Боги Абердина - Михей Натан

Затем я поднял голову и увидел ее. Эллен. Она отходила от кассы. Парень, который только что принимал от нее деньги, очарованно следил за девушкой. («Да, я знаю, что ты чувствуешь», — подумал я). На лице парня одновременно отражались паника и болезненное желание. Я внезапно понял, что Эллен улыбается и идет ко мне. Захотелось уйти, может, даже вылететь через черный ход.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она, остановившись около моего стола.

Я чувствовал себя так, словно не видел ее несколько лет. Выглядела она роскошно — коротко подстриженные волосы цвета меда или чуть темнее, небесного цвета свитер с воротником-хомутом, который заворачивался у нее прямо под подбородком. На девушке были узкие черные брючки и длинный синий шерстяной жакет. Рукой в черной перчатке она держала маленькую красную сумочку. Я сразу же понял, почему люблю ее — из-за сдержанности красоты Эллен. Она требовала твоего внимания, но проявляла себя лишь слабым мерцанием и отдельными вспышками. Девушка показывала себя всегда не полностью, позволяя тебе самому соединять все вместе.

В другой руке она держала стаканчик кофе, из которого торчала красная палочка для размешивания.

— Я думала, что ты в Праге с Артом, — сказала Эллен, сняв пластиковую крышку со стаканчика. Вверх повалил пар. — Ты ездил или нет?

Я жестом предложил ей сесть, все еще будучи ошарашенным ее внешностью.

— Да… — произнес я не очень уверенно. — Он пришел за мной, а на следующий день мы улетели.

— Как я думаю, он рассказал тебе про нашу ссору. — Эллен села, совсем не выглядя расстроенной. Может, она немного смущалась, но не злилась, как я ожидал. — У нас не получается совместное путешествие. После ссоры в Лондоне он заявил мне, что отправляется домой за тобой. Я ответила, что это прекрасная мысль. — Девушка заставила себя улыбнуться. — Но хватит об этом. Расскажи мне, как тебе понравилась Европа.

Я выдал ей обычную версию — место зарождения истории, вино, еда, архитектура…

— А как тебе Прага? — спросила она. — Ты видел Градчаны?

— Нет, — ответил я. — Но мне едва не предсказали будущее по картам Таро.

Это было самое удивительное, что я мог ей рассказать. Больше на ум ничего не приходило.

Эллен потягивала кофе.

— О-о, — протянула она. — Интересно. А чем ты еще занимался?

Я пожал плечами.

— Это все, — сказал я. Я не знал, сообщил ли ей Арт про книгу Малезеля.

Девушка отодвинулась от стола.

— Все? Никаких экскурсий? Хоть куда-нибудь вы ходили?

— В основном, мы оставались в гостинице, — сказал я. — На самом деле мы провели там один день.

Она прищурилась.

— Как странно. Арт обычно все осматривает. — Эллен посмотрела в стол. Рот у нее был слегка приоткрыт. — Артур заключил какую-нибудь сделку, пока вы вдвоем находились в Праге?

Я колебался — происходила небольшая внутренняя борьба между двумя привязанностями. Как сохранить верность обоим?

Затем я ответил:

— Нет.

— Он ничего не говорил ни про какую книгу?

— Нет.

— Тебе неудобно говорить со мной? — мягко спросила Эллен, откинув волосы назад.

— Со мной все в порядке, — произнес я.

— Конечно, конечно, все в порядке, — улыбнулась она по-доброму, вновь отпивая кофе. — И ты — друг Арта. Я понимаю.

Она бросила взгляд на свитер и что-то с него сняла.

— Я знаю, что он собирался купить книгу, — произнесла она ничего не выражающим тоном и встретилась со мной взглядом. — Это связано с алхимическим проектом. Арт отказывается сообщать мне детали, но я знаю, что он на это тратит много денег. На самом деле, мне наплевать. Просто не нравится вся эта таинственность. — Она вздохнула. — Знаешь, он мне звонил из Лондона и сказал, что Джордж серьезно болен, самому Арту все наскучило, он устал от прогулок по городу в одиночество. Артур просил меня приехать пораньше. И я приехала; мне нравится Лондон. Арт сводил меня в «Мантру», недавно открывшийся ресторан. — Эллен замолчала, понимая, что мне лондонские названия ничего не говорят. — За ужином Артур начал говорить про философский камень и бессмертие — как обычно. Ты знаешь, каким он становится, когда у него появляется какая-то навязчивая идея.

Я знал, притом — очень хорошо.

— А затем он заявил мне, что собирается опробовать рецепт на себе в ближайшее время, поскольку только так будет все знать точно. Ну, кошек я еще могу понять. Но люди — это совсем другое дело. — Эллен прикрыла рот рукой. — Ты не знал? — спросила она.

— Про кошек он мне уже рассказал, — сообщил я.

— И ты это нормально воспринял? Не пришел в ярость? Не посчитал это ненормальным?

— Посчитал, — признался я. — Но затем я решил, что доктор Кейд должен об этом знать, и если он не возражает…

— Профессор Кейд? — Эллен покачала головой. — Если бы он знал, то отправил бы Арта к психиатру.

Девушка размешала кофе.

— Так что, ты теперь тоже замешан в деле?

— Нет, — ответил я. Было стыдно признаться в этом. — Я не верю ни во что подобное.

Похоже, Эллен меня не услышала.

— Мне следовало знать, — произнесла она. — Я высказала ему свое мнение за ужином, говорила, что считаю всю эту алхимию пустой тратой времени. И я — не единственная, кто так думает. Хауи пришел в чувство и не хочет больше иметь с этим никаких дел. Он изначально ввязался только потому, что ему требовалось какое-то занятие, надо было чем-то загрузить мозг. Ты же знаешь, сколько пьет Хауи, но, наверное, не представляешь, почему.

— На ум приходит алкоголизм, — заметил я.

Эллен улыбнулась.

— Это, конечно, так… Но Хауи пьет еще и потому, что ему нечего делать. Ты посмотри на несчастного парня — он же городская мышь, оказавшаяся в сельской местности и застрявшая там. Что касается Дэна… Он просто делает то, что говорит Арт. — Эллен сказала это с легким укором. — Думаю, здесь нечто большее, чем дружеская привязанность. Хочешь услышать правду?

— Не знаю, — ответил я.

Она рассмеялась. Я видел, как у нее пульсирует горло, как блестят глаза. Опасная красота Эллен резала меня, как бритва — до крови.

«Если честно, не стану расстраиваться, если Арт погибнет во время автомобильной аварии», — мрачно подумал я.

— Это должно остаться между нами. — Эллен склонилась ко мне и стала говорить тише. — Меня совершенно не волнуют сексуальные предпочтения людей, но я думаю, что Дэн… сам несколько запутался. Ты в курсе?

Я кивнул.

— Арт любит флирт, — продолжала Эллен. — Мужчины, женщины — ему все равно, главное, чтобы внимание фокусировалось на нем. Если у Дэна изначально имелась определенная предрасположенность, то я уверена, что некоторые странности… — она замолчала. Потом, потягивая кофе, продолжила:

— Кое-что из этого — глупость. Например, прогулки по лесу за домом доктора Кейда со свечками и монотонными песнопениями. Этим они занимались втроем. Алхимия смешана с оккультизмом. Ведь Церковь, в конце концов, поэтому ее и запретила. Магические круги, вызывание духов, а иногда — и человеческие жертвы. — Увидев выражение ужаса у меня на лице. Эллен мгновенно прикрыла мою руку ладонью. — Артур — не сумасшедший, пожалуйста, успокойся. У него более академический подход. Ты в курсе, что они с Дэном в прошлом семестре изучали клинопись, чтобы в Хэллоуин пронести какой-то вавилонский ритуал?

— Это я помню, — сказал я. — Они мне сказали, что отправляются на какой-то маскарад.

— Считай, что тебе повезло, раз ты туда не попал, — заявила Эллен. — Большинство магических ритуалов связаны с сексом. В первый год учебы я писала об этом курсовую, — она улыбнулась. — О гомосексуальном подтексте диких и разнузданных религиозных обрядов. Сперма — главная составляющая часть любого спиритического сеанса и всего подобного…

— Я не знал, — ответил я. — Я не думал, что Арт или Хауи…

— О-о, они не «голубые», — с серьезным видом сказала девушка. — Совсем нет. На самом деле, Хауи — настоящий гомофоб. А Арт — типичный медиевист, который приходит в ужас от женщин. Когда я говорила о сексуальных ритуалах, то имела в виду только сливание в одну чашу. Все встают в круг, а потом кончают в одну емкость. Но уверена, что Дэн был не против.

Образы были отвратительными и отталкивающими, и меня это очень беспокоило. Мои товарищи, с которыми я вместе жил в доме, раньше попадали в простые категории: умный, пьяница и молодой.

«Что же дальше? — подумал я. — Что я еще услышу? Что доктор Кейд держит в подвале гарем прикованных цепями девственниц?»

В «Горошине» стало меньше народа. Оставалось несколько студентов, которые сидели в разных частях помещения, за маленькими круглыми столиками, склонившись над книгами.

— А затем есть ты, — игриво сказала Эллен и положила ногу на ногу. — Арт всегда считал, что ты — в некоторой степени, загадка. Сирота-гений. Тихий, задумчивый, сидишь у себя в комнате днем и ночью, словно маленький монах. Знаешь, он именно так о тебе и говорил. Мы все думали, что ты нас разыгрываешь. «Несчастный ребенок», «бедный ребенок» — вот как тебя называли. Хауи подозревал, что ты — патологический врун.