Информатор - Тэйлор Стивенс

Брэдфорд провел рукой по волосам и уставился в потолок. После несколько глубоких вздохов он спросил:

— Но почему?

— Я не знаю, Майлз, пока мне известно слишком маю. Думаю, что здесь замешаны деньги.

На лице Брэдфорда было написано сомнение.

— У Ричарда денег больше, чем у Господа Бога.

— Может, да, а может, и нет. Люди часто оказываются не теми, за кого их принимают, и я — живое пока тому подтверждение. Ты сказал, что Ричард пытался заставить Элизабет изменить завещание в его пользу. А это попахивает деньгами. Ты же неглупый человек, Майлз, и я не поверю, что эта мысль тебе самому не приходила в голову.

— Знаешь, в отношении Элизабет я еще могу понять. Он был плохим мужем, и тогда деньги могли играть роль — это случилось до того, как «Титан» нашел нефть и его акции взлетели до небес. Но при всех его недостатках он хороший отец, любит Эмили и сильно переживал ее исчезновение. Возможно, я и давил на него, но Ричард финансировал все поиски, ни разу не выказывая сомнений. Только в прошлом году он впервые заколебался, но связано это было не с деньгами, а с тем, что он устал от неопределенности. Зачем ему убивать человека, способного найти Эмили? В этом нет никакого смысла.

— Может, его кто-то использует. Сейчас мы знаем слишком мало, но бьюсь об заклад, что когда найдем Эмили, то получим ответы на многие вопросы. — Она поднялась. — А теперь мне предстоит сделать телефонный звонок, хотя очень этого не хочется.

Монро сняла трубку и набрала номер офиса Бэрбанка. Как и раньше, ее сразу перевели на его прямую линию, но ей пришлось ждать, пока он ответит, не менее пяти минут. Наконец он взял трубку, и в его голосе чувствовалось опустошенность.

— Мы давно не общались, Мишель. Мне сообщили, что вам пришлось очень нелегко. Надеюсь, сейчас все в порядке.

— Да, мистер Бэрбанк, все в порядке, — подтвердила она. — Как мы и договаривались, я звоню, чтобы ввести вас в курс дела. Полагаю, Майлз уже сообщил вам о том, что у нас есть свидетель, видевший вашу дочь на материковой части Экваториальной Гвинеи примерно шесть месяцев назад.

— Да, — подтвердил он, — это потрясающая новость! Получение свидетельства о смерти было скорбным известием, но в то же время принесло облегчение, потому что означало хоть какую-то определенность. А потом, когда снова появилась надежда на то, что она жива, все опять обрело свой смысл. Я уже и не знаю, что думать.

— Я вас уверяю, что мой источник очень надежен.

— Что вы собираетесь делать дальше?

— Сейчас, когда с нами Майлз, нам нужно внести некоторые поправки в наши планы. Я рассчитываю на то, что через неделю мы сможем отправиться в Рио-Муни. Это в континентальной части Экваториальной Гвинеи.

— Через неделю? Так долго?

— Да, быстрее вряд ли получится.

— Спасибо, Мишель. Это отличная новость, хотя, если честно, я боюсь стать жертвой ложной надежды. Пожалуйста, сообщайте о своих действиях.

— Разумеется.

Закончив разговор, Монро повернулась к Брэдфорду и увидела Бейярда, только что вошедшего в комнату.

— Благодаря определенной доле везения нам удалось выторговать себе неделю.

Глава 19

Поворот на Эбебеин, Камерун

Дорога была сухой, а в воздухе висела дымка от харматтана — насыщенного сахарской пылью северного пассата, затуманившего небо, снизившего видимость и окрасившего горизонт в оранжевые тона, похожие на смог. Монро бросила взгляд в зеркало заднего обзора, убедилась в том, что машина Бейярда не отстает, и, взглянув на изрытую выбоинами дорогу, включила и задний привод.

Она осторожно съехала в размытую ливнями яму и медленно стала взбираться вверх. Брэдфорд сидел на пассажирском сиденье, скрестив на груди руки. Всю дорогу от Дуалы он старался хранить молчание и всем своим видом выражал затаенную в глубине души обиду. У него были на то основания: с момента его появления в Камеруне Монро демонстративно относилась к нему как, по сути, к совершенно пустому месту. Ей, конечно, придется в конце концов отыграть назад и наладить отношения, но осадок останется.

Они выехали из Дуалы до рассвета и направились на восток к Яунде, а потом свернули на юг. Чем ближе они подъезжали к границе, тем хуже становилась дорога. Попасть в Экваториальную Гвинею из Камеруна было по меньшей мере не так-то просто. Граница от берега океана шла по реке Нтем, а затем по джунглям, где можно было пройти только пешком, и жители местных деревень часто сами не знали, где кончалась их страна и начиналась еще какая-то. На машине можно было проехать только по одной дороге длиной 120 миль, и сейчас они ехали по проселку, ведущему к ней.

Заграждение, перекрывавшее дорогу, и маленькая хибарка рядом знаменовали собой пограничный пост, за которым находилась уже Экваториальная Гвинея. Монро затормозила. Судя по всему, на КПП никого не было. Прошла минута, но из хибарки, служившей офисом, никто так и не появился. Она выключила двигатель и вылезла из машины, сразу ощутив практически шоковое воздействие раскаленного воздуха.

Единственная комната в хибарке оказалась пустой. Тишину нарушало только жужжание насекомых, залетавших в окна без рам и вившихся над цементным полом. Монро постояла у двери и вернулась к металлическому заграждению. Оно представляло собой три стойки и протянутую между ними цепь с висячими замками. Это означало, что им нужно найти трех служителей с разными ключами. Граница на замке! Вообще-то закрывалась она в пять часов, но поскольку уже наступила вторая половина дня, а машин и людей не было, чиновники наверняка решили, что на сегодня поработали достаточно, и завершили трудовой день. Не исключено, что кто-кто из них уже вернулся к себе, в родную деревню, не забыв прихватить с собой и ключ.

Она видела, как Бейярд подался вперед и, перегнувшись через руль, вгляделся в грязное ветровое стекло, следя за ее движениями, затем вылез из машины.

— Три замка, — сообщила она. — В офисе пусто. — Она перевела взгляд в сторону поселка. Где-то там, на его улицах, в каком-нибудь баре или ресторане сидел неизвестный, поджидавший их прибытия через неделю. Ему надлежало перехватить их и сделать так, чтобы она никогда не добралась до Монгомо.

Если бы они въезжали в страну под более благовидным предлогом или располагали временем, разумнее было бы повернуть назад, направившись на запад, где и пересечь границу в неохраняемом месте. Здесь же они были как мишени на стрельбище. Если кто-то разгадает их маскировку под израильтян, то это выяснится уже очень скоро.

К машинам тем временем подошли женщины и дети. Одни старались привлечь внимание Брэдфорда, оставшегося сидеть в машине, а другие окружили Бейярда и Монро, предлагая им что-нибудь купить. Мальчик лет восьми-девяти держал на голове большой пластмассовый поднос с гроздьями бананов. Бейярд выбрал одну, присел на корточки, чтобы оказаться с мальчиком на одном уровне, и, протянув ему пригоршню мелочи, одарил Монро ослепительной улыбкой: поиски отсутствующих чиновников начались.

Через тридцать минут они нашли первого, а еще через сорок — второго. На поиски третьего ушло два часа, но он оказался пьяным и никак не мог вспомнить, куда последний раз сунул свой ключ. Монро, не желавшая давать взятку или бесконечно ждать, прибегла к уловке. Она упомянула несколько громких имен, и слегка завуалированная угроза возымела отрезвляющий эффект — ключ был благополучно найден, и конвой проследовал в Эбебеин. Теперь об их появлении стало известно абсолютно всем, в том числе и тем, кто поджидал их приезда, а в том, что таковые люди были, Монро не сомневалась. Однако ничего тревожного, подозрительного или того, что указывало бы на провал прикрытия, не наблюдалось.

Поселок с населением в несколько тысяч человек находился на перекрестке дорог, ведущих в Габон, Камерун и Экваториальную Гвинею. Оживленная рыночная площадь являлась центром деловой жизни на многие мили вокруг. Вдоль сетки разбитых и в основном немощеных дорог стояли дома с побелкой, покрытой грязно-рыжими пятнами, а жизнь, как и в большинстве сельских поселений континента, текла размеренно и походила на летаргический сон. Машины минут десять медленно пробирались по узким и пыльным улицам, пока наконец не оказались на мощеной дороге, ведущей в Монгомо. Выехав за пределы селения, где их уже не сопровождали любопытные взгляды жителей, Монро свернула на обочину.

Буйная растительность, обрамлявшая дорогу с обеих сторон, образовывала своего рода коридор с зелеными стенами. Поглядывая по сторонам на случай появления какой-нибудь машины, Монро и Бейярд быстро поменяли камерунские номерные знаки на гвинейские и спрятали их вместе с документами на машины за обшивкой дверей. Через несколько минут они уже ехали с новыми знаками, а по документам машины были оформлены на имя президента. До Монгомо оставалось восемьдесят километров, и, поскольку дорога была вполне приличной, можно было рассчитывать на то, что они доберутся туда к вечеру. Но они решили появиться в городе только после рассвета: выйти на нужный дом было лучше с утра, а останавливаться на ночь в Монгомо представлялось слишком опасным.