Город - Стелла Геммел

– Как же ты попала туда?

Но гостья смотрела наружу, в ночную темноту:

– Мне пора.

И стала подниматься из кресла, нетерпеливо отмахнулась от протянутой руки Бартелла, оперевшись вместо этого на подлокотник. Когда же архивестница выпрямилась, то посмотрела на Эм:

– Тебе известно, дитя, что твой отец когда-то был замечательным полководцем?

Эм замотала головой. Глаза у нее были круглые.

– А ты знаешь, что на самом деле он тебе не отец?

Услышав это, Бартелл замер от ужаса. Они с Эм никогда не обсуждали их родство. И он понятия не имел, что́ она помнила из своего детства, а что – нет.

Но Эмли только кивнула, причем весьма спокойно.

– А брата помнишь?

Снова кивок.

– Ты у нас не очень разговорчивая.

Девушка опустила глаза.

– Отвыкла, – сказал Бартелл.

Архивестница повернулась к нему. Ее лицо было очень серьезно.

– Я хочу повторить предложение, которое сделала восемь лет назад. Отдай девушку на мое попечение. Я уж прослежу, чтобы с ней ничего не случилось. С ней будут хорошо обращаться, она получит отменное образование. Быть может, со временем даже вернется к любимому ремеслу. Сам ты можешь что-то подобное ей предложить?

Барт посмотрел на Эмли. Та с тревогой наблюдала за ними обоими.

– Я отвечу тебе так же, как и тогда. Выбор – за Эмли.

– Ты в большой опасности. Все куда хуже, чем было тогда. Тогда ты мог, самое большее, утонуть. А теперь вам обоим грозит заточение. И пытки.

– Я подумаю, архивестница. – Страх молнией пронизал Бартелла, но он лишь невозмутимо кивнул. – В самом деле подумаю. Спасибо тебе. Как мне с тобой связаться в случае чего?

– Никак. Я сама тебя разыщу.

– И вот еще что… Это ты спасла меня из заточения?

Он ожидал обычного неопределенного ответа, но услышал:

– Да. Правда, я не то чтобы лично тебя вывела. Это была одна из моих женщин.

– Спасибо тебе. Ты, наверное, сочла меня сумасшедшим, когда в Чертогах я тебя не узнал.

– Нет. – Она дотянулась и похлопала его по руке. – Я увидела прискорбно израненного человека… И рада, что теперь ты выздоравливаешь. Побереги же себя. Уходи отсюда!

Он открыл дверь и первым вышел в переулок, предварительно оглянувшись по сторонам. Нигде никого. Тогда его гостья тоже вышла, и тотчас от стены поодаль отделились тени – одна, потом другая. Архивестница последний раз посмотрела на Барта и поспешила прочь. Он провожал ее взглядом, пока она не исчезла в переулке Синих Уток. Потом возвратился в дом, закрыл дверь и повернул в замке ключ.

Эм с нетерпением ожидала его.

– Кто она? – прошептала девушка.

Бартелл поведал ей, что их посетила дама воистину царственного происхождения. Она принадлежала к императорскому семейству – ее фамилия Винцер, она доводится старшей сестрой Марцеллу и Рафаэлу. История ее жизни сложилась своеобразно: после кончины отца она оказалась в зависимости от братьев. Причем они были еще мальчишками, она же взрослой женщиной с незаурядным характером.

Ко всему прочему, она была исключительно красива, ее осаждали поклонники, как богатые и знаменитые, так и надеявшиеся таковыми стать. Она же выбрала себе в женихи солдата. Не простого, конечно. Он был чужеземцем и на много лет моложе ее. Это никак не устраивало двоих юношей, в чьих руках пребывала судьба архивестницы. Они воспротивились подобному браку, и через какое-то время молодой военный бесследно исчез. Был ли он убит, бежал на родину или от него откупились – никто не знал до сих пор.

Архивестница и сама точно в воду канула, чтобы вновь появиться в жизни Города лишь много лет спустя. Но и тогда она, кажется, по-прежнему старалась по возможности насолить Винцерам. Ей заблагорассудилось назвать себя законницей: она принялась толковать запутанные и часто противоречивые законы Города перед советниками императора, помогая добиваться своего жалобщикам и просителям. Ясное дело, такое занятие было очень неподходящим для женщины. По слухам, Винцеры пытались отвадить ее и лаской и таской, но она успела заручиться разрешением императора, преследовавшего свои непостижимые цели. Так Марцелл с Рафом и не сумели обуздать свою не в меру деятельную сестру.

Поначалу архивестница добилась выдающегося успеха. Она представляла в основном женщин, оставшихся без средств после смерти отца, мужа, старшего брата: прежде ни в чем не знавшие нужды, они вдруг оказывались в постыдной нищете. Архивестница даже пыталась изменить хитросплетения законности Города, чтобы таким женщинам было полегче. Вот тут у нее почти ничего не вышло, хотя… вода, как говорится, камень точит. Кое-что все-таки получилось. На некоторое время суды с ее участием составили своего рода моду.

Однако потом архивестница перешла допустимые границы. Она согласилась выступить на уголовном процессе, о котором говорил весь Город. Бартелл до сих пор не забыл того разбирательства. И ведь эта женщина его выиграла… некоторым образом.

А потом исчезла во второй раз.

И равнодушный мир снова позабыл ее имя.

– Собирай вещи, – сказал Бартелл дочери. – Мы уходим с рассветом. – Потом нахмурился, вспомнив о слуге, и спросил: – А где Обтрепа?

19

Эмли возилась в своей крохотной спаленке, при свечах собирая пожитки для бегства. Она уже сложила в дорожную сумку два платья, крепкие зимние башмаки, толстые носки и панталоны. Еще надо было взять теплую накидку, но ее она, пожалуй, наденет поутру, если будет холодно. Следом в холщовую сумку полетела горстка дешевеньких украшений, купленных в рыночных ларьках: деревянные браслеты, бусы из раскрашенной глины. Эмли перевела дух и обратилась мыслями к каждодневным нуждам. Что им может понадобиться в дороге?

Спустившись на кухню, она запаслась свечами и мылом.

Вновь поднявшись в спальню, она обнаружила, что по щекам текут слезы. Эмли торопливо притворила дверь. Она совсем не хотела, чтобы Бартелл застал ее плачущей.

Одетая в старое коричневое платье, она улеглась на кровать и уставилась в потолок. О том, чтобы спать, не было и речи. Оставалось только лежать, дожидаясь рассвета. Вот бы знать, где они заночуют назавтра? Услышанное нынче вечером так и вертелось в голове. Эмли вспоминала слово за словом, силилась разобраться, что-то понять.

Что бы там ни думал отец, она покидала Стеклянный дом без особого сожаления. Здесь она позволила себе быть счастливой, но в глубине души все время знала, что счастье долго не продлится. Вся ее жизнь была сплошным бегством; следовало сказать спасибо за четыре года, проведенные здесь. Самое главное – единственное, что имело значение! – это безопасность Бартелла. Бартелла? Та старая женщина, архивестница, называла его Шаскарой. Значит, вот каково его настоящее имя?

Решив в последний раз зайти в мастерскую, Эм поднялась с постели. Может, там тоже найдется что-то небесполезное для жизни в бегах. Она подняла тяжелые щипцы, которыми обкусывала свинцовые переплеты… узкий резачок для бумаги… То и другое можно использовать как оружие. Потом она подошла к северному окну, открыла его и посмотрела вниз, в переулок. Там царила сплошная тьма. Нигде никакого движения. Она различила отдаленные голоса, приглушенный смех… уханье совы, рокот тележных колес… Была, наверное, уже середина ночи; посещение архивестницы намного задержало их обычный отход ко сну. Весь Линдо, наверное, сейчас крепко спал.

Чуть дальше по переулку на мостовую падал свет из нескольких окон.

«Кто мог там бодрствовать?» – подумала Эмли. Рабочие ранней утренней смены? Неугомонные проститутки? В полосе света возник человеческий силуэт и сразу вновь исчез в темноте. Сердце девушки заколотилось быстрее. Вот человек снова появился, а потом исчез. Это был мужчина, опиравшийся на костыль. Он медленно и с трудом тащился в направлении Стеклянного дома. Очередное окно мерцало на некотором расстоянии. Эм терпеливо ждала. Но вот человек вновь вышел на свет, и все сомнения отпали, потому что здесь он обессиленно прислонился к стене. Он не мог идти дальше, он едва стоял, побитый, согнутый…

Это был Обтрепа.

Несколькими часами раньше он снизу вверх разглядывал купеческий дом, твердо вознамерившись не уйти с пустыми руками. Не после стольких трудов, которых стоила ему дорога сюда. Он знал, что у него едва достанет сил для обратного пути, и очень боялся пересекать Город в ночи… Но и поражения признавать не хотел.

Он напился из фонтана, после чего уселся на дальнем краю, где его не было видно из окон, и прислонился спиной к теплой каменной стенке.

Юноша пытался сосредоточиться на своем нынешнем затруднении, но его мысли упрямо обращались к Эмли. День, когда он ее впервые увидел, поистине стал первым днем его жизни. Здесь, в Линдо, обиталище запутавшегося и обездоленного люда, среди нищих, уродов и калек она показалась ему существом из детских сказок, девушкой с луны, которая ночами покидала свой небесный дворец и бродила среди бедняков, раздавая детям подарки. Темноволосая Эмли была легконога и проворна, как птичка, она была сильна и грациозна, точно призрачно-белые кошки, резвившиеся на крышах. Ее тонкие пальчики обладали удивительной ловкостью, а счастливейшими днями в жизни Обтрепы были те, когда его звали наверх и просили помочь ей сопрягать стеклянные лепестки свинцовыми переплетами. А еще она была самым добрым созданием из всех, кого он в своей несчастной жизни встречал.