Поздний развод - Иегошуа Авраам Бен

Он произносит все это быстро, проворно, деловым, убеждающим тоном.

– Дело не в этом. В настоящий момент я…

– Потому что у меня есть еще пара других. Вы только скажите, что вы ищете… объясните, чего бы вы хотели… предпочитаете… скажите это мне, и я… у меня есть фантастический выбор… здесь, неподалеку… просто рядом. Отличная девочка, просто конфетка, молоденькая… живет в соседнем подъезде… она тебе понравится… практически она почти еще ребенок… может быть, она еще девственница… просто уверен, что так оно и есть… высший класс…

И он кладет дружеским жестом теплую руку мне на плечо. Я вздрагиваю.

– Что-то в вас есть такое, что мне понравилось с первого взгляда, – говорит он. – С той первой минуты, как вы появились на станции. Вам стоит только сказать мне слово… сказать, чего вы хотите. Сделаю для вас все. Почему бы нам не выпить не спеша по чашечке кофе, а потом поглядеть на то, что я могу вам показать? Куда, вы сказали, вам надо попасть? Автобусы ходят допоздна, я говорю с уверенностью, потому что я здесь днюю и ночую. И если вы даже пропустите последний… Я доставлю вас домой на моей собственной машине. Пойдемте… вы можете просто посмотреть… разрешите мне продемонстрировать, что такое настоящий сервис. В вас есть что-то такое, что мне ужасно нравится. Не бойтесь… это все честно… никаких обязательств, никаких денег… я только покажу вам товар… это не будет стоить вам ни цента…

Он говорит негромко, доверительно, убеждающе. Я теряю ощущение времени и места. Где я? Где мой дом? Где Дина? Пусть она дожидается меня. Хотя скорее всего она отправилась спать в родительский дом.

– Ну так как насчет чашечки кофе?

– Только если я заплачу за него. – Эти слова сорвались с языка помимо моей воли.

Он улыбнулся, абсолютно удовлетворенный:

– Что касается кофе… это как лекарство, верно. Вы командуете парадом. Не думайте, что я на вас нажимаю. Я ни на кого не нажимаю. Никогда. Это как разглядывание витрины… представьте себе, что вы разглядываете витрину.

Кофе появляется мгновенно. Я крепко держу в руках чашку, глоток чего-то горячего сейчас мне совершенно необходим.

Невысокий подросток бежит ко мне и моему новому знакомцу с каким-то сообщением. Его в этом кафе, похоже, знают абсолютно все. Из музыкального автомата потоком льется греческая музыка. Это сиртаки. Он закуривает длинную сигарету и предлагает мне такую же. Я отказываюсь. Его лицо испещрено морщинами. Я не могу определить, откуда его акцент. Он начинает говорить со мной с тактичной доверчивостью:

– Большинство людей не в состоянии объяснить, чего они хотят, и в итоге остаются неудовлетворенными. К сожалению, этого нельзя сделать автоматически… просто так. Каждый случай – особый. И в этом мой бизнес. Найти нужное решение. Чтобы все были довольны. Должный запрос – должный ответ. Вот вы, к примеру, – интеллектуальный тип. Я разглядел это сразу. Но у вас нет свободного времени. Вы погружены в свои мысли, и все в спешке, бегом… Если бы вы хоть словом намекнули мне…

– А сколько это теперь стоит? – спросил я чужим, сдавленным голосом.

– Это зависит, как долго…

– Нет, я интересуюсь, сколько обычно…

– Зависит и от того, сколько вы в состоянии заплатить…

– Но в среднем… сколько принято?..

– Некоторые дают пять…

– Сотен?

– Тысяч. Что в наши дни можно поиметь за пять сотен?..

– Пять тысяч?!

– Это для остальных. Вам не надо беспокоиться. Для вас это будет даром. Я просто уверен, что она потеряла от тебя (он как-то сразу перешел на «ты») – она потеряла от тебя голову. Сидит и ждет… вот в этом доме. Ждет, когда ты придешь к ней и своим огромным…

Эти слова все решили. Возможность доказать… самому себе. Не ей… но тем самым помочь нам обоим. Сделать это для нашего будущего. Для нашего ребенка. Еще один автобус на Иерусалим прогромыхал мимо. И следом – еще один. Заполненные битком ультрарелигиозным народом, они уходят в сторону квартала Меа-Шеарим, родному их гнезду, а на подходе – следующий. И в открывшиеся двери рвется толпа черных шляп. Мне ничего не мешает заплатить за кофе, пересечь улицу и раствориться среди них.

В кафе появляется парочка и подходит к нам поздороваться. Не со мной, конечно. Круглолицая девчушка в белой майке с коротко остриженными волосами и улыбчивыми шаловливыми глазами, а рядом с ней высокий худой юноша, который положил ей руку на плечо. Девушка скользит по мне молниеносно оценивающим взглядом, джинсы обтягивают ее впритирку. Маленький сутенер привлекает ее к себе, и она, наклонившись, чтобы поцеловать его, позволяет мне разглядеть ее груди, большие и упругие на вид. У них цвет слоновой кости. Я не успеваю разглядеть их пристальней, так как ее спутник берет ее за руку и ведет к столику в дальнем углу кафе. Что-то в ее глазах и короткой стрижке пронзает меня острой болью. Молодой человек возвращается к нам и что-то шепчет новому моему знакомцу, который серьезно слушает его.

– Она скоро придет… А пока, может быть, хочешь выпить чего-нибудь покрепче?

– Нет, спасибо. Мне пора идти. На самом деле… я очень спешу… боюсь, что вы со мной напрасно теряете время…

– Не беспокойся обо мне. Я сам распоряжаюсь своим временем. И я рад провести его с тобой…

Я заметил, что он засек мой взгляд, устремленный на девушку в углу, которая, улыбаясь, держала своего приятеля за руку.

– Может, тебе приглянулась эта? Скажи лишь слово, и она твоя.

– О ком вы говорите?

– О ней… той, что сидит в углу…

– Которая? – спросил я, изображая из себя невинность. – Ах, эта. Ну… она и в самом деле очень мил… но почему ты спрашиваешь?

Его лицо засияло.

– Милая? Не то слово. Это просто нечто, поверь. Чтоб ты знал – она студентка. – Он схватил меня за руку. – Позволь мне… Ты не пожалеешь. Теперь я понимаю, какой у тебя вкус… ты не разочаруешься…

И, вскочив с места, он пересекает кафе, направляется к перешептывающейся парочке, делает знак девушке, подходит к ней, наклоняется и шепчет ей что-то на ухо. Она краснеет и отвечает запинаясь и так тихо, что мне ничего не удается разобрать. Потом переводит на меня взгляд своих больших блестящих коричневых глаз и смущенно кивает. Вид у нее девочки из хорошей семьи. И похоже, что она довольна. У меня перехватывает дыхание, сердце гулко бьется в груди, а к лицу приливает кровь. Я чувствую, как у меня трясутся руки. Я ее накажу. Имею на это полное право. Уже два года, как я женат, а что я получил? Ни-че-го. Мой доброжелатель – плевать мне, сводник он или сутенер, – возвращается ко мне, садится и, не говоря ни слова, предлагает мне сигарету. Я гляжу себе под ноги, а когда поднимаю голову, вижу, как девушка уже проскальзывает в боковую дверь. Ее спутник разворачивает вечернюю газету и погружается в чтение. На противоположной стороне улицы все еще стоит автобус. Дождавшись, пока в него сядут несколько подростков, он тоже отбывает.

Домой. Она, боюсь, сейчас в истерике. Кому все это нужно, особенно полное время? Ну и, конечно, деньги…

«Пошли», – слышу я голос и чувствую легкое прикосновение.

Я снова изображаю непонимающую невинность. «Пошли… куда?»

Он смотрит на меня. Это твердый, это тяжелый взгляд. Опасный.

– Перестань. Ты ведешь себя как ребенок. Упрямый ребенок. Давай заглянем к ней, просто сказать ей: «Hello!» Только всего. Сказать «hello!». Просто познакомиться.

«Да… не сейчас… в следующий раз», – бормочу я, поднимаясь и дружески обнимая его. И вот так, полуобнявшись, мы выходим наружу и стоим так на тротуаре. Он обращается ко мне, и в голосе его я слышу почти что отчаяние. Похоже, что он теряет в меня веру.

«Всего лишь зайти к ней и поздороваться – неужели трудно? Ты можешь договориться о встрече с ней в любое другое время… просто некрасиво вот так заставлять ее ждать». И заботливой, опытной рукой он ведет меня в узенький проулок на другом конце тротуара. И снова я оказываюсь в окружении магазинов, магазинчиков, лавок и лавчонок, освещенных и полуосвещенных, а то и темных витрин, а тем временем мы входим в парадную большого жилого дома. Мой проводник нажимает на дверную ручку двери на первом этаже, и она открывается. «Всего лишь сказать ей: „Hello!“ Чего ты боишься? Ты совершеннолетний, она тоже. Все законно. Вперед»…