Ожерелье Монтессумы - Жюльетта Бенцони

— Дела обстоят намного хуже, чем я предполагал, — сказал египтолог. — Это все равно что искать иголку в стоге сена. А что ты придумал?

— Не знаешь ли ты случайно, где и у кого наш друг Симон заказал великолепные копии «Голубой Звезды» и бриллианта Карла Смелого?

— Он никогда мне об этом не говорил! Ты подумал о том, чтобы сделать точную копию этого проклятого ожерелья?

— Абсолютно идентичную копию!

— Мысль неплохая… Но хорошо бы узнать, как именно оно выглядело. Нам известно, что оно состояло из пяти очень крупных изумрудов. Но каждый из них был огранен по-своему, и их соединяли между собой золотые украшения. Ты должен признать, что описание весьма расплывчатое!

— Только не для меня! В моей библиотеке в Венеции есть старая книга об исчезнувших драгоценностях. Она для меня почти как вторая Библия. Там есть все! Описана даже огранка и оттенки камней… Мне остается только съездить за ней.

— И кому ты ее отдашь? Повторяю: я ничего не знаю о том уникальном мастере, который так нам помог. Все, кто входил в круг близких друзей Аронова, были убиты.

— А самому мастеру зачем умирать, если о нем никто ничего не знал?

— Твоя идея все равно может завести нас в тупик, — философски заметил Адальбер, закуривая трубку. Он несколько раз затянулся, а потом спросил:

— Сигару?

— Позже…

— Ты не прав, она способствует размышлениям…

— Тогда кури ее сам вместо этой твоей гренадерской трубки! И, прошу тебя, помолчи хотя бы пару минут…

Но Альдо достаточно было тридцати секунд, после чего он промолвил, размышляя вслух:

— Если есть на земле человек, способный нам помочь, то это лучший друг Симона, единственный хранитель хотя бы части его секретов…

— О ком ты вспомнил?

— Конечно же, о бароне Луи!

— Ротшильде?

— Разумеется. Вспомни! Это же он позволил мне познакомиться в Праге с хозяином Голема, это на его яхте мы плыли в Яффу, когда везли восстановленный нагрудный крест.

— Его гостеприимство трудно забыть. И ты знаешь, где его можно найти?

— Обычно он живет в своем дворце в Вене на улице Принца Евгения, хотя у него много владений, и он часто путешествует…— Отлично! Звони ему немедленно! — Адальбер указал на телефон.

— Ты не забыл, что разговора можно прождать и три, и четыре часа?

— Я тебя и дольше терпел в своем доме! Звони! Альдо заглянул в записную книжку с позолоченными уголками в переплете из кожи акулы, куда он заносил важную информацию, снял трубку и назвал телефонистке номер.

— Разговора с Веной придется ждать полчаса, — объявила она к его невероятному изумлению.

—Не дольше?

— Нет, месье! В этот час линии редко бывают заняты!

Это оказалось для него неожиданностью, потому что несколькими днями раньше он четыре часа ждал разговора со своей женой. Прошло всего двадцать пять минут, и Альдо услышал голос вышколенного дворецкого. Разговор оказался коротким. Морозини с прояснившимся лицом повесил трубку.

— Кажется, нам все еще везет, — сказал он. — Барон сейчас в Париже…

— А тебе известно, где его искать? Если он остановился у кого-то из родственников…

— Нет, если Ротшильд не у себя дома и не на своей яхте, то он отдает предпочтение роскошным отелям. В Париже это гостиница «Крийон», тем более что она расположена в двух шагах от улицы Сен-Флорантен и, следовательно, от его кузена Эдуарда, живущего в старом дворце Талейрана. С другой стороны, «Крийон» — в трех шагах от другого его кузена — Роберта, — владеющего особняком Мариньи напротив Елисейского дворца. Находясь практически на равном расстоянии от них обоих, Барон Луи никого не обижает. Я оставлю ему сообщение…

— Ты разбираешься во всех этих Ротшильдах? — усмехнулся Адальбер.

— Нет, — рассмеялся Альдо. — Их слишком много. Три ветви семьи только во Франции. Их можно увидеть на аукционах, где продают драгоценности и ценные предметы старины. И это не считая английских и австрийских Ротшильдов, которых представляет барон Луи. Было еще две ветви — во Франкфурте и в Неаполе, но они исчезли[69].

— Смилуйся и не читай краткий курс об истории пяти стрел на их гербе, олицетворяющих пять сыновей старого Мейера Амшеля, ростовщика из Франкфурта, расселившихся по Европе в конце XVIII века. Мне это известно не хуже, чем тебе! Лучше звони в отель «Крийон»!

Альдо послушался, не надеясь застать Ротшильда и намереваясь только оставить сообщение. Но, как он справедливо заметил, им везло. Барон только что вошел в свои апартаменты и, услышав голос Морозини, не скрывал своего приятного удивления:

— Какое приятное совпадение, что вы оказались в Париже в одно время со мной, князь! Я как раз собирался завтра отправиться с визитом к мадам де Соммьер и мадемуазель дю План-Крепен…

— Возможно, мой ответ ваш шокирует, но я попрошу вас ограничиться завтраком со мной завтра в «Ритце», если вы свободны… Я вам все обязательно объясню. Лучше, чтобы на улице Альфреда де Виньи вас не видели.

— Вот как! По вашему тону я догадываюсь, что происходит нечто серьезное… Возможно, это как-то связано с внезапным исчезновением господина Вобрена?

— Именно.

— В таком случае предлагаю встретиться завтра в тринадцать часов.

— Великолепно. Я буду вас ждать… Опуская трубку на рычаг, Альдо резюмировал:

— Итак, мы завтракаем с ним завтра в «Ритце» в тринадцать часов. Ты, разумеется, идешь со мной?

— Разумеется, я с тобой не иду! Не забывай, что за тобой могут следить. По тем же причинам, по которым ты не хочешь, чтобы Ротшильд показывался у нашей дорогой маркизы, тебе лучше встретиться с ним наедине. Это покажется более естественным: случайная встреча, не более того… При моем участии это уже будет напоминать совещание.

Если бы обстоятельства не были столь драматическими, Альдо был бы действительно искренне рад снова увидеть главу австрийского банка Ротшильдов. Этот человек был ему симпатичен, а за долгие годы он стал настоящим другом. Супруги Морозини даже совершили свадебное путешествие на яхте барона Луи. Поэтому на лице Альдо заиграла широкая улыбка, когда он увидел, как Ротшильд входит в бар отеля, где он его ждал. Князь был обрадован тем, что прошедшие шесть лет совершенно его не изменили. Этот мужчина был совершенно исключительной личностью.

Худой, белокурый, элегантный, щедрый, эрудированный, отличающийся невероятным хладнокровием, барон Луи обладал множеством талантов. Он отлично знал ботанику и анатомию и был знатоком, почти экспертом, в области искусств. Великолепный охотник, он ездил верхом так, словно родился кентавром. Луи Ротшильд был одним из тех редких наездников, кому разрешали ездить на знаменитых белых лошадях в Испанской школе верховой езды в Вене. И, конечно же, он великолепно играл в поло. Не стоило забывать и о его деловой хватке и банковском чутье. Состояние Ротшильда было огромным, хотя и этот эпитет не отражал его размеров. В такой ситуации было понятно, почему этот закоренелый холостяк — ему было больше сорока лет! — находился под прицельными взглядами многочисленных матерей, имевших дочерей на выданье. Это не мешало барону Луи любить женщин и влюблять их в себя, покоряя как своим обаянием, так и неслыханной щедростью.