Варвары ледяной планеты - Руби Диксон

другой. Его большие руки напрягаются, а затем раздается хруст, как будто ломают деревья в лесу, и ребра существа трескаются.

– Очень, очень большого оленя, – добавляет Лиз.

Вектал делает несколько разрезов, влажный и громкий звук хорошо слышен каждому из собравшихся здесь тихим вечером. Он вытаскивает гигантский орган, похожий на сердце, который все еще пульсирует. Орган сияет изнутри бледно-голубым светом. Одним движением Вектал вскрывает его, и свет льется наружу.

Внутри десятки тонких, извивающихся, спутанных клубком червей.

Черви. О боже.

Один из охотников подходит, и Вектал передает ему сердце, осторожно вытащив из него светящуюся нить.

– Кажется, меня сейчас стошнит, – слабо говорит Кира.

Меня тоже тошнит, но я заставляю себя оставаться на месте, когда Вектал благоговейно высвобождает длинную, извивающуюся нить света и подходит ко мне, держа ее в больших руках. Она змеится у него в ладонях. – Они не смогут долго выжить на холоде, – говорит он мне. – Мы должны сделать надрез на твоей шее, предоставив кхуйи безопасное место для жизни.

В его взгляде читается многое: что я должна быть примером для своего народа, что я должна довериться ему сейчас.

С трудом сглатываю, глядя на эту длинную, похожую на червя светящуюся штуку.

– Что… что, если оно попадет мне в мозг?

– Как будто это лучше, чем поселиться в сердце, – бормочет Лиз.

– Кхуйи – это сущность жизни, – объясняет мне Вектал, все еще держа змееподобное существо в своих руках. Его пристальный взгляд прикован ко мне, и в нем читается смесь эмоций. Если я сейчас откажусь, отвергну все, что он и его люди предлагают мне, значит, откажусь от жизни здесь и любви Вектала. Мне останется только надеяться на чудесное спасение Девой Марией.

– Через шею, да? – говорю я слабым голосом. – Это будет больно?

– Не знаю. – Вектал подходит ко мне, и я слышу, как существо щелкает и издает какой-то мурлыкающий звук.

– Понятно, – отвечаю я. Кхуйи извивается в руке, ища способ зарыться под кожу. Я чувствую слабость при мысли о том, чтобы добровольно впустить это в себя… Но какие у меня остались варианты?

Я сделала свой выбор: выбрала Вектала… и нашего ребенка, которого, возможно, уже сейчас ношу под сердцем.

– Мне нужно сделать надрез? – спрашиваю я его. – Или ты мне поможешь?

– Я помогу, – говорит он и протягивает мне сложенные чашечкой руки.

Я беру кхуйи с гримасой отвращения. Оно похоже на липкую нить спагетти, невероятно теплую, несмотря на холодный зимний ветер, свистящий вокруг. Свет кхуйи слабо мерцает, когда оно попадает в мои руки, и я начинаю беспокоиться. Что, если кхуйи не сможет сосуществовать с человеком? Но в этот момент Вектал вытаскивает новый, чистый клинок, и его рука обхватывает мой затылок.

Теперь пути назад нет.

– Ты действительно хочешь это сделать, Джорджи? – спрашивает Кира слабым голосом.

– Действительно хочу.

Смотрю в сияющие глаза Вектала. Он наклоняется, целует меня в лоб, и я снова поражаюсь тому, какой же он замечательный.

– Я люблю тебя, – тихо говорю я.

– Ты – мое сердце, Джорджи, – отвечает он. Я чувствую прохладное прикосновение ножа к моему горлу, а затем укол от надреза возле ключицы, не глубоко, но достаточно, чтобы кровь свернулась, и рана покрылась коркой.

Вектал берет кхуйи из моих рук и поднимает его. Когда я вижу, как его рука с этой странной светящейся нитью приближается к моей обнаженной шее, я думаю: нет, нет, подожди, я передумала!

Но это уже не имеет значения.

В тот момент, когда кхуйи касается моей кожи, оно сразу проникает в рану на шее, ища тепла. Я в ужасе втягиваю воздух, когда чувствую, как существо движется по моему телу. Это как ледяная вода, текущая по венам, и я ощущаю, как эта штука поднимается к моему сердцу. Вот дерьмо.

Вот дерьмо.

Все погружается во тьму.

Лицо Вектала расплывается перед глазами.

Что-то пошло не так, да?

Но потом появляется тепло.

Много тепла.

И жужжание…

А следом наступает темнота.

* * *

Спустя какое-то время я резко открываю глаза. Это любопытно, потому что я чувствую, как дует ветер и падает снег, но мне больше не холодно. Мои теплые пальцы касаются щеки, и я смотрю в красивое лицо Вектала. В целом я испытываю легкую ломоту в теле и боль, но не чувствую себя такой слабой, как раньше. Я облизываю губы.

– Как все прошло?

– У тебя теперь прекрасные голубые глаза, – говорит он мне мягким от счастья голосом.

– Ой!

Сажусь с его помощью и оглядываюсь. Думаю, прошло не так уж много времени с тех пор, как я приняла кхуйи. Вдалеке гремит гром, небо чернеет с наступлением ночи. Я моргаю и смотрю по сторонам. Я чувствую себя… так же. Никаких изменений. Ничего вроде «о боже, во мне живет ленточный червь». Все по-прежнему.

Однако когда снежинка падает мне на руку, я удивленно смотрю на нее.

– Мне тепло?

– Кхуйи согревает тебя, – объясняет Вектал, проводя рукой по моей коже. Он ощупывает меня всю, как будто не может до конца поверить, что со мной все в порядке.

– Ух ты, здорово. – Я оглядываю лагерь, мужчины помогают женщинам подняться на ноги. – Они все его приняли? Кхуйи?

– Все, – отвечает он с гордостью в голосе, затем помогает мне встать, хотя не думаю, что мне теперь нужна помощь. Я в порядке. Как ни странно, я чувствую себя… хорошо. – Ты была храброй и показала другим пример.

– Мне есть ради чего жить.

Звук грома усиливается, и когда рука Вектала касается моей, я чувствую себя… странно. Возбужденной. Но ведь все, что он делает, это касается моей