Суши с хлебом (СИ) - Тата Кит

завтра с утра уеду. Я слышала, что в шесть часов мимо деревни проходит какой-то рейсовый автобус. Он-то и увезет меня куда подальше. Найду новое место для пряток, только в этот раз не буду знакомиться ни с кем из соседей.

Я решительно сняла сандалии, положила рюкзак на пол рядом с матрасом и переоделась в спортивный костюм, чтобы завтра с утра не тратить время на переодевания. Проснусь и сразу поеду.

Хотя… Смысл ждать завтра? Да и Матвей не даст мне это сделать. Я ведь ушла, чтобы забрать вещи и вернуться к нему. Убегу сейчас, пока он не подозревает, что я задумала.

Надела носки, кроссовки, собрала волосы на макушке в пучок. Накинула рюкзак на плечи, остановилась на пороге, окинула крошечный домик взглядом. Это странно, но мне жалко его покидать. Я столько всего здесь провернула для уюта, и всё это так просто бросить? Как от сердца отрываю.

— Пока, домик, — произнесла я тихо.

Вышла в сени, взяла веточку, которой закрывают дом, открыла дверь на крыльцо и подпрыгнула на месте, наткнувшись на Матвея, который, оказалось, всё это время ждал меня. Вместе с Ржавым.

— Куда на этот раз собралась бежать? — в его лице и голосе не было ни единого намёка на доброе расположение ко мне.

— Н-никуда, — соврала я. Неубедительно.

— Пиздишь, как дышишь.

Я же говорила.

— Я иду к тебе. Сейчас закрою дом и приду. Можешь подождать меня у себя.

— Закрывай. Я подожду, — Матвей скрестил руки на груди и внимательно следил за каждым моим движением.

— Я не маленькая. Сама могу закрыть и дойти до соседнего дома. Не надо меня контролировать.

Я показывала напускную злость. А у самой уже тряслись руки, и глаза были на мокром месте, потому что я мысленно прощалась с Матвеем и даже с Ржавым.

Чувствую себя матерью, которая вынуждена бросить семью.

— Мать Тереза, у тебя на лбу написано, что ты задумала. Втыкай свою ветку, и пошли ко мне. Не пойдёшь сама, закину на плечо. Хватит, добегалась. Конечная.

— Я сама решу, когда мне остановиться.

Наверняка я сейчас была похожа на упёртую пятилетку, которая решила для себя, что назло маме отморозит уши.

— Ясно, — вздохнул устало Матвей. Забрал из моей руки сухую ветку, сам закрыл дом Тихона и, не церемонясь, закинул меня на своё плечо.

— Отпусти!

— Угу, разбежался, — Матвей по-хозяйски положил ладонь на мой зад и понёс к себе. Ржавый самой модельной походкой шёл за своим хозяином. — А чтобы не убежала, посидишь в наручниках у батареи.

К батарее меня, разумеется, никто не приковал. Матвей занёс меня в дом, поставил у порога и сказал, что я могу делать в его доме все, что захочу, кроме побега.

Сам Матвей взял телефон и вышел из дома. В окно гостиной я видела, как он в сгущающихся сумерках кому-то звонил, расхаживая вдоль забора.

Бедненький.

Я не человек, а спонсор проблем для него. Вот нафига ему всё это? Он же отдыхать сюда приехал, а не для того, чтобы разгребать вот это вот всё. Может, убежать, пока он занят разговором?

Ну, давай, устрой детский сад, побегай от человека, который не несет для тебя никакой угрозы. Хотя, я ведь несу в себе угрозу для него.

Божечки… Как всё сложно.

Я обессиленно плюхнулась на диван, уперлась локтями в колени и тупо уставилась в пол. Ржавый сел у ноги и начал нервно дергать хвостом, поглядывая на меня.

— Чего тебе? — выдохнула я устало и потянулась к кошачьей голове рукой, желая погладить. Но, возмущено мяукнув, кот убрал голову в сторону и злобно на меня посмотрел. — И что я должна сделать? Ты ж даже гладить себя на даёшь, Ржавый. Вот и не подходи ко мне тогда, потому что кроме глажки у меня для тебя ничего нет.

Короче, я поссорилась с котом. Он, видимо, со мной тоже, раз так как нервно дёрнул напоследок пушистым хвостом и ушёл в сторону кухни.

Судя по предыдущей гостеприимности Матвея, спать я буду в гостиной. Поэтому именно здесь я оставила свой рюкзак и вынула из него кое-какие вещи, чтобы они не были мятыми.

— Развод и девичья фамилия? — внезапно прозвучавший голос Матвея заставил меня вздрогнуть и резко отвернуться от дивана к дверному проёму.

Матвей стоял в проеме, подперев плечом одну его сторону и смотрел на меня с усталой улыбкой.

— В смысле? — не поняла я.

— Шмотки-то почему здесь раскинула?

— А где надо было?

— В моей комнате, например. В рот я ебал, опять спать с тобой на диване. С прошлого раза спина не отошла.

— Так со мной спать необязательно, — деловито скрестила я руки на груди гордо посмотрела на мужчину. — Тебя никто из твоей комнаты, вроде, не выселяет. Можешь спать там, а мне и здесь хорошо.

— Выёбываться, я смотрю, тебе хорошо, — вздохнул Матвей. — Собирай пожитки и поднимайся в мою комнату. Будем спать там. Учитывая твою ситуацию, нам не до церемоний. В темпе, Ассоль. Ветер в паруса.

— Мог бы что-нибудь пооригинальнее придумать, — буркнула я, собирая свои вещи.

— Всё, что я знаю про Ассоль, это её красные паруса.

— Алые, вообще-то.

— Одна херня. Голодная?

— Мы же только что поели.

— Что ты там поела? Поклевала как воробей.

— Я наелась.

— Ну, смотри, — Матвей проводил меня в свою комнату, показал, куда я могу убрать свои вещи, и на какую половину кровати положить себя. — В баню хочешь? У меня натоплена, — спросил Матвей, вынимая из шкафа полотенца.

— Можно в душ?

— Можно и в душ. Иди. Я пока в баню, — Матвей закинул одно из полотенец себе на плечо, а другие положил для меня на край кровати.

— А ты кому звонил? — знаю, что мой вопрос прозвучал как гнилое подозрение, но я хотела знать.

— Своим маленьким скромным связям, — будто подразнил он меня.

— Каким? И зачем?

— Попросил аккуратно узнать, ищут ли тебя и где. А ты что думала? Что я сдал тебя за кучу папиных бабок? — он пытливо посмотрел мне в глаза. Стало стыдно.

— Учитывая, какие проблемы может доставить мой папа, многие были бы рады сдать меня, не требуя взамен даже денег.

— Да хрен там, — хохотнул Матвей. — За просто так я могу только под дверь ему навалить. Короче, я мыться.

— Угу, — выдохнула я и проследила за тем, как Матвей вышел из комнаты. Через минуту внизу послышался хлопок двери, свидетельствующий о том, что он вышел из дома.

Ещё несколько минут я пребывала в какой-то растерянности. В таком подвешенном состоянии я не находилась даже тогда,