Брак (СИ) - Хабарова Леока

– Вызволить их – МОЙ долг, как главы Сопротивления, – голос старой дамы стал холоднее стали. – К тому же, я не собираюсь рисковать жизнями сына и мужа, чтобы потешить ваше фантомное чувство долга, детектив. Вылазку возглавит более опытный подпольщик.

Ларго вскочил со стула и скалой навис над Персефоной.

– Более опытный? – выпалил он. – Я провёл в Стоках под Инкубатором больше года и знаю врага, как никто. Владею оружием, умею драться и мечтаю стереть всех Сайрусов Виков с лица Земли.

– А ещё вы вспыльчивы, импульсивны и самонадеянны, – старая дама скривила тонкие губы в усмешке. – Именно эти качества привели вас в Лабораторию и превратили в узника стеклянной колбы. Разве нет?

Ларго хотел возразить, но вместо этого сжал зубы так, что на челюсти заходили желваки.

Персефона с минуту молча наблюдала за ним, а потом вдруг коснулась предплечья узловатыми пальцами.

– Ступайте к Доктору, мой мальчик – сказала она и улыбнулась. – Он выдаст вам схему Лабиринта и план операции. Скажите, что я утвердила вашу кандидатуру.

Сказанное дошло до Кима не сразу, а когда дошло, он просиял. Но всем красноречивым благодарностям и обещаниям не подвести, предпочёл короткое:

– Так точно.

***

Когда Доктор развернул перед ним карту, прижав углы стопками анкет, Ларго впервые за долгое время почувствовал себя живым. Живым и нужным. Востребованным.

Он рассматривал обозначения и вникал в каждое слово.

– Здесь, в районе пятого Книгохранилища, – эскулап ткнул в чертёж коротким пальцем, – один из самых безопасных переходов. Оттуда Шестьсот сороковая и выслала последнюю радиограмму.

Ким кивнул.

– Но мы будем использовать два других входа, – продолжил Доктор. – Основной и запасной. Один располагается здесь, под пересечением проспекта Хаксли и Пятой улицы, а другой – сразу за Звёздным мостом.

– Недалеко от дома, где жил Реваж, – на автомате заметил Ларго, глядя в карту.

Так вот почему Старый Боров купил апартаменты в самом пафосном районе Агломерации! Ким ощутил себя полным придурком. Он-то всю дорогу считал комиссара продажной шкурой и махровым взяточником.

– Сколько людей будет в отряде? – спросил Ким, прикидывая, можно ли рассчитывать на прикрытие и отвлекающий манёвр.

– Шестеро, – сказал Доктор. – Если вернётся Шестьсот сороковая – семеро.

Ларго посмотрел на лысого эскулапа так, будто хотел испепелить взглядом.

– Никаких "если", – он понизил голос до хрипловатого рыка. – Она вернётся.

Доктор посмотрел на него с сочувствием, но от комментариев воздержался. И правильно сделал...

***

Сон не шёл долго, а когда, наконец, пришёл – обернулся кошмаром. Двухголовый монстр с зубастой пастью на пузе гнался за Кимом через холмы Мёртвых. Горы трупов уходили в тёмную даль, и не было им конца и края. Ларго – голый, безоружный и израненный – бежал не пойми куда, спотыкался, падал, поднимался и снова рвался вперёд. Лишь бы не слышать голоса... Того самого голоса...

– Я ближе, чем ты думаешь, – шептал Вик. – Гораздо ближе...

Мой самый послушный мальчик...

– Нет! Нет! Не-е-е-ет!!! – завопил Ким и проснулся. Сел на постели. Глубоко вздохнул, шумно выдохнул и медленно досчитал до десяти, прислушиваясь к биению сердца.

Подушка взмокла от пота, и он перевернул её.

Так-то лучше.

Ларго уже вознамерился снова улечься, как вдруг почувствовал: он не один.

Тьма вокруг казалась густой и вязкой, как синтетическая патока. Ким даже собственных рук не видел. Но... кто-то был там. Во мраке. Совсем рядом.

Ларго сглотнул. Вопрос "кто там" застрял в горле, как рыбья кость. Стало страшно.

Стараясь двигаться максимально бесшумно, он нащупал дрожащими пальцами лампу, которая стояла рядом с койкой на перевёрнутом бочонке. Нашёл включатель...

Ещё немного и он увидит...

Кого?

Хому? Сайруса? Двухголового монстра?

Щелчок.

Мягкий жёлтый свет разлился по каморке, и Ким непроизвольно охнул.

На матрасе, поджав под себя ноги, сидела Шестьсот сороковая.

Грязная. В изорванной одежде. Вся перемазанная сажей и запекшейся кровью. Нижняя губа у неё была разбита, бровь рассечена, под глазом красовался здоровенный тёмно-бордовый фингал, всё тело покрывали синяки и кровоподтёки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она смотрела на него. Смотрела и молчала.

Ларго тоже не нашёлся, что сказать.

Он ринулся к ней, крепко прижал, а потом накрыл губы горячим жадным поцелуем...

Глава сорок восьмая

Ким любил её с бесконечной нежностью, ведь по сути они были первыми друг у друга: он ни разу не спал с живой женщиной, а Шестьсот сороковая никогда не отдавалась по собственной воле. Когда он вошёл в неё, она впилась в него короткими ногтями и укусила за плечо. Ахнула, обвила поясницу сильными стройными ногами и изогнулась, двигаясь навстречу его страсти. Оказавшись на самом краю, Киму до боли захотелось назвать её по имени, но имени у Шестьсот сороковой не было. Его отняли вместе с правом на жизнь, и теперь остался только номер.

– Ты моя, – глухо прорычал он, когда разрядка обрушилась обжигающей лавиной. – Моя! Моя!

И я никому тебя не отдам...

Никому. Никогда.

***

Они лежали, обнявшись, целую вечность. Лежали и молчали. Шестьсот сороковая закинула на него ногу и гладила грудь ладошкой. Ким перебирал пальцами её волосы.

– Не думала, что бывает так сладко, – прошептала смуглянка. – Персефона говорила, но я не верила...

Ларго чуть повернулся и удивлённо изогнул бровь.

– Персефона обсуждала с тобой... секс?

– Однажды... – девушка прижалась теснее, и теперь уже Ким принялся ласково поглаживать худенькое предплечье. – Она сказала, что удовольствие могут получать оба. Не только мужчины, но и женщины, если... если...

Ларго терпеливо ждал, когда она соберётся с мыслями.

– Если рядом будет... особенный человек... – выдавила Шестьсот сороковая и уткнулась носом куда-то в подмышку.

Ким сглотнул. Неуклюжее бесхитростное признание врезалось в сердце шипастой булавой. Рука замерла, а сердце дрогнуло.

Он особенный.

Особенный для неё.

– Помнишь, как ты огрела меня по башке подсвечником? – спросил он, глядя в темноту.

Шестьсот сороковая кивнула. Ларго не мог этого видеть, но почувствовал.

– С того момента я думал о тебе постоянно, – продолжил он. – Каждый день. Каждый час. Даже на каторге.

Особенно на каторге...

Девушка приподнялась на локте, и Ким ощутил на себе пристальный взгляд.

ЧуднАя...

Можно подумать, она что-то разглядит в густом мраке. Хотя...

Ларго ожидал вопросов, но они так и не прозвучали. Вместо этого Шестьсот сороковая наклонилась и поцеловала его. Да так, что немедленно захотелось повторить их горячий ночной марафон.

– Иди ко мне. – Ким сгрёб её, намереваясь покрыть поцелуями каждый миллиметр тела.

Она заурчала, как киберкошка, повернулась спиной, и Ларго коснулся губами чувствительного места под волосами. Коснулся и замер. Он не видел, но знал: на нежной коже темнеют уродливые синие цифры.

Изделие № 640; партия 011200.62...

Отчего-то вспомнился разговор с господином Мирео на тридцать шестом этаже офиса "Стали и сплавов".

"Куклы этой партии могут имитировать эмоции. Любые эмоции..."

Ларго мотнул головой, прогоняя идиотскую мысль, но она застряла в голове, точно заноза. Захотелось спросить. И он спросил.

– Как удалось использовать кукол для уничтожения акционеров?

Шестьсот сороковая тут же вывернулась из его объятий, села и обхватила колени руками.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Наши создатели увлеклись, – буркнула глухо. – Искали формулу идеальной эмпатии. В последней партии в изделиях было больше от женщин, чем от машин: сознание деформировали, но почти полностью сохраняли.

– Так значит... – по коже побежали мурашки, и Ким сглотнул. – Значит...