Путь к последнему приюту - Андрей Бондаренко

В «Волхове» (и такой, достаточно-просторный микроавтобус обнаружился в гараже графов Петровых), притаившемся в кривом тёмном переулке, его ждали Александра, Лёха и Ванда.

— Молодец, милый, — напряжённо улыбнувшись, похвалила супруга. — Славно отработано, без изъянов. Хорошо пылает, даже отсюда видны высокие светло-жёлтые всполохи. Причём, сразу в двух местах.

— Значит, новостей от Хана ещё нет? — догадался Егор.

— Пока нет. Ждём…

Где-то недалеко, сразу с нескольких сторон, тревожно и гнусаво завыли-запиликали голосистые сирены.

— Бесстрашные российские пожарные катят, — смущённо шмыгнув носом, пояснил Лёха, а после этого повинился: — Оно само, брат, получилось. Словно бы кто-то нетерпеливый коварно толкнул меня в спину. Виноват, конечно. Поторопился. Минут на шесть-семь раньше оговорённого времени стартанул. Извини.

— Ничего, бывает. Может, оно и к лучшему. Два очага пожара, это вам не один. И паники больше, и вообще…

По широкой улице, в которую «вливался» их переулок, проехали — одна за другой, и отчаянно мигая крутящимися сиреневыми «маячками», — три пожарных машины.

— Три, как известно, счастливое число…

Затренькал — легкомысленной и светлой мелодией — чей-то мобильный телефон.

— Слушаю, — поднесла аппарат к уху Александра. — Молодцы. Выезжаем, ждите…. У них всё получилось, — пояснила для остальных. — Поздравляю вас, соратники по ремеслу…

По лобовому стеклу автомобиля неожиданно ударили крупные дождевые капли.

— Ливень, наконец-таки, начинается, — облегчённо вздохнула Ванда. — Очень даже кстати. Как по заказу.

— Четырежды падут все вехи и устои. Исчезнут города, осыплются сады, — вдохновенно затянул Лёха. — Но что бы ни стряслось — печалиться не стоит. Дождь смоет все следы, дождь смоет все следы…

«Волхов» резко сорвался с места и, целенаправленно попетляв по улицам и переулкам минут десять-двенадцать, остановился в конце тёмно-серого пятиэтажного строения.

Вскоре из-за угла дома, не обращая на частые дождевые струи никакого внимания, вышла Лана, облачённая в фиолетово-сиреневую камуфляжную форму. Ещё через несколько секунд показался её муж с пятнистой курткой, наброшенной на голову. На сгибе правой руки Хана, тоже пряча голову под куртку, сидел черноволосый мальчишка в светло-голубой пижаме.

— Прямо-таки, счастливая семейная идиллия, — заводя автомобильный двигатель, растрогалась Александра. — Чуть не расплакалась…. Ванда, не лови ртом ворон, приоткрой правую дверку, размести промокших путников и выдай им полотенце — найдёшь в кармане за моим сиденьем.…. Устроились, орлы и орлицы степные? Отряхнулись? Обтёрлись? Тогда — стартуем…. Ну, докладывайте — что да как.

— Всё прошло строго по разработанному плану, — отчаянно блестя счастливыми фиалковыми глазами, зачастила Лана. — Сперва я разобралась с подстанцией. Ничего хитрого: оглушила пожилого охранника толстой доской и качественно раскурочила все рубильники. Потом — в противоположной части территории ангельского училища — полыхнул солидный пожар. Началась классическая паника, все охранники и преподаватели бросились, сломя голову, туда. Чингиз, забросив за спину брезентовый мешок с обгоревшим мальчишеским трупом, перелез через кирпичный забор, забрался на второй этаж и, сломав решётку на нужном окне, проник в помещение спальни…

— Угэдэй не закричал?

— Зачем же ему было кричать?

— Например, от страха.

— Моему сыну страх не ведом. Как и его отцу, потомственному и вольному степному хану. Если было бы по-другому, то я никогда не вышла бы за Чингиза замуж. Никогда и ни за что на Свете…

— Успокойся, боевая подруга. Не кипятись, пожалуйста, — по-доброму усмехнулась Александра. — Я тебе, безусловно, верю. Не ведом, так не ведом. Почему бы, собственно, и нет? Бывает, спорить не буду…. А почему сам Иван Степной молчит?

— Он занят. С сыном общается.

— Это точно, шепчутся, — подтвердил Лёха. — Причём, на классическом «степном» языке…. Шепчитесь-шепчитесь, родные. Не вопрос…. Что там, Лана, было дальше?

— Да, собственно, ничего особенного. Чингиз, вытащив из мешка, разместил обгоревший труп на детской кроватке, а под стол, предварительно оторвав чеку, положил зажигательную гранату замедленного действия. Потом они с Угэдэем успешно выбрались из учебного корпуса, перебрались через забор и встретились со мной. Всё, доклад закончен.

Дальнейший путь протекал под неторопливые разговоры о всякой всячине. В основном, о грозовом июньском ливне, продолжавшем вовсю бушевать за окошками автомобиля.

Неожиданно микроавтобус остановился возле высоких кованых ворот в таком же кованом и высоком заборе, за которым наблюдалось величественное каменное здание.

— Это, что же, дворец Константина Петровича? — удивился Егор. — Зачем мы сюда приехали? Поздновато для развёрнутого доклада. В том смысле, что ночь на дворе.

— Дальше, Егорушка, ты поведёшь машину, — приоткрыв автомобильную дверку, объявила Александра. — Занимай моё место.

— А ты куда?

— Во дворец великокняжеский, конечно. Ведь обязанностей фрейлинских никто не отменял.

— Дождь же идёт. Промокнешь.

— Ерунда. Найдётся — во что переодеться. Здешние гардеробы — солидней некуда…. Всем — спокойной ночи. Не скучайте без меня. Можете даже отпраздновать — успешное завершение операции. Только, пожалуйста, безо всяких там пьяных излишеств и прочих непотребств. Надеюсь на ваше благоразумие, дамы и господа. Всех благ…

Она, покинув «Волхов», уверенно зашагала к кованым воротам и вскоре скрылась — в пелене дождя.

В голове у Егора непроизвольно зазвучало короткое стихотворение, написанное им самим — много лет тому назад и совсем в другом Мире:

Лёгкой походкой, словно играя,Будто — чуть-чуть дразня,Ты подошла к остановке трамваяИз пелены дождя…

Ты подошла, и Мир изменился,Как-то внезапно, вдруг…Мир изменился, ты только — смеялась.В плотном кольце подруг…

Гром прогремел, и Боги проснулись,Словно зачем-то, для…Наши трамваи вновь разминулись —В той пелене дождя…

Они, как Александра и посоветовала, слегка отпраздновали «успешное завершение операции». Именно, что — слегка. И, главным образом, потому, что семье Степных не терпелось уединиться в приватном узком кругу и плотно-плотно пообщаться. А какой праздник — без его главных персонажей-виновников? Правильно, никакой. Так, одна сплошная маята — пошлая, скучная и насквозь надуманная. Поэтому уже через сорок пять минут — после начала — дружеская пирушка завершилась, а все её участники и участницы разбрелись по своим спальням.