо помнила планировку, а старая смола на гобеленах стромви слегка светилась. Девушка ощупью двинулась по центральному коридору к кабинету, занимаемому Джеффером — единственным соли, служащим в порту.

Джеффер прибыл на Стромви в качестве пилота и подручного Бирка, но его неаккуратность и разгильдяйство привели к разрыву контракта незадолго до прибытия Тори. Кабинет ярко демонстрировал неряшливость хозяина, и Тори с отвращением порылась в загромождавшем его хламе. Она нашла журнал прибытия и отлета кораблей рядом с торговым проспектом кууи давностью в шесть спанов и обнаружила закрытую сумку с инструментами под обертками от продуктов и крошками манны.

Тори пристегнула сумку к поясу, неохотно выложив тяжелый мультископ. Сумка легла ей на бедро, так как застежки были рассчитаны на более широкую талию. Затянув ремни, Тори сунула в сумку шило и почистила мачете тряпкой неопределенного происхождения.

Покинув кабинет Джеффера, Тори направилась в главный зал центра управления. Прежде чем войти, она внимательно прислушалась. Без светящихся дисплеев комната казалась наполовину пустой. Тори попыталась привести в действие передатчики, но вся аппаратура, очевидно, не работала.

Тори рассеянно провела рукой по лбу, стараясь унять звон в голове. Ее пальцы коснулись чего-то масляного и мягкого, и она поспешно отдернула руку. К пальцам прилипли остатки насосавшегося ее крови насекомого, и она вытерла их о край стола. После этого Тори снова провела по лицу ладонью, чтобы удостовериться, что к нему не прилипло что-нибудь еще. Прозрачный овал оторванного крылышка опустился на пол.

«На Стромви нет крылатых насекомых, — подумала она, — а Консорциум осуществляет строгий и эффективный контроль транспортировки живых существ». Хрупкое крылышко таило в себе невнятную угрозу.

До этого момента Тори намеревалась более тщательно поискать действующий передатчик или какие-либо указания на судьбу Джейса и портовых рабочих. Она уставилась на кончики пальцев с зеленоватыми следами насекомого. Опознать его не представлялось возможным.

Вот так же быстро, как она прикончила неизвестное насекомое, что-то лишило жизни Стромви. Появление чужого организма в центре управления лишь усилило ее желание бежать. Она не могла больше оставаться в пустом порту.

Выйдя за ворота, Тори направилась вдоль стены в сторону следа осанга. Она понадеялась, что змея еще помнит о своем поражении, чтобы напасть снова, и не стала обдумывать все за и против. Перспектива столкновения с осангом пугала ее куда меньше, чем таинственный враг с алой полосой.

Глава 25

Нгури неохотно пошевелился, ощущая телесную и душевную боль. Он увидел угрозу разрушения в изувеченном лепестке бело-голубой розы и теперь чувствовал, что она осуществилась. Ему не хотелось двигаться с места, но он глубоко вдохнул вечерний смолистый воздух и вылез из укрытия.

Старое изношенное тело достаточно хорошо справилось с поразившим его огненным дождем. Целительные флюиды атмосферы планеты смешались с его кровью и старой смолой, заполняя прожженные в шкуре дырки и залечивая их. Нгури осторожно приподнял верхнее туловище.

Риллесса шевельнулась под мягким весом «Этого». Она вздрогнула, ощутив явный запах смерти в тяжелой сероватой шкуре животного. Изменчивая кожа хамелеона бори, безнадежно поврежденная игольником, умудрилась принять искаженное подобие черт самой Риллессы в предсмертной отчаянной попытке спрятаться. Риллесса с отвращением отшатнулась от собственного подобия, запечатленного в мертвой плоти бори.

Она судорожно отпихнула громоздкую массу, пытаясь оторваться от липкой кожи, случайно угодила пальцами в алый разрез рта «Этого» и ядовитая коричневая кровь забрызгала ее. Вскрикнув от боли, она отдернула обожженные руки.

Сидя на покрытой мхом земле, Риллесса уставилась на труп «Этого». Ее тело отяжелело от страха и напряжения; окровавленные ладони покрылись волдырями. Время от времени она повторяла слово «бори», звучавшее то как вопрос, то как обвинение.

Риллесса не видела ничего вокруг, кроме мертвого существа. Она не замечала подошедшего Нгури, пока не услышала его голос.

— Что такое «бори»? — мягко спросил стромви, потирая следы огня, оставшиеся на его шкуре. Раны затянула смола, но подобное «лечение» вызывало сильный зуд.

— Бори, — упрямо повторила Риллесса, продолжая смотреть в одну точку.

Нгури осторожно понюхал воздух, прежде чем подойти к серому плоскому трупу «чужого». Тот уже обмяк, его убывающие жизненные токи тихо сочились в землю. Мох вокруг сморщился и стал таким же пепельно-серым, как и его ноша.

— Это существо и есть «бори»? — спросил Нгури, с отвращением разглядывая карикатурное сходство трупа с Риллессой.

Женщина продолжала бубнить, очевидно не понимая вопроса. Неодобрительно щелкнув, Нгури почти улегся, чтобы обследовать «чужого» со всех сторон, но он не прикоснулся к существу и не попытался перевернуть его. Покачав широкой головой, Нгури обернулся к Риллессе.

Женщина не прореагировала, даже когда Нгури дотронулся до нее, продолжая твердить одно и то же слово.

— Вы должны пойти со мной, Риллесса, — успокаивающе произнес Нгури. — Вы ранены, а враги могут вернуться. Вы их видели?

Риллесса даже не взглянула на него. Тогда Нгури решительно подхватил ее на руки и понес, как, должно быть, носил своих маленьких детей. Она не сопротивлялась, ее тело безвольно расслабилось.

Раздраженно щелкая, Нгури пошел в сторону южных полей, не позволяя себе отвлекаться. Враги не смогли прикончить его благодаря природной маскировке, которую создавала шкура, но они не покинули планету. Их запахи все еще ощущались в воздухе Стромви. «Вахта смерти» продолжалась.

Оми, почетный инквизитор-калонги и полный мастер Сессерды, проанализировав информацию, полученную от девяноста шести независимых органов чувств, пришел к выводу, что источник беспокойства заключается в нем самом. Похожие на ресницы усики, поддерживающие единство внешней нервной системы, немного расслабились, но Оми не испытывал радости от ощущения покоя. Исключив возможность, что его тревожит какая-то неугомонная душа за пределами медитационной камеры, он решил, что ежедневная медитация вполне удалась. Возникшая же проблема должна быть рассмотрена и решена.

Оми направил каждый фрагмент воспоминаний о вчерашнем дне в определенный сегмент своего мозга. Тщательно сортируя события, мозг одновременно отбирал самые важные из них для соотнесения друг с другом. Оми собирал, отбрасывал, переоценивал факты, пока не получил комбинацию, объяснявшую его беспокойство.

— Ваш студент-соли запросил материалы дела, — обратился Оми к Укитану, почетному инквизитору-калонги и Высшему мастеру Сессерды, с которым этим утром делил медитационную камеру.

— Женщина-соли с расстройством Тива, — спокойно отозвался Укитан, не прерывая медитации.

Оми кивнул, шевеля кое-какими конечностями.

— Неудовлетворительное дело, которому придает интерес наследственность женщины.

— Вы имеете в виду печально знаменитую Мирель с Аттии?

— Еще одну вероятную жертву расстройства Тива.

— Да, возможно, это явилось весомым вкладом в уникальный успех, которого достигла Мирель в своей варварской профессии.

— Почему ваш студент-соли захотел пересмотреть дело?

— Долг дружбы.

— А как он попал на Стромви?

— Там потребовались его услуги в качестве инквизитора. Почему вас это беспокоит, Оми-лаи? — Оба калонги знали, что дело правнучки Мирель достаточно растревожило Оми, чтобы тот вернулся на Калонг-4 для восстановления у Укитана и других мастеров, но личная реакция не могла побудить его задавать вопросы о нынешнем состоянии дела.