Информация и человек - Сергей Сергеевич Сергеев

непонятных и не подвластных человеку процессов, а не сознательных действий полководца. Но в восприятии большинства людей, не умеющих так изощрённо философствовать, как Толстой, Наполеон, всё-таки, является личностью, сумевшей сознательно подчинить своей воле огромные силы.) И именно поэтому поступок, по определению Толстого, «на языке человеческом называемый последней степенью подлости», но совершаемый самим Наполеоном («сильным» человеком), воспринимается сознанием как что-то величественное.

Говоря о религии, мы отметили, что человек воспринимает бога в соответствии со своими понятиями о Добре и Зле. И если что-то написанное в библии противоречит его представлениям о хорошем, то он как-то искажает это или попросту игнорирует. Примечательно, что точно такое же, по сути, явление имеет место в отношении поклонников любого кумира. В частности, поклонники того же Наполеона зачастую не только извращённо воспринимают суть его действий (когда явно «плохие» поступки воспринимаются как «хорошие»), но и попросту игнорируют некоторые известные факты, противоречащие представлениям о силе. Так, например, широко распространено мнение, что Наполеона из России «выгнала» суровая русская зима. А если и не совсем она, то её роль уж точно была решающей. Но каким образом могло сформироваться такое мнение? Ведь бегство Наполеона из России это вовсе не миф, не сказание древних, передаваемое из уст в уста. Это событие точно задокументировано и никогда ни от кого не скрывалось. Наполеон побежал из России задолго до холодов, в начале октября, когда стояла прекрасная погода, о которой он сам же высказался (уже во время отступления) князю Невшательскому: «Это – такая погода, какая бывает в Фонтенбло в день святого Губерта, и сказками о русской зиме можно запугать только детей». Эта цитата взята из воспоминаний одного из ближайших соратников Наполеона графа Коленкура, написавшего книгу «Поход Наполеона в Россию». В этой книге граф Коленкур подробно описывает весь период пребывания Наполеона в России, его планы, высказывания, размышления. В частности, несколько раз упоминаются насмешки Наполеона над приближёнными, которые предупреждали его о возможных печальных последствиях наступления холодов. Никак не получается, что Наполеона из России «выгнала» коварная русская зима. Это уже потом, находясь на острове Святой Елены, он в своих мемуарах пришёл к выводу, что виноваты во всём русские морозы, а во время его пребывания в Москве такие откровения его не посещали.

Но само по себе бегство не от объективных условий, а от силы других людей (от умелых действий Кутузова, от героизма русских солдат, от «дубины народной войны»), как-то не вписывается в понятие «хорошего» (то есть «сильного»), а тем более, величественного. Не вписывается в представление о силе и тот факт, что Наполеон неоднократно посылал к Кутузову и Александру I парламентёров с просьбой о мире, и каждый раз получал решительный отказ или просто молчание. (Как-то странно представить, чтобы сильный настойчиво просил мира у слабого, а слабый решительно отказывался.) Проще говоря, Наполеона из России выгнали не какие-то природные силы, а русские люди, которые, по выражению Пушкина, «не признали наглой воли» могущественного чужеземца и «в бездну повалили / …тяготеющий над царствами кумир».

***

Поклонники Наполеона приводят, помимо всего прочего, интересный аргумент в пользу его гениальности: за всю кампанию в России он не проиграл ни одного сражения. Формально это действительно так. Но свидетельствует ли это о его силе? Да, свидетельствует, если не учитывать одного факта: когда «настала пора» проигрывать эти самые сражения, то есть когда русские создали все условия для собственных побед, Наполеон побежал из России, по выражению Л. Толстого, «со всей возможной быстротой». Он, например, не стал вступать в бой с Кутузовым, когда тот перекрыл ему путь на Новую Калужскую дорогу, справедливо рассудив, что выиграть это сражение ему не удастся.

Но даже если допустить, что именно зима была причиной бегства Наполеона (то есть, это как бы и не бегство от противника, а спасение от природного катаклизма, который, кстати, почему-то действовал только на французов, но не на русских), то разве это оправдывает его как полководца? Ведь полководец, готовясь к сражениям, обязательно должен учитывать условия, в которых будет действовать его армия. И если признать, что Наполеон, нападая на Россию, просто не учёл, что в этой стране бывают морозы, и только по этой причине потерял в России не менее 95% своей шестисоттысячной армии, то данный факт для него явно позорнее, чем поражение в боях от достойного противника.

Правда, есть и такие (в частности, писатель Александр Никонов), кто утверждает, что гениальный Наполеон, конечно, предусмотрел суровость русской зимы: он поручил своим подчинённым просмотреть календари погоды за последние 50 лет, и имел точные сведения о времени наступления холодов в России. Но вот беда – именно в 1812-м году зима наступила аномально рано. По такой логике получается, что Наполеон и в этом случае гениален: ведь он, нападая на Россию, так гениально всё предвидел, что даже дату начала своего бегства из Москвы предусмотрел заблаговременно, и, конечно, осуществил бы эту операцию блестяще, просто непредсказуемая русская зима подкачала. Комментарии, как говорится, излишни. (Кстати, а если бы так случилось, что наступившая в 1812 году зима оказалась аномально тёплой, то что, Наполеон, увидев это, прекратил бы отступление и вернулся в Москву?)

***

Подобных примеров, в том числе и в сегодняшней, окружающей нас жизни, очень много. Но это тема для отдельного исследования и рассматривать её мы не будем.

Разумеется, рассмотренные нами случаи формирования понятий Добра и Зла, красоты, «хороших» поступков и т.д. достаточно просты, их проявления гораздо более разнообразны, сложны и запутанны, чем в вышеприведённых примерах. Но в любом случае сознание за «хорошее» принимает действия, выражающие интересы какой-то большой силы, а за «плохое» – всё то, что противостоит этой силе. Просто эти ощущения формируются не путём логических рассуждений, а посредством бессознательного объединения множества неопределяемых информационных признаков в одно целое и выработки «обобщающего» ощущения. Того самого ощущения, которое является как бы фундаментом, той основой, на которой базируются все дальнейшие логические построения для той или иной конкретной ситуации.

Вообще, все «обычные» (словесные) логические рассуждения практически всегда «отталкиваются» от каких-то уже готовых, бессознательно сформированных понятий, которые как бы изначально понятны. Зачастую просто невозможно определить, какие выводы формируются бессознательно, а какие путём «чистых» логических построений. А также, далеко не всегда очевидно, какие же именно выводы правильные – «сознательные» или «бессознательные». Ниже мы ещё рассмотрим различные нюансы недостатков «обычной» логики и важности умения пользоваться бессознательными влечениями и возникающими ощущениями. А сейчас пока просто процитируем отрывок из «Войны и мира», где Лев Толстой описывает интересную особенность мышления одного из героев романа, особенность, выражающуюся именно в неразрывном переплетении «сознательной»