Бегство в Опар - Филип Фармер

— Меня? Королем? — воскликнул Хэдон.

— Ты победитель Великих Игр, и потому тебе надлежит быть королем. Ты — истинный почитатель Кхо и потому тебе следует заменить эту жалкую гиену Гамори. И потом, существует пророчество. Если твоему ребенку предначертано добиться обещанной славы, девочка должна быть под защитой. Кто же сумеет лучше защитить ее, как не отец — король? И ее мать — королева?

— Моя Королева… — начал Хэдон.

— Я больна и не проживу долго, — продолжала Фебха. — Если я вскоре умру, Гамори и почитатели Ресу получат большое преимущество. Клайхи — женщина способная, сильная, но ей необходим достойный мужчина, чтобы направить ее силы. Ты — мужчина. Но ты не можешь жениться на ней, ты муж женщины с глазами цвета фиалки, появившейся из-за Звенящего Моря, женщины, о которой имеется прорицание. И ты отец ребенка, который должен родиться. Поэтому я объявляю тебя новым королем, который должен захватить трон Гамори по велению могущественной Кхо. А твоя жена станет королевой. Не беспокойся по поводу Клайхи. Она ждала этого и довольна. Она не амбициозна и не имеет цели стать верховной жрицей и королевой.

— Это правда, — проговорила Клайхи. Жрица только что оказалась рядом с Хэдоном. — Но должна заметить, что объявить Хэдона и Лалилу правителями Опара — это одно, а занять трон на самом деле — это совсем другое. На пути стоит Гамори.

Фебха оглянулась по сторонам:

— Здесь слишком много народа, чтобы обсуждать государственные дела. — Кивком она подозвала жрицу:

— Хола, позаботься о девочке Абет и мальчике Коре и проследи, чтобы людям Хэдона было удобно. Кумин, ты пойдешь с нами.

Фебха повела их сквозь множество великолепных комнат, некоторые своим величием и красотой превосходили апартаменты дворца Императрицы Кхокарсы. В одной комнате было семь высоких золотых колонн, пол другой покрывал единый лист золота, говорят, три фута толщиной.

Опар и вправду был богат, но гордость его жителей несколько омрачалась сознанием того, что город является объектом зависти и алчности. Он в безопасности, пока сильна Империя, но теперь, когда гражданская война ослабила ее, положение Опара стало весьма уязвимым для нападения. Налет пиратов микавуру — это лишь попытка проверить надежность его обороны. А тут еще сам Опар оказался втянутым в войну между собственными гражданами.

Они поднялись на три пролета гранитной лестницы, прошли по длинному коридору, отделанному полированной слюдой, в покои Фебхи. Покои были по-настоящему роскошны, но Королева провела гостей в маленькую комнатку, почти пустую, и предложила сесть за простой деревянный стол. Пока им подавали вино и еду, Фебха в общих чертах обрисовала план атаки. Хэдон был поражен. Очевидно, она долгое время ждала подобной ситуации.

Однако еще до того, как она смогла закончить говорить, Фебхе пришлось сесть на стул. Щеки ее покраснели, глаза лихорадочно заблестели, дышать стало тяжело. Грудь, качаясь, то поднималась, то быстро опускалась.

— Это лихорадка, — сказала она, хотя объяснений и не требовалось. — Нет никакого способа справиться с ней. У меня сильная воля, но я не могу заставить свою плоть не замечать огня, подтачивающего ее. Но ты, Хэдон, и ты, Клайхи, вы знаете, что делать. Что касается тебя, Кумин, тебе знаком путь. Не забыл древние туннели, старый бродяга? Ты можешь повести своего сына на битву.

— Я способен на большее! — воскликнул Кумин. — У меня только одна рука, пусть я провел многие годы, подметая полы и вытирая пыль со статуй, но я нуматену! Я владею мечом лишь одной рукой, но могу принести много пользы!

Фебха, прикрыв глаза, улыбнулась:

— Отлично! Так и будет!

Кумин выглядел возбужденным. Он был на два дюйма ниже своего сына, но имея шесть футов роста, все же считался в Опаре высоким. Волосы его поседели, хотя, когда он был в возрасте Хэдона, они чернели, как крыло Кагага, ворона. Кумин набрал немного жирку, к плотному телосложению прибавился живот, но бывший воин казался очень сильным. И в самом деле, из-за того, что нужда заставила его пользоваться одной рукой в течение двадцати лет, он развил в ней необыкновенную силу.

— Я отдал свой Каркен сыну, но это не значит, что я не могу орудовать другим!

— Итак, Хэдон, ты должен сделать это сегодня же вечером, — сказала Фебха. — выбери еще несколько других мужчин; Клайхи назовет тебе имена лучших. И пусть Кхо дарует тебе хитрость и мужество избавить нас от этой гиены Гамори.

Раздался стук в дверь. Слуга открыл ее, вошла жрица. Она наклонилась, шепча что-то на ухо Фебхе, затем, бросив взгляд на Хэдона и Кумина, вышла. Фебха с минуту молчала.

— У меня плохие новости, — произнесла она наконец. — Кумин, твоего сына, Метсуха, схватили люди Гамори. Его держат сейчас за Дверью Девяти. Мой муж-свинья, передал, что желает говорить с тобой, Хэдон.

Кумин выругался. Хэдон воскликнул:

— Что могло ему понадобиться…? Он замолчал, нахмурясь:

— Полагаю, он хочет сторговаться. Если я сдамся ему, он освободит Метсуха невредимым.

— Я догадываюсь, что именно это он и предложит, — проговорила Фебха. — Но ты не можешь так поступить, даже если он и желает того. Ты необходим Лалиле; ты будешь нужен своему еще неродившемуся ребенку; ты нужен Опару. Мне жаль Метсуха, но ты не вправе жертвовать собой ради брата.

— Давайте сначала спустимся и послушаем, что скажет Гамори, — предложил Кумин. — Он был бледен, но настроен решительно.

Фебха послала слуг за носилками. Она расположилась в них, ее вынесли. По дороге Хэдон спросил отца о своей сестре.

— Дедар сейчас замужем, — начал рассказывать Кумин. — Она уехала вместе со своим мужем Манкитом — ты помнишь его — в новое поселение Картенкло. Это было год назад. Шесть раз от нее приходили известия. Она счастлива, хотя и говорит, что жизнь тяжела. Дедар беременна, потому и я счастлив. Она собирается подарить мне еще одного внука, хотя лишь Кхо знает, увижу ли я его когда-нибудь.

— Ты проживешь долго и увидишь еще много внуков, отец, — сказал Хэдон.

Вновь пришлось разгонять толпу, собравшуюся напротив входа, чтобы Фебха, Хэдон и другие могли выглянуть наружу. Прочная стальная дверь была поднята, решетка все еще опущена. Сменив носилки на кресло, Королева распорядилась:

— Поднимите решетку.

Мужчины подняли кресло и понесли Фебху в нем к самому входу. Хэдон подумал, что это не очень разумно, ибо это делало ее весьма уязвимой, но, очевидно, она верила, что даже Гамори не посмеет напасть на нее.

На рыночной площади было полно людей Короля — по подсчетам Хэдона около тысячи, все построены. Оглядываясь вокруг входа, он видел, что происходило в низу улицы, за массами облаченных в бронзовые доспехи людей с бронзовым же оружием. По обеим сторонам — толпа жителей. Перед ними — три шеренги копьеносцев. Горожане не особенно шумели, но сейчас слышались отдельные выкрики на фоне ропота недовольства.