Уникальный элемент - Юлия Сергачева

— Побоялись, наверное.

Ага. Очень сильно боялись. Так боялись, что истоптали все вокруг, видимо набираясь смелости не один день.

Тишина навалилась, закладывая уши. Стало слышно, как дышат, жадно разевая клювы, заморенные гиппогрифы, как с их перьев и хвостов скатывается песок. Как скрипит земля под подошвами спешившейся Элии.

И как стучит ее сердце. Или это его собственное?

Брюс сделал несколько шагов по направлению к входу. Его вечно нетерпеливая спутница замешкалась, запрокинув голову и разглядывая что-то наверху. Темная, в окалинах и язвах металлическая громада уходила отвесно вверх, макушка с этой точки обзора безнадежно таяла в зыбкой серости. Беззвучные страшные молнии вились в серых клубах юркими змеями.

Из черной арки, лишенной двери, пахнуло теплом и электричеством. При желании в нее можно было въехать и верхом, но Брюс переступил сбитый порог-рельсу своими ногами.

— Сомневаешься? — Брюс обернулся и успел заметить замешательство на лице девушки.

— Нет, — она тряхнула головой.

— Тогда входи… И не отставай.

Почти сразу за входом начинался каменный завал. То ли внутренние перекрытия разрушились, забаррикадировав основание Башни, то ли кто-то пытался расковырять фундамент изнутри и сдался, лишь когда стало тесно. Среди обкусанных горбатых базальтовых глыб и скрюченных металлических ребер угадывались очертания прочно заклиненного подъемника и искореженные ветряные ловушки.

— Там лестница.

Брюс кивнул, снимая с крюка один из фонарей. Провел ладонью по крышке, смахивая слой пыли. Для многовековой — маловато, но, похоже, к фонарю не прикасались много лет. Те, кто шастал снаружи, не совались внутрь.

— Пустой, — Элия разочарованно громыхнула другим фонарем, возвращая его обратно на крюк.

Из широкой ниши справа в стене пахло горечью и золой. Брюс запустил руку в мягкую, сухую осыпь золы, нащупывая угловатый комок. Вытащил почерневшие пальцы — на ладони свернулся тугой серый клубок. Пришлось скормить ему ворох всякой ветоши, прежде чем впавший от голода в летаргию ручной огонек зашевелился, расправил лепестки, меняя пепельный цвет на оранжевый, дохнул жаром и спрыгнул на фитиль фонаря.

От огня пространство, казавшееся огромным, несмотря на завал, резко сократилось. Тени извилисто легли на раздробленные глыбы и потекли, то вытягиваясь, то сжимаясь к лестнице. Тень Элии раздваивалась.

…Даже сумрак здесь странный — застывший, ватный, комковатый от древности. Вроде и не темно, но свет толчками пробивается невесть откуда: безжизненный, тусклый. Не льется — вваливается. Свет огня не смешивается с ним, как масло с водой.

На узорчатых ступенях слой невесомой, пушащейся пыли и ни единого следа.

Железный остов Башни, словно хитиновый скелет, оброс изнутри податливой каменной и деревянной плотью. В ней выточены ниши, комнаты и целые залы. Рудные жилы вывязывают сложные ажуры на стенах. Драпировки, гобелены и шпалеры скрывают трещины. Самоцветные ящерицы, сбившись друзами, дремлют, повиснув на балках. Отсветы фонарей зажигают на сегментированных драгоценных шкурках россыпь радужных искр. В укромных углах недвижно скрючились големы.

— Здесь нет никого, — задыхаясь, произнес Брюс. — Никто не станет подниматься каждый день на такую верхотуру!

— Ну, он же маг, — неуверенно возразила тоже утомленная Элия, прислоняясь спиной к стене и явно радуясь передышке, попросить которую ей мешала гордость. — Ему подвластны все стихии. Он, наверное, вылетает прямо сверху…

— На охоту, — подсказал сквозь зубы мрачный Брюс. — А его — хрясь! Молнией по макушке… Поворачиваем обратно, пока еще силы остались.

Элия сжала губы и упрямо оттолкнулась от стены, устремляясь вверх. Брюс ждал этого, но попытаться стоило. Особенно потому, что — он явно чуял это — Башня не была мертва. И она не пустовала.

Исполинская лестница сжимала витки незаметно для глаза. Дышалось все тяжелее: и от долгого подъема, и от странного здешнего воздуха — стерильного, неживого, и от все возраставшего ощущения западни.

Схватить девчонку в охапку и уволочь прочь отсюда! Пока не поздно…

Впрочем, уже поздно. Слишком далеко они забрались.

Брюс молча смотрел, как удаляется Элия. Каждым нервом он чувствовал вибрацию Башни — медленную, сбивчивую, тяжкую. Корни строения, наверное, достигали расплавленного сердца земли, передавая наверх его толчки. Раздробленный фундамент шуршал и шелестел, сминая ровный ритм, но не смог заглушить его. Металлическая игла, пронзавшая почву и камни, выпевала миллионнолетнюю мелодию.

Брюс заткнул уши. Мелодия никуда не делась, пронизывая его тело от кончиков волос до сбитой на пятках кожи.

— Ты идешь? — Бледное лицо Элии издали казалось стертым и невыразительным, как серебряная монетка. Фонарь в ее руке качался. По стене плыли две тени. Вторая тень, повыше, заметно запаздывала. Она словно пыталась зацепиться за каждую впадинку, трещинку, как сорвавшийся скалолаз тщетно пытается задержать падение.

Дьенк тоже чуял беду.

— Элия. — Дыхание перехватило, и Брюс заговорил сипло, едва разбирая даже собственный голос: — Может, все-таки не стоит ходить незваным гостем к тому, кто свой день рождения отмечает веками? Вряд ли мы найдем общие темы для разговора…

Элия его не слышала, увлеченно устремившись вправо. Кажется, про усталость она разом позабыла. Фонарь в тонкой руке поднялся выше, заливая светом затканные золотом шпалеры по обеим сторонам высокой узорчатой двери. Воздушные корабли, спесиво надув паруса и расправив крылья, словно живые, шевельнулись, устремляясь к горизонту. Встревоженная светоносная ящерица торопливо скользнула в прореху в ветхой ткани, словно морской змей занырнул в глубины.

Скрипнув, слегка отошла одна из дверных створок, выплеснув медовый, ровный свет.

«Словно по команде», — мельком подумал Брюс, но задержать спутницу не успел. Пока он преодолевал разделявшее их расстояние, прыгая через ступени, Элия приняла решение и толкнула приоткрывшуюся дверь.

Сильнее плеснулся и пополз в сторону свет. Прозрачный шар, в который был заключен светильник, тащила на спине яшмовая черепаха. Обернулась, неодобрительно оглядев непрошеных гостей выпуклыми глазами.

Брюс облегченно вздохнул. Элия повела плечом, сбрасывая его руку. Да, и в самом деле ничего опасного они за дверью не увидели.

В изысканно убранной комнате сильно пахло пылью и едва-едва розами.

Здесь обитала женщина…

— Простите, — незваные гости виновато подались назад, заметив хозяйку. И тут же застыли, осознав, что опоздали со своими извинениями эдак на пару десятков лет. Той, что сидела в кресле, склонив голову на руку, уже давно были безразличны любые визитеры.