Клык Фенрира - Марина Голубева

– Хочешь, хочешь, хочешь, – вторило эхо, сменяясь мерзким хихиканьем.

– Ты умрешь здесь… ты долго будешь умирать…

– Сдохнеш-ш-шь, сдохнеш-ш-шь, сдохнеш-ш-шь!

Голосов становилось все больше, они обещали смерть, долгую и мучительную, со злобным хихиканьем описывали, как могильные черви будут вгрызаться в еще живое тело, заползать в рот, уши, глаза.

– Тебя сожрут, сожрут, сожрут… живого… теплого… вкусного…

– Ты чувствуешь? Они уже здесссь… здесссь… Мерзкие, липкие… высосут глаза…

Алексея замутило, страх стал совершенно непереносим. Ослабевшие ноги подогнулись, и молодой человек рухнул на колени, увидев прямо перед лицом скалившийся в усмешке череп, зажмурился.

Голоса уже не шептали, они вопили, верещали, грохочущими шестеренками перемалывая мозг. Алексей, скуля от ужаса, попытался заткнуть уши, но это не помогло – звуки вгрызались в мозг и казались теми, обещанными, могильными червями. Молодой человек чувствовал их холодные скользкие тельца, ползавшие по телу, проникавшие под кожу, копошившиеся во внутренностях.

Он уже не скулил, а орал и извивался, пытаясь стряхнуть мерзких тварей. Тело содрогалось и билось на каменном полу среди полуистлевших костей, а мысль металась в поисках хоть какого-то выхода. Что-то или кто-то еще удерживал меркнувшее сознание на грани безумия. Из охрипшего от крика горла вырвалось рычание, и Алексей вспомнил – там, на картинке, рядом с лестницей был изображен волк. Судорожно скребя ногтями по полу и разбрасывая старые кости, молодой человек напряг мышцы, вызывая образ зверя. По телу прошла волна трансформации, и мир неуловимо изменился.

В полутемном коридоре замер большой светло-серый волк. Зверь рыкнул и прислушался. Звуки раздражали, но уже не пугали, они утратили смысл и не представляли угрозы. Волк озадаченно посмотрел на брошенный фонарь, фыркнул и потрусил по коридору. Скоро тусклый огонек остался за поворотом, и в коридоре стало совсем темно. Волки – сумеречные животные, но в темноте видят хуже кошек, больше полагаясь на нюх, а в таком мраке и вовсе ничего рассмотреть невозможно. Зверь пошел осторожнее, принюхиваясь. Голоса замолкли, но полной тишины не было – чуткие уши зверя ловили едва слышные шорохи, шуршание насекомых и писк мышей. Никакой угрозы в этих звуках не ощущалось, но в самом воздухе, казалось, витал запах опасности. Он заставлял волка красться, прижимая уши и тихонько рыча сквозь стиснутые клыки.

Сознание человека слилось со звериной сущностью, но не растворилось в ней. Не ощущалось неприятия или отторжения, просто Алексей осознавал себя не только человеком, но и волком. Магический браслет графа позволял контролировать звериные инстинкты, но с каждым перевоплощением молодой человек чувствовал, как меняется. Он стал не только более сильным и по-звериному ловким, изменялось сознание. Исчезали такие чисто человеческие качества, как мелочная зависть, корысть, трусливая нерешительность. Волки – не злобные и не агрессивные звери, ни один из них не будет убивать из зависти или простой прихоти, только ради пропитания или защищая себя и своих близких. Волк не обидит слабого, чтобы доказать свое превосходство, сильный зверь спокоен и уверен в себе. Алексей все больше осознавал простую истину: самой гнусной, трусливой и злобной тварью может быть только человек.

Коридор закручивался спиралью, и Алексею казалось, что он просто бежит по кругу. Молодой человек уже начал опасаться, что карта викинга – пустая подделка или глупая шутка и он скоро снова окажется среди скелетов в «коридоре голосов». Но потом с удивлением понял, что привыкшие к мраку глаза начали различать каменные стены и свисающие с потолка узловатые корни деревьев. Темнота отступила, сменившись багровым сумраком, а через мгновение Алексей увидел огонь. Много огня. Казалось, на каменном полу горит не менее десятка костров. Кровавые отсветы плясали на стенах, метались по потолку, разгоняя клочья тьмы.

Волк в нерешительности замер и попятился. Огонь пугал больше, чем неведомые враги, он и был врагом – самым страшным и опасным. Зверь прижал уши, заскулил и начал медленно отползать. Воля человека гнала его вперед, но страх перед огнем оказался сильнее. Впервые звериные инстинкты мешали.

Стараясь справиться с желанием зверя убежать, скрыться от огня, Алексей сосредоточился на образе себя-человека. Почему-то возвращение из звериной ипостаси всегда давалось труднее – загоняемый в глубины сознания волк был явно недоволен заточением.

Молодой человек немного потоптался, привыкая к вертикальному положению, и двинулся к полосе огня. Огонь оказался несплошным, и между отдельными «кострами» вполне можно было пройти. Алексей двигался быстро, без труда уворачиваясь от языков пламени, и скоро миновал опасный участок. Багровый свет постепенно растворялся, съедаемый тьмой, последние его отсветы погасли за поворотом, и Алексей остановился в нерешительности. Угольная чернота впереди пугала, но обращаться в волка парень не рисковал, помня, что на карте в этом месте была нарисована фигура человека. Сапоги остались где-то среди костей в самом начале подземелья вместе с фонарем, и голые ноги сразу закоченели на каменном полу. Выбора не оставалось, и Алексей стал осторожно двигаться дальше, придерживаясь рукой за шершавую, каменную стену. Ему постоянно казалось, что из стены вылезет какая-нибудь скользкая тварь и вцепится в руку. Становилось жутко, и колотил озноб.

К счастью, в темноте пришлось идти недолго. За очередным поворотом забрезжил свет, не похожий на багровые отсветы огня, а скорее напоминавший тот, который давали люминесцентные лампы, только более слабый и рассеянный. Коридор казался заполненным слабо фосфоресцирующим туманом. В этом тумане угадывались каменные стены и небольшой круглый зал впереди, в центре его можно было разглядеть крупный прямоугольный предмет, похожий на каменный саркофаг. Алексей не спешил приближаться, решив сначала осмотреться.

Туманное сияние испускали светящиеся пятна, хаотично разбросанные по стенам. Они медленно перемещались, напоминая больших полураздавленных тараканов. Это настораживало, но терпкого запаха опасности не чувствовалось. Алексей так до конца и не понял, с чем связан этот запах, с какой-то угрозой вообще или с живым существом, представляющим опасность. Ничего живого здесь не было. Возможно, странные пятна – это просто источник света. Они вызывали беспокойство, но никакой агрессии не проявляли – ползали потихоньку по стенам, время от времени вспыхивая ярким голубоватым светом, а затем снова бледнели. Больше тревожило то, что Алексей увидел в нескольких шагах от себя. В центре коридора белели человеческие кости. Скелеты громоздились неопрятной кучей, наползали друг на друга, словно стремясь заключить в объятья такие же полуистлевшие костяки.

Возможно, этот участок коридора был смертельно опасен, но обойти его не представлялось возможным. Парень колебался – после всех пережитых ужасов совершенно не хотелось погибать в двух шагах от цели.

Алексей устал. С момента его появления в восемнадцатом веке прошло неполные две недели, а кажется, прожита целая жизнь. Как никогда остро, до боли, захотелось вновь очутиться дома, в своей квартире, или хотя бы на раскопках. Как же ему все надоело: и сумасшедший граф с магическими закидонами, и масоны, и интриган Самуил Роза, и некромант с вонючими зомби, и, наконец, как-то связанный со всем этим лохматый шутник-перевертыш. Глухая тоска и чувство безысходности сменились злостью. Почувствовав ее, проснулся и заворчал зверь.

– Тваррри! – прорычал сквозь удлинившиеся клыки Алексей. – Как вы меня все достали!

В ответ на звуки голоса пятна на стенах вспыхнули и задвигались быстрее. Но Алексею уже не было до них дела – страх исчез, смытый дикой яростью. Молодой человек сжал кулаки и пошел вперед, раздраженно пиная попадавшиеся под ноги черепа. Пятна замигали и превратились в огромные глаза, из зрачков которых в Алексея ударили яркие лучи света. Ослепленный парень рухнул на сваленные кучей кости, захрустели полуистлевшие ребра, их осколки больно впились в колени. Он попытался подняться, зашарил руками, разбрасывая останки. Но свет, казалось, стал материальным, давил на плечи, бил по голове, заставляя сжиматься в комок. Лучи проникали в тело, острыми клинками разрывая плоть, и расплавленным свинцом струились по жилам.

Цепляясь за гаснущее сознание, Алексей начал отползать назад, стремясь вырваться из круга света. Каждое движение причиняло боль, а лучи, казалось, превращались в раскаленные плети. Парень упрямо полз, извивался на грязном полу, цеплялся содранными в кровь пальцами за каменные плиты, скулил от боли, рычал и медленно приближался к спасительной черте, за которой его не мог достать губительный свет. Осталось буквально пара рывков, когда сильный удар в спину швырнул Алексея обратно на кучу костей. Молодой человек взвыл от отчаяния.