Соблазнитель (ЛП) - Пир Элин

— В конце концов, все разрешилось. — Она перевела взгляд на меня и снова на Афину. — Я вижу, что вы с Финном подружились, несмотря на его роль во всем этом деле.

— Прости своего врага и все такое, — с нежностью улыбнулась ей Афина.

— Да, я понимаю о чем ты, — сказала Перл и бросила взгляд в сторону Хана.

Пузырь зарождающейся дружбы двух женщин был грубо схлопнут, когда Магни указал на Афину.

— Она не может здесь находиться. — Магни повернул голову, чтобы бросить на меня полный осуждения взгляд. — Достаточно того, что Перл имеет право голоса. Зачем тебе понадобилось приводить ее?

— Я здесь только для того, чтобы помочь, — склонила голову Афина. — Какое бы ни было принято решение в этой комнате, оно будет иметь последствия для всего мира.

— Но ты на их стороне, — обвинил ее Магни. — Это все равно, что пригласить шпиона за наш стол.

— Я не шпион, и единственная сторона, на которой я нахожусь — сторона человечества.

— Да, да, избавь меня от своего пацифистского дерьма, — парировал он. — Ты не можешь быть здесь и точка.

— Не смей с ней так говорить, — сказал я и встал перед Магни, буравя его взглядом. — Афина находится под моей защитой, и ты будешь к ней добр.

Это был редкий случай, когда я отчитывал Магни, он никогда не воспринимал критику. Повернувшись к Хану, он пробормотал:

— Ты ничего не сказажешь? С каких это пор мы позволяем женщинам высказывать мнение по какому-либо вопросу? Они не понимают обычаев нашей культуры.

Хан стоял в конце стола с суровым и задумчивым выражением на лице.

— Верно, но они понимают культуру Родины, предоставляя нам внутреннюю информацию, которая может быть полезной.

— Что это за хрень? — Магни вскинул руки в воздух и фыркнул. — Теперь мы будем водить сюда своих жен как на работу?

Вместо того чтобы обидеться, Перл склонила голову набок и улыбнулась ему.

— Мне нравится ход твоих мыслей. — Она порывисто встала и вышла из комнаты.

— Куда, черт возьми, она направилась? — Магни с досадой потер лицо и тихо пробормотал: — Лучше бы ей не делать того, о чем я думаю.

Его утробный стон, когда Перл вернулась с Лаурой, подтвердил, что Перл сделала именно то, чего он не хотел.

— Это правда? — со скепсисом посмотрела на Магни Лаура. — Перл сказала, ты хотел, чтобы я была здесь.

Его грудь поднялась от глубокого вдоха, прежде чем он выдохнул и открыл рот, чтобы заговорить.

— Вообще-то…

— Давайте начнем совещание, — прервал его Хан. — И просто чтобы всем было ясно, я принимаю окончательные решения. Вы здесь в качестве советников, не более и не менее того.

Мы все расселись. Перл села справа от Хана, Магни слева от него, за ним следовали Александр Боулдер, Афина, я и Лаура, которая села между мной и Перл.

— Совет Родины официально обратился к нам за помощью в удержании людей подальше от границы. По их оценкам, они могут восстановить границу в течение четырех-шести недель. Я дал им понять, что мне понадобится длинный список причин, по которым мы должны оказать им помощь вместо того, чтобы взять то, в чем нам было отказано на протяжении веков.

— Перл посоветовала им серьезно отнестись к нашим требованиям и не пренебрегать отчаянием наших людей.

Магни подался вперед, его глаза горели.

— Я советовал тебе воспользоваться гребаным шансом и пойти на это. Мы ожидали, что произойдет нечто подобное. Наш отец уже собрал бы все силы и пошел на убийство.

— Верно. — Хан был на удивление спокоен: — Но наш отец не начинал процесс интеграции, как мы. Есть причина, по которой я лучший шахматист, в отличие от тебя, брат. Ты думаешь эмоциями, ослеплен своей гордостью и стремлением к немедленным результатам.

— Потому что я чертовски хорош в получении немедленных результатов, — проворчал Магни.

— Да, разница между нами на данный момент заключается в том, что я готов терпеливо заманивать жителей Родины к себе, приручая их и завоевывая их доверие, в то время как ты готов к насилию, чтобы заставить их подчиниться.

Магни стукнул кулаком по столу, его шея и щеки покраснели от ярости.

— Я никогда в жизни не насиловал женщину. — Он тыкал пальцем в Хана. — Нет ничего плохого в покорности женщин, и, возможно, тебе пора вспомнить, что настоящие мужики берут то, что хотят. Они, мать твою, не спрашивают разрешения.

— Успокойся, ладно? — произнес Боулдер. — Никто не хочет войны, тебе прекрасно известно, что, хоть ты и не насильник, у нас около миллиона мужчин, которые отчаянно хотят быть с женщиной. Ты, правда, собираешься позволить им разгуливать по Родине?

— Они в отчаянии, потому что дьяволицы, которые правят миром, заставили нас так жить, — прошипел Магни.

Афина сидела бледная и потрясенная.

— Ты прав. — Хан смотрел прямо на Магни, откинувшись назад и скрестив руки на груди. — И ты говоришь от имени нашего народа. Я не сомневаюсь, что если бы я спросил случайных северян, они сказали бы мне то же самое. Но не забывай, что до вчерашнего дня Лаура тоже была на Родине. Давай на секунду представим, что Лаура все еще на Родине, а ты не знаешь, где именно. Если бы я отдал приказ о вторжении, ты бы по-прежнему верил, что твои земляки не причинят ей вреда? — Кулак Магни сжался, а челюсть напряглась.

— Хм, — бросил Хан. — И давай не будем забывать обо всех маленьких Милах, которые стали бы соблазнительной добычей для психов. Интересно, смогла бы девушка ее комплекции вообще выжить, будучи изнасилованной крупным северянином?

Магни напрягся, как горгулья, и, прищурив глаза, издал низкое предупреждающее рычание.

— Да, — сказал Хан и поднял брови, сделав глубокий вдох. — Когда страдают не какие-то безликие дьяволицы, а тот, кого ты любишь, это многое меняет, согласен?

— Может нам сосредоточиться на списке? — мягко предложила Перл. После легкого кивка Магни мы приступили к работе.

Почти час мы вели дискуссию, но список продолжал расти.

— Будьте благоразумы, — в какой-то момент произнесла Перл. — Даже если они согласятся ввести людей в Совет, пройдет не менее восьми лет, прежде чем один из них сможет быть назначен.

— Один? — нахмурился Боулдер. — Мы говорили о пятидесяти. Мы хотим получить половину мест в том Совете.

— Перл пытается вам объяснить, — вкрадчиво начала Афина, — что членов Совета выбирают как детей. Вы можете лишь попросить, чтобы мальчиков тоже отбирали, и тогда, в конце концов, некоторые из этих мальчиков будут избраны в Совет, когда достигнут зрелости.

— Хорошо, но мы хотим столько же мальчиков, сколько и девочек, — потребовал Боулдер.

Перл наклонилась к Хану и понизила голос.

— Ты хочешь перейти от высшего к низшему в этом вопросе?

Он кивнул.

Уже не первый раз эти двое, казалось, прибегали к своему собственному тайному языку, и мне стало любопытно.

— О чем вы двое шепчетесь? Что за переход от высшего к низшему и от низшего к высшему? О чем вы? — Я попытался вспомнить. — О каком-то взаимном обмене?

— Пустяки, мы просто обсуждаем, какую стратегию использовать на переговорах.

Я приподнял бровь.

— И?

— Ну, в данном случае я рекомендую Хану начать с нереально завышенного требования, который Совет, несомненно, отвергнет.

Хан кивнул.

— Я скажу им, что хочу, чтобы к концу этого года в Совете было семьдесят пять процентов мужчин, дабы установить баланс за все те годы, когда мужчинам было отказано во власти, и я шокирую их, настаивая на том, что половина этих мужчин должны быть северянами.

— Совет объяснит Хану, как работает система демократии и насколько его требования нереалистичны. Это будет выглядеть так, будто Хан идет на компромисс, соглашаясь на то, чтобы мужчинами были только мужчины с Родины, которые будут отбираться в детском возрасте. И он согласится на двадцать пять процентов мужчин в течение следующих десяти лет, — добавила Перл.

Хан почесал щеку и посмотрел на меня.

— Довольно неплохое начало, ты не находишь?