Дремучий случай - Татьяна Солодкова

— Он злится? — спросил я совершенную чушь. Как может злиться человек, который сам прикрыл меня своим телом.

— Конечно, нет! Все действительно хорошо, поваляется неделю на больничной койке, и все. Нам всем очень повезло.

— Это точно, — я опустил голову. Скверно-то как на душе.

— Дима передает тебе привет, и просит не унывать, мы тебя отсюда вытащим.

— Как, интересно?

— Совсем забыла, — тут спохватилась Оксана, — у тебя же руки ледяные, — она придвинула мне стопку одежды, лежащую на столе. — Они все проверили, — она покосилась на дверь, — и разрешили мне отдать все тебе лично здесь. Быстро одевайся!

— Прямо здесь? — изумился я.

— Конечно, здесь, я отвернусь, — и она немедленно выполнила обещание.

Я пожал плечами и взял одежду. Водолазка и теплый свитер — это же чудо! А еще нижнее белье и джинсы!

— Оксана, ты чудо! — вместе со свитером по телу разливалось блаженное тепло.

— Я подумала, здесь плохо топят, и оказалась права. Можно поворачиваться?

— Можно, — переодевшись, я чувствовал, себя довольным, как удав.

— Ну вот, на человека похож, — прокомментировала она. — Другое дело. К слову о вытащим, мы с Лёшей сегодня идем к адвокату, будем действовать. Нечего затягивать и держать тебя здесь.

— С Лёшей? — не понял я.

— Ну с Алексеем Дмитриевичем, — объяснила Оксана. — Дело непростое, от суда тебе не уйти, но может быть удастся вытащить тебя под залог.

— Кстати, у меня есть деньги.

— Разберемся, — Оксана отмахнулась. — Ты, главное, не вешай нос. Лёша тоже хотел к тебе попасть, но сам понимаешь, не пропустили, я и так пробилась, можно сказать, с боем. Он передает тебе свою благодарность в спасении Сережки.

— Ну-ну, — грустно усмехнулся я, — за что? Я стоял там, как осел. Нет, скорее, как корова на убой.

— И на старуху бывает проруха, ты сам говорил, — не дала она мне вернуться к самобичеванию. — Ты сделал главное, ты не позволил ему впасть в панику, ты вселил в него надежду, во всех нас.

— И натворил столько глупостей.

— Тот, кто ничего не делает, вообще не ошибается. Все будет хорошо. У Лёшки есть кто-то знакомый в прокуратуре, может, выкрутимся.

— Спасибо, — в последнее время я чересчур часто благодарил, наверное, больше, чем за всю свою жизнь до этого.

— Не дрейфь, — подмигнула она мне. За дверью послышался шорох. — Ну мне пора. Ты только не кисни. Как только смогу, приду. Постараюсь завтра.

— Хорошо.

Она еще раз обняла меня на прощение и выпорхнула в открывшуюся дверь.

На этот раз в камеру я возвращался с легким сердцем.

Впервые за мои шестнадцать лет жизни, у меня появились друзья. Настоящие друзья.

Я вернулся в камеру и улегся на жесткую койку. И, несмотря на эту камеру, сложившиеся обстоятельства и предстоящие трудности, впервые за четыре года, со дня маминой смерти, я почувствовал себя счастливым.

Я растянулся на койке и тут же уснул.

17 глава

25 октября

Ангелы и демоны… Две противоборствующие стороны? Или равнодушные соседи? А может быть, две стороны одной медали, которым не суждено встретиться?…

Я просидел в камере предварительного заключения три дня. Оксана приходила каждый день и рассказывала, что Диме все лучше и лучше, приносила еду и приветы от Березина.

Это было поразительно, но она действительно не злилась на меня за то, что Дима пострадал, и действительно относилась ко мне как к младшему брату.

Алексей Дмитриевич нашел мне адвоката, который обещал меня отсюда вытащить.

Оксана рассказывала мне обо всем так оптимистично, что порой и мне начинало так казаться. Она уходила и непременно прощалась словами: 'Не вешай нос!' Уходила и забирала свой оптимизм с собой, а я оставался один, снова и снова погружаясь в невеселые мысли.

Мое будущее не сулило ничего хорошего. Оно и прежде не было радужным, и я прекрасно отдавал себе отчет в том, что я делаю, и какие могут быть последствия у моей деятельности. И вот я попался.

Каким бы расхорошим ни оказался адвокат Бендина, он не мог совершить чудо. Даже если меня и выпустят до суда, это только временно. Суд состоится, и я непременно получу свое. Свой срок. У нас была целая банда, и я был ее главарем. А как указано в Уголовном кодексе, совершение преступления группой лиц по предварительному сговору, организованной группой или преступным сообществом влечет более строгое наказание.

Интересно, наша деятельность будет определена, как кража в особо крупных размерах или же нет? При учете, как часто мы проворачивали 'сделки', и как за короткий срок обогатился каждый член нашей банды, то вполне.

В любом случае, срок от пяти до десяти лет мне обеспечен, как бы не хотелось это признавать.

Я расхаживал по камере, лежал на койке, сидел на ней, снова ходил.

Время тянулось бесконечно.

На третий день, я понял, что мне уже хочется стучаться головой об стену, только бы выйти отсюда. У меня начиналась клаустрофобия, и это только на третий день.

Как бы то ни было, нужно определиться со своими ближайшими целями. А самой важной из них была одна — снять проклятие Березиных.

После всего случившегося я был просто обязан помочь Диме избавиться от проклятия, чтобы он зажил нормальной спокойной жизнью без призраков, крутящихся вокруг.

Снять бы проклятие, а потом можно расслабиться. Школа брошена, дальнейшее образование мне больше не светит, дома у меня нет — и будь, что будет.

— Опять бичуешься? — появилась Жанна.

— Я так развлекаюсь, — съязвил я.

— Ты так разлагаешься, — вынесла она вердикт. — Твои друзья тебе помогут, вот увидишь.

Я только скривился и смолчал.

Она тоже молчала, и мы просидели в тишине минут пять. Я думал о своем, изучая трещины на стенах, и мне не хотелось говорить.

— Жанн, ты иди, — нарушил я первым молчание.

Ее тихое присутствие начало меня раздражать. За те два месяца, что мы были с ней знакомы, она никогда не уделяла мне столько внимания, никогда не появлялась просто так, чтобы поболтать, утешить. Но сейчас мне не требовалось утешение.

— Мне не нравится твое психическое состояние, — призналась она. — За всю твою жизнь я тебя таким не видела. Ты пытаешься переосмыслить все шестнадцать лет за пару дней. И совершаешь совершенно мне непонятные вещи.

— Например? — я все же заинтересовался.

— Зачем ты прогнал Вадима в первый день? Я не стала спрашивать тебя сразу, думала, ты еще обдумаешь этот вопрос, но ты к нему даже не возвращался, потому что уверен в своей правоте.

— Подслушивала, значит, мои мысли?