Прекрасная лилия - Кимберли Кейтс

– Ты уверена, что в самом деле хочешь этого? – ради нее еще раз спросил Нилл. Ему до сих пор не верилось, что подобное возможно.

Одно мгновение она молчала, и холодный страх сковал его сердце, страх, что она передумала, что решила оттолкнуть его. Этого он бы не перенес. И все же он твердо знал – скажи она хоть слово, и он, не колеблясь ни минуты, отведет ее обратно в Дэйр.

Но то, что сделала Кэтлин, развеяло терзавшие его сомнения. Запустив пальцы в густую гриву его волос, она подставила ему губы для поцелуя. Нилл, припав к ее губам, как умирающий от жажды, забыл обо всем.

Бесчисленные битвы, в которых он сражался, кровь, смерть и стоны умирающих – вот что до сих пор составляло смысл его жизни. И ни разу Ниллу не приходило в голову задуматься над тем, чего лишались люди, которых повергал во прах безжалостный удар его боевого меча.

Нилл целовал ее жадно, будто желая, испив этот волшебный нектар, забыть о боли и предательстве, о том времени, когда он был один. Кэтлин застонала и приоткрыла губы, позволив его языку скользнуть внутрь.

Она была такая сладкая, эта маленькая колдунья из почти забытой детской сказки, что Нилл боялся поверить, что все это – на самом деле.

Нилл лег на Кэтлин, чувствуя, каким горячим стало вдруг собственное тело. Он дрожал от нетерпения, почти обезумев при мысли, что сейчас погрузится в ее теплую глубину, и молясь только о том, чтобы безжалостная судьба не сыграла с ним вновь одну из своих шуток, отняв у него Кэтлин.

Но даже в этот миг, сгорая от желания, Нилл изо всех сил старался обуздать терзавшую его страсть, хотя при виде тесного корсажа, плотно облегавшего упругую грудь, было дьявольски трудно держать себя в руках. Дрожащими пальцами ослабив шнуровку, он спустил его с плеч Кэтлин, и платье упало на землю. Вслед за ним последовала и тонкая рубашка, и вот уже лунный свет нежно осветил жемчужно-белые округлости гибкого молодого тела.

Едва дыша, Нилл пожирал взглядом восхитительные холмики грудей, увенчанные кораллово-розовыми бутонами сосков, мягкую выпуклость живота и темные завитки, кокетливо прикрывающие райское местечко меж девичьих бедер.

Раскинувшись на траве, Кэтлин ничего не скрывала от него, а в глазах ее будто застыл извечный женский вопрос: «Я тебе нравлюсь?»

Как он желал одним отчаянным рывком войти в тело Кэтлин, пронзить его своим клинком с яростью закаленного в битвах воина! Однако что-то удержало его. Подавив в себе этот порыв, Нилл попытался отыскать в своей душе всю нежность, на которую был способен.

– Милая, я воин, а не бард, – выдавил он хрипло. – Но этой ночью я впервые пожалел об этом. Будь это так, я сложил бы балладу о твоей красоте и прославил бы ее в веках!

Улыбка нежнее утренней зари осветила зардевшееся личико Кэтлин. Кончиком пальца она осторожно коснулась его нижней губы.

– А я, если бы смогла, спела бы тебе о том, какое… – Кэтлин на мгновение смутилась, отвела глаза и закончила едва слышным шепотом: – Какое это волшебство – лежать в твоих объятиях!

На самом деле ей хотелось сказать другое. И Нилл это почувствовал, но переспросить не решился. Чувственная нотка прозвучала в ее голосе, и это ударило ему в голову, точно крепкое вино.

«Тише, – уговаривал он себя. – Не торопись, иначе можешь напугать ее». Задыхаясь от нежности, Нилл проложил цепочку поцелуев вдоль изящного изгиба ее шеи и наконец припал к тому укромному местечку, где начинался упругий холмик груди. Кожа Кэтлин была бархатистой, как персик, и когда по ней от поцелуев Нилла пробежала дрожь, он почувствовал, что сгорает от желания.

Кэтлин чуть слышно застонала от удовольствия, когда жадные губы Нилла нетерпеливо втянули в себя упругий розовый сосок.

Со страстным нетерпением юной невинности она вновь приникла к нему, но этот порыв лишь заставил Нилла обуздать желание. Постаравшись забыть о том, что сгорает от нетерпения, он с нежностью продолжал ласкать ее.

Накрыв ладонью другую грудь, он принялся осторожно поглаживать сосок, пока тот тоже не превратился в тугой бутон. Потом очень медленно обвел кончиками пальцев изящный изгиб бедра, положил руку на живот, в который раз поразившись бархатистой мягкости ее кожи, и легко скользнул вниз, туда, где плоть ее, изнывавшая от желания, была уже слегка влажной.

Кэтлин тихо ахнула. Это прикосновение заставило ее выгнуться дугой, с губ сорвался умоляющий стон.

– Н-нилл, – едва слышно взмолилась она. Еще никогда в жизни ему не требовалось такого напряжения сил, чтобы разжать руки.

– Что, милая? – пробормотал он.

Кэтлин дрожала всем телом. Облако волос, словно водопад, окутывало ее тело, подчеркивая его восхитительную белизну.

– Мне хотелось бы дотронуться до тебя. Почувствовать твое тело так же, как ты сам трогаешь меня, чтобы ничто не разделяло нас.

С трудом заставив себя оторваться от нее, Нилл встал на колени и нетерпеливо сорвал рубашку. Прохладный ночной воздух обжег его тело, но ничто на свете не смогло бы в этот миг остудить огонь, пылавший в глубине. И то, что он заметил в ее глазах при виде своей наготы – удивление, любопытство, восторг, – заставило его окончательно потерять голову.

Нилл с трудом приказал себе стоять тихо, чтобы дать Кэтлин возможность вначале хорошенько разглядеть его иссеченное шрамами, похожее на шероховатую глыбу камня тело, а потом изучить его на ощупь. Он и подумать не мог, что прикосновение может быть настолько нежным. Хрупкие женские пальцы коснулись его губ, осторожно скользнули по подбородку. Потом, закусив губу, так что стали видны жемчужно-белые зубы, Кэтлин позволила своим рукам спуститься вниз, и вот они уже запутались в густых завитках волос, прикрывавших его могучую грудь.

Нилл еле сдержал стон. Наслаждение, которое он испытывал, когда тоненькие пальчики Кэтлин трогали бугры его литых мускулов, покрытых многочисленными шрамами, или осторожно касались его напрягшихся сосков, сводило его с ума. И когда она, повинуясь какому-то инстинкту, ласково обвела кончиком пальца вокруг одного, Нилл едва сдержался, чтобы не закричать.

– Я столько раз по ночам мечтала об этом, – тихонько призналась Кэтлин, и Нилл с удивлением заметил, как щеки ее порозовели. – Но мне никогда… и в голову не могло прийти, что тебе это понравится, – смущенно выдохнула она.

– Я воин, – тоже смущенно пробормотал он, – грубый и неотесанный.

– Ты похож на скалы на самом берегу моря – такой же могучий, изрезанный шрамами и все-таки невероятно красивый. Я бы хотела раствориться в тебе, слиться с тобой в единое целое, как когда-то с морем, когда шагнула в волны. Мне хотелось бы, чтобы ты обнял меня так крепко, как только можешь, и уже невозможно было понять, где ты, а где я. – Приложив ладошки к его груди, Кэтлин посмотрела на него широко распахнутыми глазами.