Возраст гусеницы - Татьяна Русуберг

какие-то родственники. Может, то, что Вигго рассказал о Мартине, меня так подкосило? Но я ведь брата совсем не помню. Конечно, ужасно то, что его поместили в детдом и что с психикой у него проблемы — ха-ха, чья бы корова мычала. И я перед ним чудовищно виноват. Но я эту вину осознал и готов сделать все, чтобы ее искупить, хоть и был тогда совсем мелким.

Нет. Есть что-то еще. Что-то другое. Более страшное, скользкое, темное. Что-то, чего я пока не могу выразить словами. Это просто ощущение в подкорке, щекотка где-то на краешке сознания. Странный запах, который донесло сквозняком, когда где-то далеко приоткрыли дверь.

Я с силой потер лицо руками. Где же Маша? Может, она снова решила заночевать в бассейне? Но почему мне тогда не написала?

Я достал телефон и набрал ей эсэмэску: «Я уже в Ольборге. Ты где? Ноа». Походил еще немного вокруг машины, пока окончательно не замерз, но Маша не отвечала. Ладно. Может, у нее от клиентов отбою нет. Ну или она просто забыла про меня. Или смартфон разрядился. Смысл гадать?

Внезапно я почувствовал, насколько вымотался. Казалось, утро было сто лет назад, так много всего произошло. Я захлопнул боковые дверцы, решив, что салон достаточно проветрился, и залез в багажник. Расстегнул спальный мешок. Можно ведь и прилечь пока ненадолго. А телефон рядом с ухом положу. Если Маша напишет или позвонит — услышу и проснусь.

Писк мобильника вырвал меня из липкого сна, который я, к счастью, тут же стал забывать. Вспоминались только какие-то обрывки: мальчик едет на велосипеде, засунув под майку на животе футбольный мяч; рабочий в синей спецовке поливает из шланга плитки двора; вращаются, потренькивая, колеса на желтом жестяном флюгере-автобусе. Мне нужно успеть на автобус, потому что в нашем доме поселились чудовища. Они уже сожрали маму и вот-вот придут за сестрой. Если не сбегу из города, меня тоже сожрут.

Я выпростал руки из спальника. Одной стал тереть глаза, а второй зашарил вокруг в поисках телефона. Нашел его под мышкой: наверное, спал я беспокойно, вот он и соскользнул внутрь мешка. На экране высветилась эсэмэска от Маши. Всего одно слово и цифры: «Горизонт 22». Я сел и озадаченно почесал лоб. И что это значит? На адрес как-то не похоже. И сколько вообще времени?

Часы в мобильнике показывали 01:12. Ни хрена себе! Где, интересно, она шатается? И почему считает, что я проснусь среди ночи и рвану неизвестно куда по первому ее зову?

Нервно зевнув, я отправил Маше сообщение: «Что еще за Горизонт? Ты где? Ты знаешь вообще, который сейчас час?» Запаковался обратно в спальник в ожидании ответа — машина так выстыла, что пар изо рта шел. Полежал в тишине минут пять. Отослал еще одну эсэмэску. Потом еще одну. Глухо, как в танке. Решил позвонить и высказать все, что я думаю о Марии вообще и ее ночных загулах в частности. В трубке мерно прогудело раз шесть, а потом включился автоответчик. «Оставьте сообщение после звукового сигнала».

— Коза ты, Маша, — с чувством сказал я и дал отбой.

Улегся поудобнее, застегнул спальник и решил досыпать. Но сон, как назло, не шел.

А вдруг с ней что-то случилось? Мелкая такая девчонка, одна ночью в большом городе. Кто угодно обидеть может. Что, если на нее напали? Вдруг ей нужна моя помощь?

Я заворочался в своем мешке. Вспомнил, как она лупила меня штанами. Как улепетывала от охранника. Ага, обидишь такую, как же. Она сама кого угодно обидит. Но зачем тогда написала мне? Раз написала, значит, хотела чего-то. Чтобы я забрал ее из этого «Горизонта»? Но что это такое? Ночной клуб? Так вроде воскресенье же. Сам я по клубам не ходил, не до того было, но от ребят в гимназии слышал, что там открыто по пятницам и субботам. Или, может, я не понял чего? Или тут, в Ольборге, все по-другому?

Ладно, допустим, клуб. Такой известный, что даже адрес не надо посылать, все его знают. Ну, кроме меня, конечно. Может, она там напилась? До поросячьего визга. Да еще и накурилась.

Я сел так резко, что чуть не треснулся макушкой о потолок. Мелькнувшая в голове картинка мне очень не понравилась. Двое зверского вида качков волокут бесчувственную Машу в сторону мужского туалета. Я, конечно, понимал, что это воображение разыгралось и что, скорее всего, все с ней в порядке, ей просто понадобилось бесплатное такси. Но ген героя-защитника во мне уже активировался. Захотелось вскочить на коня, забряцать доспехами, взмахнуть мечом и показать прекрасной деве, на что я, собственно, способен, срубив головы парочке обнаглевших великанов.

Вздохнув, я выкарабкался из спальника, размял затекшие в скрюченной позе ноги и сел-таки в седло… то есть на водительское сиденье. Погнал своего железного коня в сторону центра. Поскольку инета у меня не было, я надеялся только на то, что либо случайно проеду мимо заведения с вывеской «Горизонт», либо наткнусь на прохожих, которых можно будет спросить. Я рассудил, что, раз Маша не прислала адрес, отыскать клуб — если это все-таки клуб — должно быть довольно легко.

Как назло, ночной город будто вымер. Неудивительно: холод на улице стоял собачий. Траву на газонах, голые ветки деревьев и даже асфальт покрыл блестящий в свете фонарей иней. Видно, температура за прошедшие с моего бегства из Броуста часы резко упала.

Наконец, поблизости от набережной мне попался на глаза народ. Группка не очень трезвых на вид личностей двигалась по направлению к мосту через Лим-фьорд [31], вопя и пиная перед собой пустую пивную банку. Я притормозил, подъехал к обочине и опустил стекло с пассажирской стороны.

— Вечер добрый! — вежливо начал я. — Не подскажете, где находится «Горизонт»?

Вопрос прозвучал совершенно по-идиотски. Я уже приготовился, что либо надо мной поржут, либо пошлют меня далеко и надолго, хорошо еще, если банкой в лоб не засветят. Но один из парней потрезвее, в натянутой на самый лоб черной шапке, сделал шаг к машине и махнул куда-то в сторону Нёрресунбю [32]:

— Вон там.

Я приободрился.

— А как туда проехать? Адрес не помните?

— Да его отсюда видно, — крикнули за спиной у парня. — Башня с огнями.

Я всмотрелся в ярко освещенную набережную на другой стороне фьорда. На фоне оранжевого неба отчетливо выделялся длинный черный силуэт с сияющей короной огоньков по верху. Он торчал над окружающими зданиями, словно наставительно воздетый палец.

— Это та многоэтажка, что ли? — уточнил