Безопасность Родины храня - Глеб Кузовкин

Микола толкнул обитую клеенкой дверь. Он очутился в маленькой комнатке с ворохом сена на дощатом полу, с небольшим столиком у слухового оконца и покосившейся в углу старой этажеркой.

На табуретке сидел мужчина средних лет. Лысый. На его плечи был наброшен овчинный полушубок. Он внимательно посмотрел на Протаса, закрыл книгу, предварительно положив между страницами сухую травинку. Мария, вдруг став какой-то холодной и отчужденной, вышла. Это Микола заметил по ее глазам.

— Ну, здравствуй, герой.

Скуластое, с болезненной желтизной лицо незнакомца выражало, некоторое разочарование.

За спиной Микола услышал скрип половицы. Оглянулся. Там стоял коренастый бородатый мужчина в свитере.

Микола кивнул ему, но тот не ответил.

— Мария говорит, что ты можешь связать нас со Степаном. Это правда? — спросил первый.

— Я могу передать вашу просьбу нужному человеку.

— Кто он?

— Мне приказали на все другие вопросы не отвечать.

— Ну ладно, — сказал тот, что был за спиной. Он взял Протаса за плечи и повернул лицом к себе.

— Ладно, — повторил бородатый и достал из кармана стеганых брюк полоску папиросной бумаги.

— Передашь и поспеши с ответом. Понял?

Ежов тщательно разгладил сложенную в гармошку записку и вновь, в который раз, прочитал:

«Гости от соседей ждут встречи. Есть новости. Срок командировки просрочен. По истечении двух дней выезжаем домой».

Ответ Михаил Васильевич помнил наизусть. Он был краток: «Готовность встречи 24 в 20.00. Наш укажет. Проводник Ю.».

Именно на этом этапе операции Микола, в целях безопасности, должен был выйти из игры. Проезжая на машине по улице Зеленой, Ежов сам видел, как паренек шел с двумя мужчинами — один был лысый, высокий, второй пониже, с бородой. Он знал, что в районе фабрики гнутой мебели к ним подойдет сотрудник госбезопасности и тихо представится.

— Я от Степана. Идемте.

Микола повернет обратно, а его подопечные продолжат свой путь.

В комнате было тепло, уютно — домотканые дорожки, цветы, занавески на окнах. В углу иконы.

Гостей встретил мужчина, одетый по-зимнему: бурки, стеганые брюки, куртка-френч. Все — по сезону. При такой экипировке что в лесу, что в поле — холод не страшен.

— Сначала некоторые формальности. Как говорится: береженого бог бережет. Итак, кто вы?

За стеной соседней комнаты находились Михаил Васильевич и Федор Кузьмич. Они внимательно слушали.

— Проводники из-за кордона, — ответили прибывшие, уверенные, что находятся на явочной квартире. Имеем задание передать Степану новые инструкции.

Оладьев подмигнул товарищу и поднял вверх большой палец. Мол, знай наших. В это время за стеной спросили:

— У вас есть при себе оружие?

— Да. Парабелум, вальтер и граната.

— Придется временно сдать.

— Не возражаем. Порядок есть порядок.

Михаил Васильевич улыбнулся: все! И нетерпеливо потер ладони. Теперь они их возьмут что называется тепленькими.

Яркое солнце слепило глаза. С веток деревьев сползал и срывался подтаявший снег. Оладьев радостно, как-то по детски улыбнулся, запрокинув голову вверх.

— Весна! — воскликнул он.

Михаил Васильевич с прищуром посмотрел на стаю голубей, что кружили в небе, и спросил:

— А ты помнишь весну, когда тебе было семнадцать?

— Помню. А ты?

— И я.

Ежов замолчал. Задумался. Потом сказал:

— А моему Миколе завтра семнадцать.

— Ну и чем ты его порадуешь?

— Паспортом. И еще вызовом для его матери. И трудоустройством на работу.

— Куда?

— На стройку. Вокруг вон сколько строить надо. Львов поднимать…

Михаил Васильевич отложил в сторону рукопись очерка и заметил:

— Все было почти так. Впрочем, некоторые детали, может быть, следует уточнить. Кто как одет был, как выглядел.

Но после некоторого раздумья подытожил:

— Собственно, почти сорок лет прошло. За давностью многое и позабылось. Вот только о Миколе надо обязательно сказать, что потом окончил он техническое училище, честно трудился. Сейчас дед. Внуков имеет. На производственном объединении имени Ленина работает.

— А как сложилась ваша судьба?

— После увольнения в запас продолжаю трудиться на ПО «Микроприбор».

— Ну, а Оладьев?

— Погиб. Вскоре после тех событий.

За окном слышна веселая дробь капели.

— Весна грядет, — вздохнув, произнес Михаил Васильевич и добавил: — Весна восемьдесят восьмого года.

Вербинскии Михаил

НЕВЗИРАЯ НА ОПАСНОСТЬ

Ночная темень окутала землю. Шофер осторожно вел машину по проселочной ухабистой дороге. Подъехав к стоявшему стеной лесу, затормозил, выключил двигатель. Из кабины вылез сидевший рядом с водителем среднего роста человек в туго затянутой шинели. К нему подошел выскочивший с кузова полуторки младший лейтенант и спросил:

— Товарищ лейтенант, солдатам сходить?

— Да! — ответил Карпенко. — Здесь должна быть просека, по ней и пойдем.

Солдаты, стараясь не шуметь, спрыгивали на землю.

— Так вот, товарищи, — обратился к ним лейтенант. — Дальше мы двигаемся пешком. Перед отъездом мы вас инструктировали. Действовать каждому надлежит смело и решительно.

На инструктаже, о котором напомнил Карпенко, говорилось о том, что на стыке Куликовского и Каменско-Бугского районов действовала банда, которой продолжительное время удавалось избегать расставленных чекистами ловушек. И вот наконец удалось установить ее месторасположение и взять в кольцо.

Банда оказалась зажатой в тиски. Все теперь зависело от слаженности действий непосредственных участников операции.

Небольшой колонной бойцы шли по просеке. Впереди двигался дозор. Вокруг тихо. Слышен лишь шорох прошлогодних листьев.

— Как там наши дозорные? — тихо спросил Карпенко младшего лейтенанта Сахнова, своего помощника.

— Ничего подозрительного ими пока не замечено, — ответил тот.

Над верхушками деревьев забрезжил рассвет. Лес начал оживать в переливах птичьих голосов.

— Это синички — веселые птички, — улыбнувшись, промолвил Карпенко.

— Весна… У нас на Днепре в эту пору пташиный гомон не умолкает, — негромко сказал шагавший рядом коренастый боец Мандебура.

Через просеку пролетела крупная птаха, держа в лапках какой-то темный комочек.

— Добычу несет, — предположил Мандебура, обративший внимание на птицу.

— То, ребята, лесной кулик, — заметил Карпенко. — Питается жуками, червяками. А в лапках у него свой птенец. Кто-то потревожил гнездо с выводком — вот птица и переносит потомство в другое место.