Долгая дорога в дюнах - Олег Руднев

— Выше подать — руки отвалятся? — гаркнул он на щуплого паренька в грязной гимнастерке. — Я что — до земли тебе кланяться должен?

— Эй, там, разговорчики с пленными! — осадил конвоир. Приказа не знаешь?

— А тебе был приказ — на погрузку дохлятину ставить? — огрызнулся детина. — Надрывай тут пуп…

— Sprechen verboten![8] — лениво погрозил автоматом немец — он сидел в тени ледника и наигрывал на губной гармонике.

— Ферботен, все ферботен… — проворчал рабочий, пиная ящик ногой. — Как жрать, так не ферботен. Дармоеды!

Он нагнулся к подошедшему Артуру. Хотя тот держал груз высоко, детина так рванул его, что Банга не смог удержать равновесия и ящик полетел на землю. О него споткнулся один из пленных и упал со своей рыбой.

— Чертовы рохли! — неистово заорал грузчик, спрыгнув на землю. — Руки из задницы выросли? Ящики переколотите, а мне отвечать?

На скандал подоспели другие артельные, возникла толкучка. Бруно, ругаясь и орудуя кулаками, кинулся наводить порядок. И тут в сутолоке Артур неожиданно услышал над ухом хриплый, торопливый шепот хмурого детины:

— Свежей рыбы не продашь?

Банга вздрогнул, оглянулся — Бруно крутился в двух шагах — и все же Банга шепнул отзыв:

— Свежая в море плавает…

К ним приближался охранник с автоматом. Грузчик поспешно пробормотал:

— Скоро придут, жди, — и перехватив настороженный взгляд Бруно, вдруг крепко съездил Артура по уху. — Поживиться вздумал, ворюга? Ящик нарочно разбил? А ну-ка, выворачивай карманы!

— Тихо, тихо! — оттирал его Бруно. — Ты что, взбесился? Да цел твой ящик — чего орешь?

Артур стоял, держась за скулу, и лихорадочно соображал, как предупредить связного. Тот все лез к нему с кулаками, но между ними уже стоял Бруно. И тут Банга вдруг тоже распалясь, кинулся на обидчика:

— Кто, я ворюга? Да я из тебя кишки вытряхну, латгальская морда! Уноси ноги, пока цел! Понял? Попробуй сунуться сюда еще раз — узнаешь.

Он рвался из рук опешившего Бруно, размахивал кулаками. Детина метнул на него быстрый, внимательный взгляд:

— Свяжись с дураком… — пробормотал он и, опасливо оглядываясь, вспрыгнул в кузов.

Артур был почти уверен, что связной его понял. Но для верности крикнул вдогонку:

— В другой раз только сунься сюда! Я из твоей морды барабан сделаю!

— Ладно, ладно, остынь! — с усмешкой оттолкнул его Бруно. — Ну, чего ты взъелся?

— Терпеть не могу латгальцев! — пробормотал Артур, поднимая упавшую брезентовую рукавицу. И напоследок еще раз свирепо погрозил связному кулаком.

Марта в легком платьице с полотенцем в руках подошла к дому Бируты, поднялась на крыльцо, постучала. Несмотря на раннее утро, было уже довольно жарко и безветрено. Дверь открылась довольно быстро, по всей видимости Бирута не спала. При виде Марты ее лицо окаменело в напряженном ожидании.

— Доброе утро! — Марта волновалась не меньше подруги, но старалась скрыть свои чувства, — А я за тобой. Идем купаться!

Бирута стояла не шелохнувшись. Ей показалось, что она ослышалась.

— Есть разговор! — Марта понизила голос до шепота и пугливо оглянулась по сторонам.

Бирута на секунду-другую заколебалась, пристально посмотрела ей в глаза и, бросив коротко «сейчас», скрылась за дверью. Вскоре они шли к морю. Со стороны это выглядело привычно и естественно — давние подружки решили искупаться.

— Понимаешь… к Артуру я не могу. А делать что-то надо. — Она повела головой в одну сторону, в другую, обняла Бируту за плечи, прошептала: — Лаймона завтра увозят в Ригу. Понимаешь?

Бирута резко остановилась, спросила побледневшими губами:

— Ты откуда знаешь?

— Какая разница… Слышала.

Некоторое время они шли молча. На берегу Бирута опустилась на корточки и, просеивая через пальцы песок, долго о чем-то сосредоточенно думала. Наконец подняла голову.

— Господи, что же делать?..

— Не знаю… Я думала, может быть, Артур…

Бирута подозрительно посмотрела на нее, поднялась, жестко спросила:

— Кто тебя послал, Марта?

— О чем ты?.. — растерянно пролепетала та.

— Я спрашиваю, кто тебя послал? — теперь уже в голосе подруги сквозила явная угроза.

Только теперь до Марты начал доходить странный смысл вопроса. Она не на шутку испугалась.

— Клянусь!..

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. И были в этих взглядах страх, сомнение, сострадание и надежда. «Неужели она может?» — подумала одна. «Неужели она не верит?» — ужаснулась другая. Первой сдалась Бирута. Она опустила голову, глухо проговорила:

— Поклянись сыном.

Марту словно ударили по лицу. Она закусила губу — глаза наполнились слезами. И все-таки она проговорила:

— Клянусь! Памятью нашей дружбы… Сыном клянусь!

Голос ее задрожал — Марта отвернулась, чтобы скрыть навернувшиеся слезы. Бирута замерла — она словно просыпалась ото сна. Лицо ее стало пунцовым, глаза беспомощными, растерянными. Было в них сейчас что-то детское, виноватое. И вдруг не выдержала, сорвалась с места, бросилась на шею подруге. Над ними синело все то же небо, светило то же солнце, рядом плескалось родное море, привычно кричали чайки. А они, словно заново открывали себя. Плакали и были счастливы, что вновь обрели друг друга.

Бирута застала Артура дома. Он собирался на работу. По лицу девушки, ее порывистым и нервным движениям Банга сразу догадался: что-то произошло. Почувствовала неладное и Зента. Она тут же вышла из кухни, тревожно наблюдая за гостьей. Ее пальцы, протиравшие тарелку, мелко дрожали.

— Лаймона завтра увозят в Ригу — скороговоркой выстрелила Бирута. Она тяжело и часто дышала.

Артур вздрогнул, посмотрел на нее удивленно:

— Что? Откуда эти сведения?

— Марта только что была у меня.

— Вот оно… — не то вздохнула, не то всхлипнула Зента. — Говорила ведь, предупреждала…

— Погоди, мать!.. Это точно?

Бирута молча пожала плечами: продаю, мол, за что купила.

— Да-а, — невольно вырвалось у Банги. — Дела-а! Тебе надо немедленно уходить, — строго сказала Бирута. — Если они увезут Лаймона, значит, возьмут и тебя.

Он невесело усмехнулся:

— …Так вот — взял и ушел?

— Не ждать же, пока тебя… — Мать умоляюще прижала к груди руки.

Он отошел к окну, несколько минут сосредоточенно думал.

— Прежде всего, не надо пороть горячку. — Насупился, прошелся из угла в угол. — Напрасно ты заявилась сюда. Встретились бы в другом месте… А то нахально, прямо у них под носом…

Бирута с вызовом посмотрела на него:

— Да какая разница? Сюда, не сюда? Вроде бы они не знают, кто мы такие.

Банга озадаченно посмотрел на девушку: а действительно, какая разница?

— Ладно, иди! Спасибо, что предупредила.

Сам он втайне надеялся на вчерашнего связного. Только бы приехал сегодня. А уж он-то найдет способ передать информацию. Можно еще раз затеять драку, можно…

Артур не шел, а летел к леднику, надеясь на чудо. Но чуда не произошло — на грузовике приехал другой рабочий. Банга подавал в кузов ящик за ящиком, и никогда еще работа не была для него такой тягостной и долгой.

Едва дождавшись окончания погрузки, он отпросился у Бруно сбегать на минутку домой. Забыл, мол, курево. Артур быстро шагал по улице и лихорадочно соображал: что же ему предпринять? Ясно одно — надо выходить на явку, о которой говорил Лаймон. Но как? Ни он, ни Бирута, ни Зента этого сделать не могли. Ведь Спрудж только и дожидается их опрометчивого шага. Попросить кого-нибудь из рыбаков? Но кого?! Кому он мог довериться? И потом, к кому бы он ни обратился, того немедленно возьмут под наблюдение. Что же делать? Артур мучительно раздумывал: Лаймона увозят в Ригу — значит, игра подходит к концу? На что рассчитывает этот негодяй Спрудж? Неужели на то, что у него, Артура, не выдержат нервы и он совершит глупость? Или же просто терпеливо ждет, что рано или поздно кто-то клюнет на его приманку?

Артур не замечал за собой открытой слежки. Впрочем, что значит — открытой? Днем он все время на людях, и скрыть что-либо от постороннего глаза было просто невозможно. А ночью… Поди догадайся, что происходит ночью. Не смыкая до рассвета глаз, он подходил к окну и вглядывался в темноту, вслушивался в малейшие шорохи; ни на секунду его не покидало ощущение чьего-то постоянного присутствия. Так порой случается с человеком, когда он постоянно ощущает на себе чей-то подстерегающий взгляд.

Хорошо понимая, что каждый, к кому он обращался, или те, кто заговаривал с ним, сами поневоле становились подозреваемыми, Банга старался как можно меньше общаться с людьми, вел уединенный, замкнутый образ жизни. Это в свою очередь вызывало у рыбаков подозрение, создавало ему не очень лестную репутацию. Бирута даже не догадывалась, как она обожгла его своей бесхитростной простотой. «Вроде б они не знают, кто мы такие». Заставила посмотреть на вещи совсем иными глазами, Зачем уединяться, зачем прятаться? Может, наоборот, встречаться как можно больше, путать, крутить. Пусть подозревают всех.