Биение жизни. Почему сердце – наш самый важный орган чувств - Ширли Сойль

волнах заметны даже у начинающих и уже в первый день. Согласно современным научным данным, Американская кардиологическая ассоциация демонстративно поддерживает медитацию, поскольку она снижает риски сердечно-сосудистых заболеваний. С помощью одной технологии с этой группой болезней не справиться. Хотя в мире ежегодно выделяются на это сотни миллиардов долларов, патологии сердечно-сосудистой системы остаются основной причиной смертельных случаев и заболеваний [175, 176].

Если мы сами и общество, в котором мы живем, относимся к нашему сердцу как к насосу, а не как к важному органу чувств, оно заболевает. И мозг тоже. Депрессии – самая частая причина снижения качества жизни во всем мире, а в 2020 году они станут второй по частоте причиной смерти [177]. Проблема также заключается в том, что эти два органа, неразрывно связанные между собой, слишком часто лечатся отдельно друг от друга. Тем временем им подошла бы парная терапия, которая позволила бы выявить нарушения в их обоюдном восприятии и коммуникации.

Я по-прежнему ценил свою профессию, но она часто стала казаться мне слишком односторонней, если практиковать ее только в крупной клинике. Мне хотелось вырваться из своей зеленой операционной униформы, а прежде всего мне не хотелось ограничивать лечение человека маленьким прямоугольником, который смотрел на меня, зажатый стерильными зелеными простынями. Моя жизнь очень сильно изменилась с тех пор, как я стал больше прислушиваться к своему сердцу, изменились мои хобби и отношение к родным, друзьям и пациентам. Но иногда на то, чтобы расслышать голос сердца в повседневной суете клиники, уходило слишком много сил. Я возвращался после долгих выходных, проведенных в монастыре за медитациями, или с тренинга внимания, а начиная с утра понедельника, мне предстояло функционировать в белоснежно-белом высокотехнологичном окружении, начисто отключив все чувства; как-то это все не состыковывалось. Я все явственнее осознавал, что как кардиохирург хотел бы заниматься всем сердцем целиком, а еще больше той его частью, которую я обнаружил во время своего путешествия. Я хотел не просто таращиться на вырез под зеленой простыней, но иметь в своем распоряжении больше времени на пациента. Я хотел не только расспрашивать его о симптомах, но и узнать что-нибудь об обстоятельствах его жизни, о том, как он справляется с повседневными заботами, о чем тревожится. Короче говоря, мне бы хотелось выведать, что у пациента на сердце, потому что именно это основа всего, это безумно важно для сердца и его здоровья. Я убежден, что в следующие годы и десятилетия мы обнаружим и другие доказательства того, что сердце обладает символическим значением в том числе и с медицинской точки зрения. Что оно думает-чувствует или чувствует-думает. Я хотел не только прослушивать сердца своих пациентов, я хотел активно их выслушивать. И свое собственное я тоже хотел бы узнать немного лучше.

Зов сердца

Я давно уже ощущал в сердце тоску, хотел выйти под парусом в открытое море. Будучи маленьким мальчиком, я не мог насмотреться на великолепные яхты на Боденском озере, мимо которых я проезжал с родителями воскресным вечером на заднем сидении Фольксваген «Жук» в те редкие моменты, когда мы вырывались в походы. Без ремня безопасности и детского автокресла. Но такое эксклюзивное хобби как парусный спорт было тогда для меня недоступно. Вместо этого мама подарила мне глобус, который сохранился по сей день. Вместе с другом Джимми я предпринимал полные приключений путешествия по всему свету. Мы были свободны, мы были богаты, мы вращали шар, тыкали в него пальцем и уезжали, улетали, уплывали под парусом в своих фантазиях в далекие страны.

Я уже много лет был кардиохирургом, когда, наконец, научился ходить под парусом и проникся к этому занятию такой же любовью, которую предчувствовал в детстве. Ведь существуют и такие мечты, которые в реальности оказываются мало выполнимыми. Но вода оказалась моей стихией, и, когда ветер надувал паруса, мое сердце расширялось в груди. Образовалась новая страсть. Семья убедила меня в необходимости осуществить эту мечту: пересечь под парусом Атлантический океан. После долгого ожидания я сумел-таки объединить свой годовой отпуск с накопленными выходными днями, так что в сумме получилось 2 месяца. Со своими тремя попутчиками я познакомился за несколько недель до отплытия на яхте. Я со всеми нашел общий язык, а приятнее всего было общаться со шкипером Гаральдом, вышедшим на пенсию водителем такси. Помимо него еще был один специалист по информатике и один инженер. В феврале мы отплыли от маленького островка Сент-Люсия в Карибском море и добрались лишь до Антигуа. Там двигатель сломался. Двигатель? Нет, вызванный на помощь хирург в промасленном комбинезоне диагностировал проблему с насосом. К сожалению, топливный насос высокого давления было уже не спасти. Требовалась трансплантация. Так мы начали ждать новый насос.

Мы каждый день сбегались к трекингу UPS, чтобы проследить за продвижением насоса, который шел к нам из Европы. Настроение в команде царило напряженное, поскольку все, кроме шкипера, взяли отпуск для этого путешествия под парусом, и нехватка времени жутко давила. На третий день я приступил к курсу погружения под воду. Подводный мир привел меня в такой восторг, что процесс ожидания больше не доставлял никаких проблем, однако инженер и информатик не разделяли моего отличного настроения. Последний неделю спустя объявил, что больше не в состоянии это выносить и хочет домой. Мы пытались его переубедить, но заметили, что в этом нет смысла. Лишь теперь он признался нам, что страдает паническими атаками. Он думал, что пребывание на лодке его исцелит. Он ошибся, чувствует себя дерьмово. Мы остались втроем, что инженеру совсем не нравилось. Он безумно злился на «подлого, лживого» информатика, который ввел нас в заблуждение, поступил безответственно и, кроме того, был виноват в том, что наши мечты ушли под воду. Я не мог объяснить инженеру, что панические атаки – это болезнь. Он не сомневался в своей правоте. Разве можно раздувать такое до болезни? Или ему просто нужен был повод, чтобы тоже отказаться? На следующее утро он сообщил мне и шкиперу, что считает путешествие втроем слишком опасным мероприятием и потому складывает паруса. И если мы хотим, то можем выйти в море вдвоем.

К этому моменту наше судно было уже полностью загружено провиантом. Яблоки и картофель подгнивали и морщились. Банановое дерево,