Купол Надежды (Роман-газета) - Александр Казанцев

— Тогда все ясно! — воскликнул Стилл. — Наша «вилла–гроб» может находиться в любом месте под синим небом, поскольку хоть его можно рассмотреть сквозь решетки.

— Кто это играет так превосходно на рояле? Еще один из похищенных? — спросил Анисимов.

— О нет, сэр! Это наш страж, тюремщик — гангстер Джо, — пояснил профессор О’Скара.

— Гангстер–пианист? — удивился Анисимов.

— О, это целая история, сэр! Садитесь, прошу вас, поскольку за этими решетками мы располагаем относительной свободой, — пригласил Стилл.

— Мистер Стилл разбирается не только в духовной, подобно мне, но и в светской музыке. Это сблизило их с Джо, если слово «сблизило» здесь уместно, — солидно начал профессор О’Скара.

— Я узнал о нем все и ничего о нашей судьбе, — продолжил Стилл, торопясь и проглатывая в скороговорке некоторые слова. — Об этом Джо ничего не сказал, а может быть, и не знает. Джо — это кличка Кристофа Вельмута. Я слышал о нем, поскольку интересовался музыкальными конкурсами. Он подавал надежды, жаждал славы, успеха, денег… Но наркотики сыграли с ним злую шутку: не вдохновили, а погасили в нем артиста. Пьянство, наркотики, сомнительные собутыльники. Наконец, гангстерская шайка и прозвище Джо, зачеркнувшее все, чем он был. Теперь он стережет нас. Можете взглянуть на него. Он играет в холле.

— Он исполняет мои любимые вещи.

— Он будет рад узнать это, хотя перед ним на рояле лежит автомат. Пули в нем, предупреждаю, не снотворные.

Анисимов в сопровождении новых знакомых перешел в холл и увидел за роялем человека лет двадцати восьми, с испитым лицом и длинными свалявшимися волосами, свисавшими до плеч. Он играл, полузакрыв глаза, и чуть раскачивал хилое тело.

Трое ученых уселись в мягкие удобные кресла и, слушая его, смотрели на синее небо сквозь зарешеченные окна.

Анисимов думал о горькой судьбе этого, несомненно, талантливого человека.

— Эй ты, Джо, скотина! Хватит твоего проклятого шума. Не услыхать, как улизнут эти проклятые научники. Ишь, как разомлел, будто в объятьях постаравшейся продажной девки! — послышался грубый, хриплый голос.

В дверях с автоматом в руках стоял гориллоподобный сутулый субъект, у которого волосы росли прямо от бровей.

— Эй вы, ублюдки! Идите жрать то, что вам приготовил сегодня добрый Гарри. Пальчики оближете… — И, повернувшись, вышел.

Пианист не обратил ни малейшего внимания на этот окрик.

Он блистательно закончил прелюдию Шопена и, выждав, когда Стилл и присоединившийся к нему О’Скара похлопали в ладоши, встал, взял с рояля автомат и указал стволом на дверь.

Профессор О’Скара поднялся со словами:

— Тот был Гарри, второй и главный наш тюремщик. У него страсть стряпать немыслимые кушанья. Они поистине ужасны. Но не дай вам господь их не похвалить. Говорят, он пристрелил приятеля, когда тот поморщился, жуя пережаренную индюшку.

Вошли в отделанную дубом столовую. Столы были накрыты на пятерых: дорогая сервировка, накрахмаленные салфетки.

— Жрите, — скомандовал Гарри, когда все уселись — американцы с одной стороны, Анисимов напротив, а гангстеры с автоматами, положенными на белоснежную скатерть, по торцам стола, друг против друга,

— У меня пятеро детей, мистер Анисимов. И еще двоих я взял на воспитание. Я уповаю на волю божью, но предпочитаю хвалить местную кухню, — прошептал профессор О’Скара.

— Хотел бы я видеть того паршивца, который не похвалит! — мрачно изрек Гарри, видимо, обладавший тонким слухом.

— Должен вас предупредить, сэр, — твердо сказал Анисимов, — что я согласно своему убеждению не ем мяса. Никогда.

— Что? — взревел Гарри, хватаясь за автомат.

— Я готов похвалить вашу стряпню, — раздельно продолжал Анисимов, — но лишь в том случае, если блюда не будут содержать мясного.

Гарри–горилла вскочил и выпустил автоматную очередь над головой Анисимова. За ним жалобно зазвенел разбитый плафон,

Николай Алексеевич не шевельнулся.

— Насколько я понимаю, меня, как и этих джентльменов, доставили сюда не для того, чтобы упражняться в стрельбе по живым мишеням в комнате, где пули портят богатую отделку.

— Дьявол вам в проклятую вашу глотку! Это хорошо, что вы напомнили мне про обшивку, не то я размозжил бы вам вашу проклятую голову.

С этими словами Гарри с автоматом наперевес вышел из комнаты.

— Он пошел в магазин купить чего–нибудь овощного, — примирительно заметил Джо. — Вы должны извинить его, мистер. Он плохо воспитан. Не знал отца, мать была панельная шлюха. Он родился не по ее воле и воспитывался не ею. Я говорю это вам, сэр, потому, что видел, как вы слушали музыку. Гарри не то что я. Он с детства среди них, — и он указал глазами на автомат. — Его воспитывала какая–то старуха, пока не умерла с перепоя. И он всегда выполнял то, что ему поручали. Даже самые страшные задания вроде взрыва банка, за что он получил свою кличку Гарри в память покойного президента, устроившего хорошую встряску японским макакам. Если вы будете вести здесь себя хорошо, то ничего с вами не случится. А вечером, если хотите, я вам еще сыграю.

— Мне понравилась ваша игра, Джо. Я готов забыть, где нахожусь, — сказал Анисимов.

УКРАСТЬ АТОМНУЮ БОМБУ

Генри Смит любил ездить по американским дорогам. Идеальное бетонное покрытие, чуть шершавое, чтобы избежать скольжения шин, позволяло делать ход машины покойным, располагающим к воспоминаниям и размышлениям.

По пути в Вашингтон Генри Смит, завернув в Балтимор, навестил там мать, которую обожал, трогательно заботясь о ней, никогда не забывая послать ей из своих далеких репортерских скитаний сувенир с теплой сыновней запиской.

Далеко впереди желтым пятнышком маячила попутная машина. Прямая бетонная дорога серой лентой летела навстречу Генри Смиту.

Увы! Слишком поздно увидел Смит, как с боковой дороги выехал фургон и сразу же застрял поперек шоссе. Генри резко вырулил машину, чтобы объехать чертов фургон слева, не видя, что за ним творится. А там навстречу мчалась машина…

Тысячью ножей, гадко скрипнувших по тарелке, взвизгнули тормоза. Потом у Смита вытряхнуло все внутренности, и слева от него что–то захрустело. Это машины ударились боками и пробороздили одна другую ручками дверец.

В глазах у Смита помутилось, натянулся, врезаясь в тело, ремень безопасности. И провал…

— Очнитесь, сэр, — тряс его полисмен в шортах и широкополой шляпе. — Очнитесь, черт вас возьми! Вы были на левой стороне.

— Врача, — простонал Смит.

— Я остановлю первую же, машину, и вас довезут до доктора. Но в полицию вызовут. Я сожалею, но придется платить, сэр. Виновен тот, кто оказался за разделяющей чертой на полосе встречного движения.

Какая–то машина остановилась.

— Не беспокойтесь, шеф. Я его доставлю куда надо, — заверил чей–то знакомый голос.

Генри Смита усадили рядом с водителем в роскошную открытую машину «ягуар».

И она красной молнией рванулась с места, унося Смита в обратную от Вашингтона сторону.

— Ну как, парень, очухался? — спросил водитель.

На сиденье за рулем едва умещался добродушный толстяк с полдюжиной подбородков. И он затрясся в беззвучном смехе. Смит не верил глазам. Это же сам Броккенбергер, «Король лобби», к которому он спешил в Капитолий!

— Недурная встряска? А? И целехонького усадили ко мне в «случайно проезжавшую машину»! Ха–ха! Ничего не скажешь! Мои «ягуары каменных джунглей», как вы их обозвали в одной из своих паршивых статеек, все–таки умеют делать свое дело. О’кэй?

— Да, сэр. Но зачем же мою новенькую машину…

— Заткнитесь. Вы заслужили хорошего тумака. Какого черта вы проиграли в ледяном Гроте всю игру?

— Это все нобелевские лауреаты, босс! Уверяю вас! Они вообразили, что могут иметь собственное мнение.

— Еще бы! — хмыкнул Броккенбергер. — Ослы!..

— И мне не оставалось ничего другого, сэр, как «задействовать запасной вариант».

— Заткните свою паршивую пасть. Лучше помолчать об этом даже в моем «ягуаре», где можно не опасаться подслушивающих аппаратов, которыми набит Капитолий.

— Так вот почему мы встретились на шоссе!

— Идиот! Если бы вы были так же догадливы и там!..

— Но разве комиссия долетела до Нью — Йорка?

— До него долетел этот Анисимов, а не оказался с вашей помощью среди всех на «Конкорде». Тогда было бы о’кэй!

— Мне не пришло это в голову, босс.

— Даже острые ножи тупеют, если их не точить.

— Я готов, сэр, быть ножом, мечом, кинжалом.

— Знаю. Потому и «подобрал» вас на дороге. Чтобы наточить. К делу. Вы читали статью профессора Тейлора, отца водородной бомбы, который утверждал, что ее можно украсть?

— Да, сэр. Но там говорилось, как сохранить материалы, из которых можно создать атомную бомбу.