Карнивора (СИ) - Лейпек Дин

И теперь к ним прибавилась она. Девочка из Оры, внезапно ставшая госпожой де Орзей.

Кит грустно усмехнулся. Марика отвернулась от Дора к нему, и, хотя улыбка не исчезла с ее ухоженного лица, она стала заметно холодней.

— Господин Тилзи, — кивнула Марика.

— Госпожа де Орзей, — ответил Кит поклоном — и заметил, не удержавшись: — Красивое имя.

Она фыркнула. А затем задумчиво сказала:

— Интересно, стал бы ты Лисом, если бы я знала, что значит по-васконски «зей»?

Кит ничего не ответил. Он и сам иногда думал об этом. Лисом, по идее, мог быть любой уроженец города Тила. Однако почему-то был именно он, Кит. Был? Или стал? Был ли он им всегда — или стал в тот момент, когда Марика впервые назвала его хедийе?

Но это, безусловно, было не самой главной его проблемой. А значит, хотя бы об этом он мог не думать постоянно.

* * *

Все было плохо. Куда хуже, чем предполагал Кит, собираясь в Кастинию.

Элия избегала его. Приняла один раз в тронном зале, в присутствии нескольких придворных дам и Марики. Ходили слухи, что маг присутствует на всех встречах принцессы, даже очень секретных. Ходили слухи, что секретные встречи между принцессой и Марикой тоже не редкость. В том числе — по ночам.

Кит не хотел верить слухам, но несколько взглядов в сознание самых разных людей, от знати до служанок, скорее их подтверждали. Принцесса и госпожа де Орзей были очень близки. С того самого момента, как маг прибыла в замок и добилась встречи с Элией, они стали неразлучны. Принцесса взяла на себя заботу о девушке, она заказала для нее пьентаж, назначила своим личным врачом.

И, что самое главное — личным врачом короля.

Который был очень серьезно болен.

В замке собрались все: де Виранези — все до единого, весь клан, — Луара с сыновьями, Аларих, племянник герцога Васконского. Сеон и его прихвостни, которые вились при дворе, как стая изульских гиен. Малагра, старый хитрый кот, который никогда не выбирался из своего замка под Айльоном, если это не сулило солидной выгоды.

Дворец напоминал поле грядущего сражения. Еще не было известно, кто и с кем собирался воевать — но главные стервятники уже собрались в ожидании добычи. Потому что это были очень дальновидные, опытные стервятники. В смысле политики.

У Кита трещала голова — от обилия мыслей вокруг, к которым приходилось прислушиваться, от попыток защитить мысли тех, кого не должен был слышать никто другой. Он мог бы обратиться за помощью к Дору — ментальные блоки были на стыке протекционистики и менталистики, и тот наверняка мог бы дать ценный совет. Но Кит по-прежнему не знал, де Виранези или Луара. И был при этом твердо уверен, что Дор связан с кем-то из них.

Ему нужно было понять, сколько еще есть времени. Сколько еще недель — или дней — осталось, чтобы успеть узнать все, что нужно, и подготовить всех, кого надо. Особенно если он хочет попробовать Pravitatis. Кит знал: как только король умрет, часть мудрых стервятников немедленно превратиться в голодных псов, готовых вцепиться друг другу в глотку. Он знал, что это неизбежно. Он только не понимал, сколько у него осталось времени.

Но это как раз Кит мог узнать относительно легко. Надо было только заставить себя сделать то, чего делать не хотелось до смерти.

Спросить Марику.

* * *

Ее комната примыкала к покоям короля и принцессы — можно было, конечно, объяснить это медицинской необходимостью, но Кит отлично знал, где жили раньше лекари при дворе. Даже личные лекари короля. Он постучал, дождался негромкого: «Войдите» и распахнул дверь.

Внутри было просторно, чисто — но довольно скромно. Убранство комнаты соответствовало балахону, который сейчас носила Марика — практичное, удобное, элегантное в своей простоте. Кит легко мог представить себе, как Элия уговаривает ее добавить роскошных тканей, дорогой мебели, как Марика решительно отказывается от всего…

Его взгляд упал на шелковую вышитую подушку с гербом принцессы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Нет, пожалуй, он не хотел представлять себе их разговор.

— Ты так и будешь стоять на пороге? — раздался насмешливый голос Марики. Кит шагнул в комнату и прикрыл за собой дверь.

Она сидела в кресле с низкой спинкой за одним из двух столов, заваленным книгами. Фолианты лежали также на полу вокруг, возвышаясь неровными башнями, и на нескольких стульях, стоявших у другого, совершенно пустого и накрытого скатертью стола. Между раскрытых томов перед Марикой на столе лежало что-то наподобие карты Аргении, только перечеркнутой бессчетным количеством линий и испещренной жирными точками и неровными кругами. Когда Кит вошел, Марика тут же положила поверх карты раскрытую книгу и оперлась на спинку, оборачиваясь к нему.

— Чем я обязана такой чести? — поинтересовалась она все с той же иронией в голосе.

— Что с королем? — спросил Кит сразу. С любым другим человеком он бы начал издалека, тщательно подвел бы разговор к нужному моменту… Но с Марикой это всегда было бесполезно.

Она приподняла брови и слегка наклонила голову.

— Какой любопытный вопрос. И ты считаешь, что я возьму и отвечу тебе — потому что?.. — без тени улыбки спросила Марика.

Но Кит не смутился.

— Потому что мы друзья.

Марика громко фыркнула. Поднялась из кресла и прошлась по комнате, от стола к кровати и обратно. Черные складки балахона, разбегающиеся от бедер, мягко колыхались при каждом движении.

— Друзья, — повторила она совсем другим, жестким и злым голосом, и Кит тут же успокоился. С этой Марикой он был знаком. — Ты бросил меня в Оре, не пообещав даже написать. Ты бросил меня в Кастинии, зная, что у меня нет никого, кто мог бы помочь после окончания школы. Ты бросил меня — нет, Кит, молчи! — бросил меня у алькальда, на этот раз, правда, соблаговолив оставить трогательное письмо и немного деньжат, чтобы я не умерла с голоду. И после этого ты считаешь, что мы все еще друзья?

Марика резко остановилась, и ее лицо пылало от ярости.

Далеко в Лесу глухо зарычал Волк. Между деревьями мелькнула рыжая тень.

Кит глубоко вздохнул.

— Ты дважды пыталась меня убить, — спокойно ответил он. — Украла мой пьентаж. Увела мою женщину — нет, Марика, молчи. И да, после всего этого я все еще считаю, что мы друзья.

Несколько ударов сердца она молчала. А потом улыбнулась — не насмешливо, а так, как она обычно улыбалась Дору. Ну, почти так.

— Возражения приняты, — сказала Марика легко. — Но я все равно не могу ответить на твой вопрос. Это королевская тайна и, одновременно, личное дело моего пациента. Друзья или нет — но на каком основании я должна рассказывать тебе о том, что с королем?

Кит слабо усмехнулся. Вопрос был справедливым.

— Когда король умрет, — тихо начал он, — начнется безумие. И Элия, о благополучии которой ты, я полагаю, тоже беспокоишься, окажется в самом эпицентре. Я могу ей помочь — возможно. Но для этого мне нужно понимать, сколько осталось времени.

— И как ты можешь помочь? — нахмурилась Марика. — Даже если предположить, что ты можешь силой мысли остановить всех, кто будет принцессе угрожать — что ты собираешься делать с ней самой? Ты знаешь Элию не хуже меня. Она не сбежит, даже если станет совсем плохо.

— Я… — Кит запнулся.

Он не мог выдать, с кем связан — но хорошо знал, что в такие моменты работает только доверие. Хотя бы капля доверия.

— Я не буду помогать один, — осторожно сказал он и пристально посмотрел Марике в глаза.

— Ах, — только и ответила она и отвернулась.

Кит молчал. Сейчас Марика решала, доверять ли ему в ответ. И лучшее, что он теперь может — терпеливо ждать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я не могу сказать наверняка, сколько осталось Теодориху, — наконец глухо проговорила Марика, снова начиная ходить по комнате. — Сложно назвать точные сроки. Но он очень плох. Если бы я оказалась здесь раньше — возможно, мне удалось бы излечить его. Но сейчас… Впрочем, если бы нас учили хирургии, я могла бы попробовать и сейчас. Почему нас не учили хирургии, Кит? — с горечью спросила Марика вдруг, остановившись прямо перед ним.