Нежные признания - Элизабет Торнтон

Родерик нахмурился.

— И что это значит?

— Подойди и достань до меня, мальчик.

Не успел Джеймс договорить, как Родерик набросился на него, и они покатились по полу, сплетаясь руками и ногами. Изысканная фарфоровая посуда на столе тревожно зазвенела, но никто не обратил на это внимания. Они хрипели, тяжело дышали, и каждый стремился зажать другого.

Братья разъединились, вскочили на ноги и снова набросились друг на друга. На этот раз они не только столкнули на пол хрупкую посуду, но еще и повалились на стул, который затрещал, а потом сломался, как спичка. У Джеймса было преимущество в весе, но Родерик оказался скользким как угорь. Джеймс не смог зажать его, поэтому схватил за волосы и откинул голову брата назад, обнажив горло. Что собирался делать потом, он не имел понятия. В настоящей драке он бы отрубил Родерику голову, но сейчас не хотел ранить своего брата, только проучить.

Однако Родерик не колебался. Он изо всех сил ударил Джеймса локтем в живот. Тот открыл рот — он не мог дышать, — но не выпустил его. Придя в ярость от боли и гнева, Джеймс уткнул Родерика лицом в диванную подушку, упавшую на пол. Он собирался побороть этого негодника.

Вдруг дверь в оранжерею распахнулась, и в комнату вошла тетя Мария, а следом за ней Фэйт и Маргарет. Маргарет предусмотрительно взяла метлу. Она не стала дожидаться, пока соперники отдышатся. Как разъяренная фурия она набросилась на них и начала бить метлой по головам, извергая проклятия, которые вспоминала впоследствии со стыдом. В это время Фэйт схватила Джеймса за низ рубашки и потянула со всей силы. Тетя Мария держала Родерика за воротник.

Но заставило братьев прекратить драку не грубая сила дам, а слезы ребенка. В комнату вбежала испуганная Гарриет, увидела разгром и расплакалась.

Мужчины встали на ноги.

— Это была игра, — сказал Родерик. — Всего лишь игра.

Девочка бросилась к нему и сердито посмотрела на Джеймса.

— Скажи ей, Джеймс, — попросил Родерик.

Тот сделал одолжение:

— Это было соревнование по борьбе. Родерик показал мне несколько приемов. Ты же не подумала, что мы всерьез, правда?

Тетя Мария посмотрела на свою разбитую дорогую посуду и сломанный стул со щитообразной спинкой и, чисто по-английски, громко засмеялась.

— Игра? — не поверила Гарриет.

Родерик улыбнулся ей.

— Глупышка! Разве ты не знаешь, что мы с Джеймсом лучшие друзья? — Он посмотрел на брата и протянул ему руку. — Мы самые лучшие друзья. Видишь, Гарриет?

Джеймс пожал ее.

— Лучшие друзья, — подтвердил он.

Гарриет успокоилась. Она вытерла слезы и вкрадчиво спросила:

— Мама, можно я пойду с вами в театр? Скажи «да». Я люблю Гилберта и Салливана. Пожалуйста! Пожалуйста!

Они вышли из комнаты, словно не произошло ничего предосудительного, хотя улыбки дам были слегка натянутыми. Никто не хотел разрушать иллюзии ребенка.

Идти в театр сразу после убийства показалось Фэйт неправильным. С другой стороны, ей нужно было как-то отвлечься от постоянного прокручивания в голове сцены в сарае для лодок, когда она споткнулась о тело Денверса. Были еще мысли о Джеймсе, о том, что они теперь вместе и это так же неожиданно, как гром среди ясного неба. Это была большая нагрузка для нее, и она понимала, что не сможет насладиться представлением.

Но она ошиблась. Театр «Савой» в Стренде был гораздо лучше, чем его себе представляла Фэйт. Зданию было всего четыре года; везде роскошь, яркое освещение, а сцена настолько великолепна, что могла бы соперничать с амфитеатрами Древнего Рима. Но все это превзошло само представление. Гилберт и Салливан, безусловно, знали, как доставить удовольствие публике. Фэйт топала в такт музыки, смеялась, хлопала в ладоши, даже напевала себе под нос веселый припев. Когда наконец в зале зажегся свет и настало время идти домой, она почувствовала легкое головокружение, как будто выпила шампанского.

Фойе было заполнено зрителями, которые выстроились в очередь к экипажам, а Джеймс с Родериком оказались впереди. Все толкались. Кто-то наступил на подол платья Фэйт — на одно из тех платьев, которые она заказала у мадам Дигби. Девушка почувствовала, что оно рвется, и хотя ей сложно было вести себя как ни в чем не бывало, она натянуто улыбнулась и повернулась, чтобы посмотреть, кто это сделал.

Это был мистер Хьюз из Общества египтологов. Он и не думал извиняться, а смотрел сквозь нее, словно не узнавая, и не подозревал о нанесенном уроне. Фэйт открыла рот, но, прежде чем она успела обратиться к нему по имени, тетя Мария схватила ее за руку и отвела в сторону.

— Не сейчас, Фэйт! — убедительно произнесла она приглушенным голосом. — Ты не можешь узнать джентльмена, если он с объектом его симпатии.

Фэйт была поражена.

— Объект его симпатии? Вы имеете в виду любовницу?

— Именно это я и имею в виду. — Тетя Мария покачала головой. — Мне жаль его жену. Это переходит все границы по отношению к ней. Не удивлюсь, если здесь сегодня находится кто-то из ее друзей, который поспешит рассказать ей о неверном супруге. Словно бедной Софи нужно об этом говорить!

Фэйт сказала:

— Почему она не уйдет от него или не прогонит? Я имею в виду, что сейчас ведь восьмидесятые годы девятнадцатого века! Мужчина не контролирует финансы женщин, как когда-то. К тому же миссис Хьюз досталось хорошее состояние, не так ли?

— Мудрость молодых так забавна, — заметила тетя Мария с легкой улыбкой. — Я полагаю, потому что она любит его. Да, я знаю, это печально, но некоторые женщины являются рабынями любви. Софи Хьюз — одна из них. Но здесь кое-что еще. Она бы тоже пострадала. Разведенные или живущие отдельно от мужа женщины все еще отвергаются обществом. Софи потеряла бы своих друзей, ее никуда не приглашали бы.

В этот момент с ними поравнялись Маргарет и Гарриет, поэтому разговор был прерван. Лицо Гарриет сияло от удовольствия; она возбужденно тарахтела:

— Разве это не самая превосходная оперетта, которую вы когда-либо слышали? Было так забавно! Когда я вырасту, я хочу выступать на сцене и…

Фэйт слушала одним ухом. Ее взгляд был прикован к паре, которая продвигалась к выходу. Мистер Хьюз и «объект его симпатии»… Хотя он и был красивым мужчиной, но этой леди годился в отцы. А она действительно выглядела, как леди — не тихая, воспитанная леди, но энергичная модница с кокетливой улыбкой.

Фэйт было обидно за обманутую жену. Миссис Хьюз была сама доброта: когда Фэйт ожидала своей очереди при допросе полиции, после того как обнаружила тело Денверса, та предложила ей сухую одежду. Она сидела с ней рядом и держала ее за руку. Ее успокаивающие присутствие помогло Фэйт не сломаться. Она заслуживала большего от своего неверного супруга.