Коммуналка 2: Близкие люди (СИ) - Лесина Екатерина

Святославу подумалось, что теперь эти бумаги, о которых, быть может, никто и понятия не имел, точно будут найдены. А вот уничтожены — вряд ли.

Пригодятся.

— С Чудновым толком не разобрался. Мутный человечишко. Ученый, это да.

— Личность?

— Подтверждена. Проверили сразу. Но… понимаешь, с ними сложно. Вот ты разбираешься в функциональной магометрии?

— Нет, — вынужден был признаться Святослав, который о подобной-то науке и слышать не слышал.

— И я нет. И вот одни говорят, что он гений, а другие, что совсем даже наоборот, что идеи его противоречат идеалам партии, что вредоносны они по своей сути. Его из института выжили, точнее перевели сюда, но он и поехал. А чего ему от дивы твоей нужно — не скажу.

— Путятин? — осталось последнее имя.

— У него своя проблема… — улыбка Алексея стала еще шире, а вот зубы заострились, да и лицо вновь поплыло. — Деликатного характера. Бабы ему не нравятся. А за другое, сам понимаешь…

Статья.

И срок немалый, до конца которого он вряд ли доживет. А про то, что станет с карьерой, и говорить не стоит.

— Давно…

— Да давно, еще со времен учебы. Там у него роман был с одним из наших… что кривишься? Думаешь, нам охота в дерьме ковыряться? Только всю эту вот вольницу вот где держать надо, — Алексей сжал кулак. — А то тоже… свобода им, идеи высокие… не понимают, что эти идеи к развалу страны ведут. Вот и приходится искать тех, кто…

…за молчание окажет услугу.

Сперва одну, затем другую, а там, глядишь, и свыкнется с отведенною ролью, успокоит совесть, убаюкает, идеей ли, тем ли, что редкие разговоры обо… всем дают надежду спокойной жизни.

— Мы его и подвинули. Или думаешь, и вправду такой талантливый?

— Понятия не имею.

— Сюда он и поехал, потому что ведьмины камни без ведьмы использовать неможно. А молодой красивый да богатый — хорошая приманка. Ведьмы в целом — твари расчетливые. И ваша Ниночка не исключение… надеялись через неё к Савожицкой подобраться, уж больно темная особа, но не успели. Что до Путятина, он как про диву-то узнал, так вбил себе в голову, что она ему поможет.

Стало быть, еще одно совпадение.

И выводы верны.

— Вреда он не причинит, не тот типаж. Плакаться станет, грозиться, но на большее его не хватит. Да и… если и вправду может помочь, то пускай. Что? Я тоже человек. Отчасти… и Путятин — мужик толковый, дерьма в нем немного, а что уродом уродился, так не его вина. Ему тоже без радости, считай, почти до края дошел. А того, кто на краю, использовать опасно. Понимаешь?

И как бы ни противно было признать, Святослав действительно понимал.

— Поможешь?

И пусть маячок в ладони горел угольком, да и Казимир Витольдович вряд ли обрадуется этакому помощнику, но и отказываться Святослав не станет.

Будто…

…предчувствие было нехорошим.

— Постараюсь…

Это слово повисло в тишине. Такой яркой, оглушающей тишине, которая просто-таки невозможна. Где-то далеко, на грани слышимости, лопнула струна. И Алексей, еще недавно улыбавшийся, вдруг покачнулся. Лицо его исказилась, треснула маска, ломая человеческие черты, из-под которых выглянуло нечто серое, туманное.

Он устоял на ногах.

Губы раскрылись, но тишина была слишком тяжелой и всеобъемлющей, чтобы позволить звуку родиться. И Святослав увидел, как на губах безопасника вспухает кровавый пузырь.

Будто детский шарик надувается.

Красивый, алый шарик.

А потом лопается, обдавая горячими брызгами. В полном безмолвии. И заваливается набок тело. Святослав пытается его подхватить, но с ужасом понимает, что не способен пошевелиться.

— Тише, — шеи касаются теплые руки. — Не сердись, так было нужно. Потом ты поймешь.

Аннушка трется щекой о плечо.

— Когда я тебя увидела, то сразу поняла, что ты — именно то, что нужно…

Она больше не кажется красивой.

Она страшна настолько, насколько может быть страшна одержимая безумием ведьма. И бледные волосы ее завиваются змеями, они ложатся на шею Святослава, захлестывают его петлей.

— Он обещал, что ты будешь моим.

— Нет, — у него получается шевельнуть губами. И ведьма смеется. Странно, что тяжелый смех ее не разбивает тишину, напротив, он роднится с нею, дополняя, связывая.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— От сильного мужчины и дети сильными будут, — она сжимает голову Святослава и тянется к губам, впивается жадным поцелуем, высасывая силы.

Пускай.

Святослав с трудом сдерживает ликование.

А потом раскрывается, как не раскрылся бы ни перед кем. И она, опьяненная властью, уверенная, что все происходит именно по ее воле и силе, шагает навстречу.

Не здесь.

Там.

В мире, которого не существует. В мире, который Святослав способен передать, вместе с зеленью болот, низким небом и солнцем, что жарит невыносимо. И жар этот заставляет задыхаться.

С лаем псов.

Колючей стеной.

С людьми, которые больше не люди, но бродят вдоль этой самой стены… она не сразу понимает, а поняв, отшатывается, только…

…поздно.

Это тело Святослав даже не пытается поймать, просто стоит и смотрит, как корчится женщина, пытаясь справиться с чужими кошмарами.

Внутри пустота.

И понимание, что ему просто повезло…

…тишина вдруг лопает, разорванная криком, слишком сильным, чтобы выдержали человеческие уши. И Свят закрывает их, зажимает, только крик не остановить. И под пальцами становится мокро.

И он сам опускается на пол.

Орет.

И от голоса своего приходит в сознание. Не сразу. Кажется, что не сразу. Несколько мгновений он просто сидит, пытаясь понять, жив ли еще.

Потом дотягивается до маячка.

А тот мертв.

Конечно… и не только маячок. Вынесло все артефакты, что можно было бы предвидеть. А он не предвидел. Идиот.

Встать.

Получается не сразу. Но все-таки получается. По стеночке, опираясь обеими руками. В голове пульсирует мысль, что он, Святослав, идиот…

…не стоило соглашаться.

Надо было увозить.

Обеих.

И зачистку устроить. Потом бы разобрались, кто тут случайно, а кто нет…

Шаг к двери. Второй. Остановиться. Внутри легких будто стекла насыпали. И перед глазами алая пелена, но это ничего, он потерпит. Главное, еще шаг. Не споткнуться о тело ведьмы. Мертва? Не понятно. Лежит тихо, уставилась в потолок. Глаза распахнуты…

…потом. Она не опасна.

Глупая маленькая ведьма, которая хотела стать самой сильной. Почему-то ее жаль. Наверное, потому что в голове шумит. А вот безопасник жив, он пытается перевернуться на живот и у него выходит. И подняться тоже, правда, маска окончательно расползлась.

…те, кто живет в тени, на свету кажутся уродливыми. И глазам смотреть больно. Не из-за уродства. Лампочка яркая, подмигивает, и подмигивание это рождает волны боли.

Одну за другой.

Одну…

Идти. Не отвлекаться. И с каждым шагом становится легче, еще немного и он, Святослав, стену сподобится отпустить.

Отпускает.

Открывает дверь. Вываливается в коридор, едва не споткнувшись о порог, но лишь затем, чтобы столкнуться с огромным зверем, чьи глаза пылают алым светом.

Определенно, в соседстве с двуипостасным имеются свои недостатки.

Глава 25

Глава 25

Ниночка точно знала, что нынешний вечер ничем-то хорошим не кончится. И потому ела. Было за ней такое, еще с детства, что волнения всякие Ниночка легче переносила с едой вместе.

Еды хватало.

Волнений…

Громко, неестественно засмеялась Аннушка, позволяя Путятину себя приобнять, а потом вдруг наклонилась, впилась губами в губы, не позволяя несчастному отпрянуть, и выпила его до дна. Ниночка едва бутербродом не подавилась. Нет, ведьмы многое себе позволяли, особенно, когда никто-то не видел, но вот так взять и выпить человека…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Тетушка определенно не обрадуется.

Советская ведьма должна быть образцом сдержанности, а не вот это вот.

Лишенное души тело еще продержалось несколько мгновений, которых Аннушке хватило, чтобы его оттолкнуть. И она, улыбаясь во весь рот, приоткрытый, черный, словно пасть зверя, повернулась к Ниночке.