Купол Надежды (Роман-газета) - Александр Казанцев

— Да, сэр. Но там говорилось, как сохранить материалы, из которых можно создать атомную бомбу.

— «Предупреждать» об этом все равно что указывать на такую возможность.

— Но, сэр, администрация после этой статьи, вероятно, приняла нужные меры.

— У нас было время, пока статья готовилась к печати. Ее можно было прочитать и до выхода в свет.

— Должен ли я понимать, что…

— Вы ничего не должны понимать. Только действовать, как укажут.

— Да, босс.

— Заполучить материалы для атомной бомбы, о которой болтал «папаша всеобщего уничтожения», оказалось возможным. Но этого мало. Нужны еще мозги, которые способны сделать из материалов действующую штуку. Они уже гостят у нас. Вам предстоит завернуть им их паршивые щупальца так, чтобы мозги сработали как надо. Словом, если вам не удалось взорвать город под ледяным куполом…

— Надо взорвать сам ледяной купол! — догадался Генри Смит.

— Вот вам и поручается обработать заполученных нами специалистов. Кстати, и вашего Анисимо–ва тоже.

— Как? И он там? Зачем?

— Постарайтесь связать их всех троих одной веревочкой.

— О’кэй, босс! Можете положиться на меня. Я все устрою.

— У вас не будет другой возможности, парень, — зловеще напутствовал Броккенбергер. — Говорят, саперы и гангстеры не ошибаются дважды.

— Но где мне действовать и когда, сэр?

— А мы уже приехали, сын мой. Вот она, «вилла–гроб». Тиха как могила. И чтобы выйти из нее, надо… воскреснуть. — И Броккенбергер снова затрясся в беззвучном смехе. — Пришлось одолжить ее для такого благого дела. Сейчас я дам приказ по радио своим паршивцам впустить вас, Вылезайте, О’кэй!

Генри Смит выбрался на шоссе.

Красный «ягуар» молнией метнулся с места.

Смит стоял перед калиткой тенистого парка, в глубине которого виднелась богатая вилла. Он рассматривал затейливую вязь железной решетки и размышлял над последними словами босса. Поворота с пути, на который судьба толкнула его, уже не было.

— Эй вы там, пошевеливайтесь, дьявол вам в глотку! — услышал он хриплый голос в репродукторе, вделанном в столб калитки, — Открыта ваша проклятая дверь. Толкайте,

Холл виллы был просторным двухсветным залом с прозрачным сводом. Внутренние галереи второго и третьего этажей изнутри охватывали холл. Широкая мраморная лестница разделялась на втором этаже надвое.

Пол был устлан дорогими коврами. Бесценные вазы, японские, китайские, индийские, стояли вперемежку с разностильной мебелью и говорили скорее о расточительности, чем о вкусе. Гигантский холл при всей его претенциозности чем–то напоминал типичный для Америки универсальный магазин, и все, что находилось в нем, казалось выставленным на продажу.

Белый концертный рояль «Стейнвей» стоял особняком, выделяясь неожиданным пятном.

Доктор Стилл уже приготовил его для артиста, поднял крышку, напоминающую крыло огромной белоснежной птицы.

Анисимов уселся в мягкое кресло, нежно обнявшее его со всех сторон. Несмотря ни на что, он готов был слушать музыку и не позволял себе упасть духом.

Оба же его товарища по заключению после «обеда с выстрелами» пребывали в подавленном состоянии.

— Однако вы, сэр, с характером, — не то с восхищением, не то с укором заметил Анисимову профессор О’Скара, когда они вставали из–за стола, отведав наскоро приготовленных овощных блюд. — Что–то запаздывает наш артист, — сказал он, вставая. — Пойду сообщу ему о сегодняшнем аншлаге.

И, солидно шагая, благообразный, но понурый, он удалился в боковую дверь.

Ждали его долго. Доктор Стилл нещадно курил сигарету за сигаретой, обдавая Анисимова табачным дымом. Николай Алексеевич старался не морщиться. Оба молчали.

Наконец появился О’Скара, медлительный, даже чуть торжественный.

— Увы, джентльмены, — сказал он, опускаясь в кресло. — Концерт, очевидно, не состоится.

— Отчего же? — огорчился Анисимов,

— Наш виртуоз «перебрал», как сказал бы сам об этом, если бы мог говорить. Он находится в весьма плачевном состоянии. И даже потерял свой автомат.

— Что? — вскричал Стилл. — Где автомат?

— Я нашел его на пороге спальни Джо, поднял и…

— Где же он? Где? — вскочил Стилл, глаза его лихорадочно блестели.

— Я положил оружие на подушку Джо. Хорошо, Гарри не заметил. Он пристрелил бы беднягу.

— Гангстер — бедняга! А мы? Не понимаю вас, профессор, — возмутился Стилл, с размаху снова опускаясь в кресло. — Вы отказались от оружия, которое могло вернуть нам свободу! Вы умалишенный!

— Не горячитесь. Я не мог взять оружие, ибо это повлекло бы кровопролитие, что противно божьей воле.

— А держать нас — это с ведома господа бога?

— Доктор Стилл, я уважаю ваши убеждения и рассчитываю на то же с вашей стороны.

— Даже если это лишает меня свободы, которую я мог бы обрести с оружием в руках?

Анисимов внимательно присматривался к своим коллегам и наконец решил вмешаться в спор:

— Джентльмены, не заменить ли нам музыку беседой?

— Я готов. Но только после того, как выясню, где теперь автомат! — живо отозвался Стилл.

Он почти бегом выскочил в дверь, куда перед тем уходил О’Скара. И уже через минуту вернулся:

— Там горилла Гарри. Он приводит в чувство своего напарника. И страшно ругался, увидев меня. Мог бы пристрелить. Честное слово!

Николай Алексеевич обратился к профессору О’Скара:

— Не скрою, профессор, ваш поступок с автоматом и Джо тронул меня, даже удивил, но вызвал и уважение. Но в то же время у меня возникла мысль. Как же вы, столь гуманный по своей натуре человек, тем не менее отдаете свои знания для создания страшных средств массового уничтожения?

— Боюсь, что вам, атеисту и коммунисту, не понять меня, дорогой академик. Вы верите в свои доктрины, я в бога. Ни один волос с головы человека не упадет без воли господней. И если я сделал кое–что в области физики и помог тем профессору Тейлору создать водородную бомбу, то этот же мой вклад используется ныне и для управляемой термоядерной реакции, сулящей человечеству избавление от энергетического голода.

— А ядерная война? — напомнил Анисимов.

— Только господь волен развязать или не развязать ее. И совесть моя чиста.

— Вот так же и с автоматом, — раздраженно перебил Стилл. — Все в божьей воле. Хочет — выпустит нас на свободу, хочет — нет! А почему, спрашивается, он допустил наше похищение, уважаемый профессор О’Скара, пекущийся о гангстере Джо? Вы думаете, достаточно ходить в церковь, молиться католическому богу и творить добрые дела вроде сегодняшнего, и «все о’кэй»? Так ведь нет же! Слышите» нет!

— Вы говорите как атеист, доктор Стилл. Мне не хотелось бы продолжать разговор в этих тонах.

— Извольте, переменю тему. Предвижу, что мистер Анисимов может задать вопрос и мне: «А вы гуманный человек? Так почему же вы стали специалистом по ядерным боеголовкам, сулящим смерть, смерть и смерть?»

— Признаться, вы предвосхитили мой вопрос, — подтвердил Анисимов.

— К вашему сведению, я гуманен! Но это не мешает мне ненавидеть человечество! Вся история его — это история войн, убийств, преступлений. Да, да! Я родом из Вены, откуда меня увезли мои почтенные родители, весьма состоятельные люди, — может быть, слышали о ювелирной фирме «Штильмейстер»?.. Эти мои родители успели перевести свой капитал и уехать с сынишкой в Америку перед самым аншлюсом, захватом Австрии Гитлером. Злодеяния Гитлера общеизвестны. Но разве его безумные идеи забыты? Разве мир воцарился на Земле, как сказал только что почтенный профессор О’Скара? Разве не вспыхивает на материках то здесь, то там пламя войны? Люди в военных мундирах в лучшем случае убивают людей в другой форме. Террористы, не считаясь с мундирами, захватывают самолеты, убивают и политических деятелей, и женщин, и детей, кого угодно! Мир кипит, как перегретый котел, и я не знаю, в божьей ли силе предотвратить взрыв. Разговоры о разоружении, о сдерживании гонки вооружений смешны. Да, да, сэр! С моей точки зрения, смешны! Хотя в принципе я не против этого! Но, судите сами, если уже давно ядерных материалов в мире хватало, чтобы уничтожить все живое на Земле семнадцать раз, — а теперь, наверное, уже раз тридцать! — то не все ли равно, сколько раз? Всего одного раза достаточно. Так чего же сдерживать производство боеголовок? Одной больше, одной меньше!.. Их производят потому, что выгодно производить. Вот почему, занимаясь ими, я отнюдь не делаю вреда человечеству, которое, кстати сказать, вполне его заслужило. Для меня это только бизнес, приносящий мне доход. И не желаю я слышать о преступном человечестве, из которого я выделяю одну только элиту — ученых. Лишь перед ними, а не перед политиками, готов я отчитаться в своих действиях и в своих взглядах.