Каждому по заслугам - Людмила Мартова

и его картины. Есть его сын Иван Карпов, когда-то укравший Левитана со своим другом Никитой Дубининым, и есть младший Дубинин, узнавший о существовании картины незадолго до своей смерти и при этом собиравшийся разбогатеть.

Есть Тимофей Лопатин, у которого, оказывается, в момент убийства пропала какая-то флешка, и тоже собиравшийся получить непомерную сумму денег из какого-то неизвестного источника. И есть этот четвертый, Евгений Мазин, про которого мы вообще ничего не знаем, кроме того что он занимается ремонтами.

– У Кости есть теория, что Дубинин, Лопатин и Мазин как-то связаны между собой именно ремонтом.

– И что?

– Ничего. Он рассказал про это Зимину, но тот велел не натягивать сову на глобус.

– Да. Сову на глобус натягивать не надо, и без того все очень запутано. Слушай, а как ты думаешь, твой Толик может знать, где прячется Илья Вакулин? Или вообще его прятать?

– Зачем? – не поняла Нюся. – Ты что, подозреваешь Болонина в том, что он может иметь отношение к происходящему?

– Да ни в чем я его не подозреваю, – отмахнулась Настя. – Болонин такой никчемный, что просто не способен на поступок.

– Ты хочешь сказать, что совершить четыре убийства – это поступок?

– А ты считаешь, что нет? – Настя подняла свои совершенные брови.

Нюся невольно залюбовалась подругой. Та действительно была красивой, а еще стильной до невозможности. Породистой. Нюся рядом с ней чувствовала себя простушкой. Да еще и стриженной под мальчика. Безразмерные штаны, свободные футболки, с началом осени тяжелые ботинки и куртки-косухи. Ей в такой одежде удобно работать, да и вообще комфортно.

А Анастасия Пальникова спокойно рассекает по жизни на высоких шпильках и длинных юбках в облипочку. Что ж, как говорится, каждому свое. Тем более что Косте, кажется, нравится именно Нюсин неформальный стиль. И вообще она ему нравится. При мысли о Косте Малахове Нюся привычно улыбнулась.

– Наверное, большое зло требует концентрации определенных черт характера, – ответила она на заданный Настей вопрос. – Чтобы планировать и совершить четыре подобных убийства, нужно иметь нечеловеческую концентрацию, волю, логику и железные нервы. Но от этого убийство все равно не становится поступком. Ты уж извини.

– Ладно, это софистика, – махнула рукой Настя. – Мы сейчас говорим о Болонине, который, теперь ты меня извини, не обладает ни одним из перечисленных тобой качеств. Слизняк и ничтожество, способное только ныть и жаловаться на гнет своего папочки. Но вот спрятать у себя друга, обвиняемого в совершении четырех жестоких убийств, он как раз способен.

Нюся не успела ответить, потому что у нее зазвонил телефон. Звонил «слизняк и ничтожество», и она даже вздрогнула от такого совпадения.

– Да, Толь, – сказала она, нажав кнопку.

Настя с интересом воззрилась на нее, и Нюся, чтобы удовлетворить подругино любопытство и не отвечать потом на кучу вопросов, включила громкую связь, одновременно прижав палец к губам. Не нужно было Толику знать, что она разговаривает с ним публично.

– Нюсь, ты представляешь, а ко мне полиция приходила. В лице этого твоего… Кости. Серьезный такой, удостоверение мне в лицо и спрашивает: «Болонин Анатолий Сергеевич?», как будто он не знает, что я – это я.

– Толь, ну ты ж все-таки юридическую академию окончил, должен понимать, что есть определенная процедура. – Нюся тут же грудью встала на защиту человека, который успел стать ей дорогим и близким.

– Да все я понимаю. Но все равно смешно. Ты представляешь, они проверяли, не у меня ли скрывается Илюха. Они думают, что я его прячу, прикинь.

В голосе Толика слышался сдерживаемый смех.

– А что в этом смешного?

– Не, ну вообще прикол.

– Толь. У полиции есть к Илье вопросы, а он взял и скрылся. Разумеется, они отрабатывают круг его общения. А кто его бабке в Малодвинск продукты возил? Мы с тобой. И тебе кажется странным, что Костя пришел к тебе с вопросами? Они к тебе не только у Кости возникают, между прочим.

– А еще у кого? – в голосе Болонина звучало веселое изумление.

– У меня, – с вызовом парировала Нюся. – А что? У меня не может быть к тебе вопросов?

– Могут, – легко согласился он. – Так ты их, может, задашь, Беседина? Я на вопросы Кости ответил и на твои отвечу. Зачем оставлять недосказанность между друзьями.

– Ладно, – Нюся вздохнула, потому что отчего-то начала злиться.

Она и сама не знала, что именно вызывает мощную волну раздражения, поднимавшуюся у нее внутри. Пренебрежение к Косте, сквозившее в голосе Толика, неуместное в ситуации с четырьмя трупами веселье или откуда-то вдруг взявшееся превосходство над ней самой.

– Тогда скажи мне, друг мой Толик, почему ты скрываешь тот факт, что регулярно общался с Алексеем Аркадьевичем?

– С кем? – голос в трубке поперхнулся и зашелся в кашле, как будто хватил слишком много воздуха.

– С Гольцовым. Я же знаю, что ты у него бывал.

Толик наконец справился с приступом кашля. Теперь голос в трубке звучал возмущенно.

– Беседина, так и ты у него тоже бывала! И что? С тех пор сто лет прошло. Мы с тобой оба занимались у него в кружке и таскались к нему домой, а потом он уволился, кружок накрылся медным тазом, и мы перестали к нему ходить.

– Это я перестала к нему ходить, – возмущалась Нюся с напором на слово «я». – О чем, кстати, жалею. Но он действительно чуть было не спустил меня с лестницы, поэтому я решила не рисковать. Но ты продолжал с ним общаться, хотя стараешься это скрыть. Почему, Толик?

– Да с чего ты это взяла?! – теперь он уже кричал.

– Да с того, что я пару раз видела тебя выходящим из подъезда, где жил Гольцов! – Нюся тоже повысила голос. – В первый раз это было весной. В марте, кажется, у меня в соседнем подъезде съемка была, и я подошла к окну и увидела тебя выходящим на улицу. А во второй раз совсем недавно. Недели за две до того, как начался весь этот кошмар. Я делала фотографии для сайта «Пульса», шла пешком, потому что от моего дома туда на машине ехать глупо, срезала часть пути через двор Гольцова и увидела, как вы с ним вместе вышли из подъезда и еще какое-то время стояли и разговаривали. Я хотела подойти, но уже опаздывала. Ты же знаешь, я не люблю заставлять людей ждать.

– Беседина… Ты что, шпионила, что ли? – теперь в голосе Толика звучала непонятная Нюсе эмоция. Не злость, не растерянность, не удивление… Она не могла дать этой эмоции точного определения.

– Нет, я же тебе объяснила, что это произошло случайно. Но