Прощай, Америка! - Александр Золотько

– Не лезь, – тихо сказал Петрович. – Их четверо…

– А мне пофиг, – заявил Лукаш. – Я пьяный.

Предупреждать оппонентов он не стал. И проявлять особую щепетильность в выборе ударов – тоже. Он даже пожалел, что пистолет остался в отеле, в сейфе на ресепшене. Но и так получилось хорошо.

Тот негр, что стоял справа, ничего понять не успел, упал как подкошенный, мордой в асфальт. Второй схлопотал в район правой почки, но не упал, а только согнулся, схватившись за бок.

Лукаш ударил еще раз, теперь уже в область шеи. Пациент захрипел и упал.

– Отпустите человека, – сказал Лукаш, сообразил, что говорит по-русски, поэтому повторил еще раз, на английском. – Иначе я за себя…

Человека его противники отпустили – Джонни упал на колени, словно из него выпустили воздух. Джонни, в общем, неплохо перенес операцию, даже лицом не ударился – уперся руками в асфальт и помотал головой.

– А сейчас мне будет очень больно, – пробормотал Лукаш, увидев, что работники «Мазафаки» решительно переступили через своих лежащих коллег. – Может…

Он хотел сказать «Может, разойдемся миром», но не успел – пришлось уклоняться от удара справа и одновременно блокировать удар слева, ногой. И снова – справа, и опять слева… быстро, черт возьми, как быстро… Удар скользнул по скуле Лукаша, пришлось отпрыгивать, чтобы выиграть время, но удары не прекратились. Блок, уход, блок… мать твою, плечо… блок, наклон… встречный удар – что-то хрустнуло в кисти… больно, но работать можно… блок… по ребрам – успел провернуться, пропуская удар мимо себя… да ну получи… мать… в ухо… в голове зазвенело… Это тебе не в спортзале рукоблудничать, тут тебя хотят покалечить… н-на, не расслабляйся, правнук далекой Африки…

Где-то в глубине души Лукаш в начале драки надеялся, что Петрович все-таки подпишется к разборке. Лукаш видел однажды, как его шеф работал против трех уличных бандитов… Надежда, похоже, не оправдывалась… И дыхание заканчивалось… Не то, чтобы совсем закончилось, но в горле начинало хрипеть, а в груди разгорался сухой шелестящий огонь…

Лукаша захватили за левую руку, крутанули. Боль от рывка соединилась с болью в потревоженной вчерашней ране и попыталась отправить Лукаша, как минимум, в нокдаун. Лукаш ударил ногой в колено противника. Снаружи, под углом. Противник вскрикнул и выпустил руку Лукаша. Нужно было добивать, но второй боец попытался разбить Лукашу лицо. Не попал. На этот раз – не попал…

«Ну не убивать же их, – мелькнуло в голове. – Они… конечно… уроды… но ведь если бы… за это… убивали… мир стоял бы пустой… или полупустой, в лучшем случае…» Лицо прикрывать все еще получалось, но два или три удара по ребрам Лукаш пропустил. И дышать стало еще сложнее…

Краем глаза Лукаш заметил, что на асфальте завозился тот негр, что упал первым. Ну вот и все… Покуражились…

Лукаш ударил от всей души, поймав оппонента на слишком широком замахе. И получил удар слева, по почке… Воздух сразу закончился, превратился в пыль, песок, опилки, забил глотку и легкие.

«Следующий удар будет последним», – подумал Лукаш… Но следующий удар пришелся не по нему. Рука того негра, что замахивался, вдруг замерла, потом выгнулась внутренней стороной локтя наружу, раздался хруст, звонкий треск, вопль боли… Напарник покалеченного успел повернуться, но остановить удар, летевший в горло, не успел – засипел, дернулся и медленно опустился на тротуар.

Все-таки Джонни на самом деле чему-то научился в своем Аннаполисе. Морская пехота США, знаете ли. А выглядел временами таким душкой и лапушкой, совершенно беззащитным… И так безвольно пропустил начало экзекуции. Но потом-таки наверстал…

– Добрый… вечер… – сказал Лукаш, опершись ладонями в колени и пытаясь восстановить дыхание. – Я… я всегда знал, что… что ты умеешь выполнять желания клиентов… Мне уже два часа не удается найти повод для драки, а тут… тут ты…

– Всегда пожалуйста, – ответил Джонни и потрогал пальцем свою нижнюю губу. – Как это выглядит снаружи?

– Крови не видно… – Лукаш потряс головой. – Ты не глянешь – у меня там за спиной был такой урод… козел безрогий… Петрович… Он все еще там?

– Я все еще тут, – прозвучало сзади.

– Я тебе спасибо хотел сказать… – Лукаш сплюнул вязкую слюну, тонкая ниточка протянулась от его губ до асфальта. – Ты такой, мать твою, заботливый… Ничего себе, все ближнему… А если бы меня убили?

– Я бы принес на могилу букет подорожников.

– Послюнил бы, приложил к могиле, и все бы прошло… Ты, Джонни, тоже хорош… Ты же вроде почти индеец, а ссоришься со своими, насколько я сумел заметить…

– Свои… – Джонни, не глядя, ударил кричащего от боли негра со сломанной рукой. – Я бы его… Нет, ну какой козел…

– Не-не-не… он не козел, козел – это вон тот, сзади, – Лукаш указал большим пальцем себе за спину. – Твой пусть будет бизоном… или койотом…

– Сейчас этот ваш койот пришлет афроподмогу, – сказал Петрович. – И вас порвут… и меня, пожалуй…

– Он сказал, что раз уж денег не хватает, то он готов взять в жены мою сестру… У него три жены есть, им разрешено многоженство… вот моя сестра ему подойдет. Ей уже четырнадцать лет, совсем взрослая… – Джонни по одному проверял суставы пальцев на своих руках, один вправил с легким хрустом. – И ему так понравилась эта идея, что он о деньгах даже слушать перестал… я обещал, что достану остальные… недостающую часть… А он говорит… сто тысяч евро и девушка. И завтра нас уже не будет в этой стране… И больше ни о чем он со мной разговаривать не станет… И не стал…

Распахнулась дверь клуба, на улицу вывалила толпа. С первого взгляда это было похоже на карнавал, но никто особо не веселился. Черные лица были серьезны. Показ масок ненависти. В русских и цыганских костюмах это выглядело особенно впечатляюще.

– И тут она ему сказала… – пробормотал Петрович, оказавшийся вдруг возле Лукаша, плечом к плечу. – Дать – дам, а замуж не пойду…

– А, пожалуй, что и убьют, – подумал вслух Лукаш. – Погуляли…

– Я обещал сестре сегодня прийти домой пораньше… – сказал Джонни. – Миша, ты случайно своего «кольта» с собой не взял? Дурак.

– А ты врал, что в бардачке у тебя есть ствол, – ответил Лукаш. – И где он?

– Так в бардачке, – сказал Джонни.

Афрорусские сместились влево, афроцыгане – вправо. Управляющий держался сзади. Ему, похоже, непосредственного участия в драках на сегодня было достаточно.

– Там в клубе – полно народу… – печально проронил Лукаш. – Там одних только наших военных человек десять…

– Эй, стоп! – прозвучало сзади.

Решительно так прозвучало, уверенно, оценил Лукаш. Человек знает себе цену, убежден, что полтора десятка разъяренных мужиков – проблема, которая легко решается. Даже в одиночку.

– А мы тут совсем затосковали, – сказал Лукаш, продолжая рассматривать работников «Мазафаки». Судя по движениям в заднем ряду, кто-то что-то прячет под одежду. Ножи? Пистолеты? Видимо, знают пришедшего.

– Привет, – радостно поздоровался Джонни, не оборачиваясь. – Я так рад тебя видеть…

– Пока только слышать, – поправил его уверенный голос. – Ты зачем вообще сюда приперся, Джонни? Ты ведь должен находиться совсем в другом месте… Тебя твое начальство накажет.

– У меня здесь были дела… – Джонни уже почти справился с дыханием, говорил ровно и спокойно, не задыхаясь.

– Видел я ваши дела, – Лукаш все еще не решался оглянуться и посмотреть – кто же это так уверенно себя держит в такой непростой ситуации. И кто же одним своим появлением смог так положительно повлиять на лучших представителей темной половины человечества.

– А это, как я понимаю, тот самый Лукаш? – сказал неизвестный спаситель. – Неплохо он, кстати, работает. Теперь я, пожалуй, поверю, что он смог справиться со стариком. Для непрофессионала остаться в живых и одним куском после такой потасовки – очень неплохой результат.

– Польщен, – пробормотал Лукаш, пытаясь все-таки сообразить, кто там сзади.

Голос – незнакомый. На сто процентов незнакомый. И Лукаша, судя по его словам, он раньше живьем не видел. Но хорошо знает Джонни и в курсе последних событий… хотя, кто сейчас в Вашингтоне не в курсе этих самым событий.

– Андре Краузе, – негромко сказал Петрович. – Сукин сын…

– Да. Совершенно точно, по всем позициям вы, господин Петров, правы. Сукин сын и Андре Краузе, – говоривший, наконец, вошел в поле зрения Лукаша. Среднего роста, сухощавый, кажется, смуглый, при таком освещении не разобрать. Черные волосы, темная рубаха, темные брюки и туфли. В полумраке такого и не разглядеть.

– А подойди-ка ты ко мне, уголек… – Краузе поманил пальцем менеджера. – Не прячься за шестерками, дай рассмотреть тебя поближе…

Шестерки расступились, расчищая дорогу своему шефу… или к своему шефу, тут все зависит от точки зрения. А шеф бледнел. Лукаш никогда раньше не видел, что негр может так стремительно обесцвечиваться. Еще немного, и его лицо просто исчезнет на фоне светло-серой стены.