Тирания Я: конец общего мира - Эрик Саден

от всех пережитых фрустраций, не склонны рассматривать конкретные ситуации со стратегических позиций. Довлеет единственная страсть – схватка. Однако вопрос выбора стратегии в ответ на коллективную несправедливость – решающий. Это ключевой момент любых по-настоящему ответственных политических притязаний, стратегия определяет последовательность действий, которые необходимо осуществить для достижения цели. Для нынешнего имплозивного этапа характерно замыкание на деструктивности, он никак не может перейти в конструктивную фазу. «Насилие, – писал Сартр в предисловии к книге Франца Фанона «Проклятьем заклейменные»[154], – как копье Ахилла, способно заживлять раны, которые нанесло». Но в таком аспекте оно было бы совершенно бессмысленным и служило бы исключительно выпускным клапаном. Ханна Арендт в книге «О насилии» возражает: «Ни разу, насколько мне известно, сила этих „вулканических“ взрывов не была, как думает Сартр, „равна оказываемому на них давлению“»[155].

Любое действие по принципу «отплатить той же монетой», но обязательно на более низком уровне, а точнее, когда невозможен равноценный ответ, неизбежно ведет – за неимением четко определенной цели и способов, годных для ее достижения, – к единственному итогу: вслед за пафосом балаклав и пылающих улиц множатся иллюзии и приходит тлетворная мысль о топтании на месте. В этом случае можно ожидать только двух проявлений – не исключающих друг друга. Либо неутоленную ненависть умело используют третьи инстанции, причем не только партии, тяготеющие к авторитаризму, но и самые разные люди и группы, которые со всевозможными очевидными и неочевидными намерениями превращают горькие страсти в собственный капитал, преследуя в результате интересы избранных. Либо насилие по отношению к отвергаемому порядку, по-прежнему безоружное и лишенное средств, но остающееся в запасе, плавно смещает фокус, начинает компенсировать свойственные ему фрустрации и поражает кого ни попадя, все более слепо и стихийно, бесконечно нагнетая и электризуя атмосферу ползучей ярости, когда все против всех.

3. Ярость: все против всех

[«Коллективная изоляция» и «потенциальный фашизм»]

«Да что ты там телишься, сколько еще ждать сэндвич? В прошлый раз он успел остыть – был как подошва! Снова резину тянешь, говнюк, терпение испытываешь?»[156] Вышедший из себя от раздражения и гнева мужчина вытащил пистолет и выстрелил в Фареса бен Яхьятена, двадцати восьми лет, уроженца Джербы (Тунис), официанта из «Мистраля», кебаб-пиццерии в Нуази-ле-Гран (департамент Сена-Сен-Дени). В тот вечер 16 августа 2019 года посетители с ужасом наблюдали сцену «как из вестерна» – так некоторые потом говорили, – произошедшую в один миг. Скорая прибыла быстро. Молодого человека попытались реанимировать, но он скончался. На следующий день одна из газет вышла с заголовком: «Убит за сэндвич» и поведала о необъяснимом поведении местного авторитета, который – только потому, что ему не понравилось качество обслуживания, – застрелил официанта и с невозмутимым видом вышел из зала. Весть о случившемся облетела мир. Многие телеканалы направили в этот парижский пригород съемочные группы – расспросить жителей и попытаться понять, как это немыслимое событие могло произойти.

Кажется, что мы с каждым днем все больше предоставлены самим себе, что нас не ценят, как мы того заслуживаем, что мы проживаем жизнь жертвы, – хотя, вопреки всему, чувствуем, что наделены могуществом в разных формах, как за счет собственных мышц, так и благодаря технике, – и потому в определенных обстоятельствах, познав на опыте, каково это, когда нас не замечают, мы испытываем желание выплеснуть всю ненависть без остатка. Эрих Фромм в книге «Анатомия человеческой деструктивности»[157] рассмотрел случаи вспышек насилия, обусловленных, по его мнению, внезапным пониманием собственной бесполезности и утратой самоуважения: в соответствующей ситуации словно сказывается эффект перенасыщения, высвобождая «компенсирующий импульс», заданный инстинктивным желанием отплатить за свою участь и на короткий миг вернуть «контроль над собственной жизнью». По мере того как с годами копится груз повседневных невзгод, поводы для фрустрации, а порой случаи унижения, для довольно многих людей это заканчивается не только глубоким унынием, депрессией, алкоголем и наркотиками. В результате человека разрывает, он хочет излить наболевшее, и его заместительной жертвой рискует стать первый, кто попадется под руку. Так что если кто-нибудь вздумает маячить у нас на пути, внезапных и достаточно резких столкновений в повседневной жизни рано или поздно будет не избежать.

Кому не приходилось быть свидетелем или, все чаще, объектом хамства, агрессии в городских пространствах, транспорте, очередях? Кажется, что тревожность, которую мы испытываем изо дня в день, удвоилась и незримо проникает в социум, особенно в общественных местах. Случаются ссоры, пререкания, стычки, которые заканчиваются – в зависимости от ситуации – извинениями, демонстрацией раздражения или агрессией. Как, например, под следующим постом в сети Facebook, который сам по себе мог бы послужить чуть ли не символом обостряющегося межличностного противостоя: «„Куда прешь, придурок, по роже захотел? Вот въеду сейчас в твою тачку!“ Это кричит мне велосипедист, проскакивающий на красный свет, даже не притормаживая. Тормоза в моей машине сработали благодаря датчику обнаружения препятствий, иначе случилось бы худшее – и как знать… Я ведь мог бы как ни в чем не бывало поехать дальше» (7 января 2020 года).

Незаметно распространившаяся атмосфера безразличия к другим и смутного напряжения порождает чувство не столько незащищенности, сколько постоянной нестабильности, в которой могут неожиданно возникать всяческие антагонизмы разной степени непримиримости. Общим становится не столько скрытый страх, сколько возможность убедиться в том, что твоя судьба никого не волнует, в фундаментальном одиночестве, из которого в принципе нас должен выводить социальный инстинкт. Таким образом, маятник качнулся в сторону индивидуализма, когда свободные существа перестают действовать внутри общего целого, сверяясь духом и плотью с накопленным за долгие десятилетия опытом, заставлявшим полагаться преимущественно на свои силы, ослабив взаимозависимости и, сознательно или нет, превратив изолированность в базовое чувство. Сегодня мы проходим оксюморонную стадию коллективной изолированности.

Такой этос – в значительной мере следствие пережитого стресса, поражающего все больше людей в мире и обусловленного прежде всего условиями нашей работы. Компании навязывают все более жесткие и часто унизительные – из-за требований эффективности – методы управления; большинство работников, на непостоянных контрактах или самозанятых, живет в ситуации вечной нестабильности, а значит, в страхе за завтрашний день. Такой стресс, подрывающий физическое и психическое здоровье, порождает другой тип насилия – весьма распространенный, хотя менее зримый и в силу этого, пожалуй, самый разрушительный. Это все равно что сообщающиеся сосуды наполнить серотонином и тестостероном. Первый на определенных отрезках повседневной жизни подавлял бы позывы к агрессии, а затем уступал бы место содержимому другого сосуда, которое выпускало бы их наружу, что сказывалось бы в быту и в семейной жизни.

Из раза