Геббельс. Портрет на фоне дневника. - Елена Ржевская

19 июня 1940. Черчилль выступал в нижней палате. Речь бешеного. Он-де будет один сражаться дальше.

Гитлер тщательно изучил церемониал перемирия и подписания Версальского мира, взяв его за образец в предстоящих переговорах с французами в Компьене, о чем он поделился с Геббельсом.

22 июня 1940. В 15.30 начались переговоры в Компьене (накануне). В том же салон-вагоне, в котором 11 ноября 1918 года была унижена Германия. Сам фюрер, фактом своего присутствия, руководил переговорами. Кейтель зачитывает преамбулу к германским условиям… Затем фюрер покидает салон-вагон… Вечером в 18 ч. переговоры прерваны. Сегодня в 11 ч. французы хотят дать свой ответ. Примут они или нет? Фюрер, позвонивший мне еще поздно вечером, полагает, что да. Им не остается ничего другого. Фюрер подробно рисует мне всю эту сцену: французская сторона была потрясена, вдруг увидев его перед собой. Он не произнес ни слова. Ситуация была совершенно драматическая… Большой камень, триумфальный памятник и салон-вагон будут доставлены в Берлин. Итак, позор смыт. Чувствуешь себя словно на свет народившимся.

Шпеер пишет в «Воспоминаниях», что после победы над Францией он считал Гитлера гением.

Дороги Франции были забиты колоннами немецких войск, а по обочинам, толкая детские коляски и тачки с пожитками, двигались куда-то измученные беженцы. Через три с половиной года, как пишет Шпеер, точно такие же беженцы, но уже немцы, плелись по дорогам Германии…

22 июня ночью — впервые небольшая бомбардировка английской авиацией Берлина. Незначительный ущерб, но население крайне встревожено: не ожидало, что над столицей рейха могут появиться самолеты противника.

23 июня 1940. Переговоры в Компьене все еще ведутся. Французы очень упорны и действуют чрезвычайно ловко. Утверждают, что могут принять все наши условия, но никак не итальянцев, которые действительно весьма ненасытны. Муссолини в Мюнхене пожелал, чтобы фюрер и их представлял на переговорах. Но фюрер отказался. Господа итальянцы должны это делать сами. И прежде всего бороться, а не только требовать. Они портят нам все дело. В народе их престиж упал до нуля. Поскольку они ничего не делают, а всю борьбу возлагают на нас. Даже фюрер этим очень недоволен. Хотели бы мы иметь таких храбрых и верных союзников, как французы. А они, как нарочно, истекают кровью за этих подонков-англичан… Муссолини совсем не тот солдат, что фюрер. — Прошло то время, когда Геббельс то и дело противопоставлял достоинства Муссолини слабостям Гитлера. Теперь они окончательно поменялись ролями.

Геббельс тоже наведался в поверженный Париж. «Обзорная поездка. Замечательный город!» Особенно потряс его Версаль. «Эти Людовики все же были великие люди. Трианон (дворец)… Я бы тоже такой хотел» (2.7.1940).

Этим возгласом Геббельс заканчивает свои записи о победе над Францией.

Глава шестая «Я не верю в мир. Сначала — война!»

24 июня 1940. Вчера: русские все упорнее отвергают приписываемую им попытку антигерманской политики. Это производит глубокое впечатление.

25 июня 1940. Сталин сообщает Шуленбургу, что он собирается действовать против Румынии. Это против соглашения. Посмотрим.

26 июня 1940. Москва действует в Бухаресте очень энергично. Румыния просит нас быть снисходительными и пытается привлечь Россию на свою сторону. Но ей вряд ли повезет.

29 июня 1940. Румыния уступила Москве. Бессарабия и Северная Буковина отходят России. Для нас это и вовсе неприятно. Русские пользуются ситуацией.

И к досаде Геббельса, «Вохеншау» не так уж впечатляюще, когда нет военной хроники. Не хватает актуального материала, сетует он. «Что делать, не можем же мы начать войну только ради «Вохеншау».

Но с особым нетерпением, в интересах своего «Недельного обозрения», он станет ждать начала военных действий против Советского Союза.

5 июля 1940. Славянство распространяется по Балканам. Россия использует удобный момент. Наверное, позднее нам придется вновь выступить против Советов.

Геббельс не посвящен в то, что ровно через пять дней по окончании военных действий против Франции Гитлер со своими генералами приступил к разработке плана нападения на Советский Союз.

16 июля 1940. В народе царит некоторое беспокойство относительно России. — Видимо, все же что-то тревожное носится в воздухе. — Но мы не издаем успокоительного опровержения. Это очень хорошо, что народ остается в некотором напряжении. Оно еще понадобится нам против Англии.

19 июля 1940. Русские стали несколько дерзкими. Молотов не принял Шуленбурга. Но сейчас нам это не во вред. А англичане возлагают на это большие надежды.

Триумфальный проезд фюрера к Рейхстагу сквозь беснующиеся от восторга толпы народа. В его речи — высокая оценка военных достижений. А также — «Сильное подчеркивание нашей дружбы с Италией и добрососедских отношений с Москвой. Сильное и драматическое обращение к Лондону. Но цели войны не уточняются. Психологически необычайно действенно. Призыв к разуму. Мы не хотим этой войны… Теперь слово за Лондоном. Я не верю в мир. Сначала — война!»

После всех немыслимых побед Геббельс в эйфории и, похоже, расхрабрился. Призывает войну. Тогда как еще перед нападением на Польшу он был крайне опаслив и при всех своих радикальных склонностях предлагал тогда держаться мирной политической линии. Рассказавший об этом в своих «Воспоминаниях» Шпеер считал, что и Геббельс, и Геринг — оба они, выступавшие за сохранение мира, «просто расслабились и деградировали, ведя роскошную жизнь, и не хотели расставаться со своим благополучием».

А теперь ему — подавай войну! Но тревога снова охватит его.

31 июля 1940. Распоряжение гауляйтерам: они не должны допускать вызывающих тревогу слухов насчет возможных действий против России…

3 августа 1940. Речь Молотова потрясла Лондон[50]. Этого и следовало ожидать. Лопнул еще один мыльный пузырь.

9 августа 1940. Мы говорим с фюрером о балтийских государствах, где русские устанавливают свою террористическую диктатуру. Но мы не должны им (прибалтам) сочувствовать. Без интеллигенции они для нас безопаснее…. Россия всегда будет нам чужда.

10 августа 1940. Во всей Польше поляки переносят свою участь со стоическим скептицизмом. Вот славяне!.. Смотрели русский фильм о финской войне. Жалкое зрелище. Чистый дилетантизм. Сообщество недочеловеков. К тому же под музыку Вагнера. Кощунство. Наверное, нам придется выступить против всего этого. Изгнать эту азиатчину из Европы, загнать ее в Азию, где ее настоящее место.

15 августа 1940. Мы сосредоточиваем большое количество войск на востоке. Обоснование: небезопасность на западе из-за воздушных налетов.

16 августа 1940. (О России.) В армии — жестко. Большевизм совершенно отбрасывает то, что в нем есть большевистского… Фюрер в прекрасном настроении. Я рассказал ему о своих впечатлениях от русских фильмов. Он их полностью разделяет. И у него нет для Москвы ничего, кроме презрения. Затем он совершенно спонтанно сказал, что твердо и слепо верит в наше будущее во всех отношениях. Но на это и у него, и у нас всех есть основания… В мыслях фюрера Англия уже побеждена. Нам только мешает погода… Фильм о красной спортивной олимпиаде в Москве. Он хорош. Он показывает живую и жизнерадостную Россию. Другое лицо большевизма. Большие организаторские способности. Большевизм всегда будет для нас загадкой.

17 августа 1940. Во время войны надо не приостанавливать смертную казнь, как это было во время мировой войны, а усиливать ее, — излагает в дневнике Геббельс суждения фюрера. И дальше: — Нечего сберегать антиобщественные элементы для будущей революции. Они всегда угрожают государству, особенно в больших городах… Авторитет — фикция. Если антисоциальным элементам удается его потрясти или подорвать, все двери открыты для анархии. Юстиция не может справиться с такими вещами. Она стерильна, лишена мирового кругозора и ответственности. Она годится только в спокойное, консолидированное время. Во время войны или революции надо отодвинуть ее в сторону и руководствоваться только необходимостью, а не формальным законом. Евреев мы позже выселим на Мадагаскар. Пусть они там строят свое собственное государство. — Эта идея о Мадагаскаре, высказанная в свое время одним из самых заядлых антисемитов — Штрейхером, нет-нет да всплывает причудливо вновь, хотя в гетто и концлагерях евреи намеренно обречены не на будущее жизнеустройство на Мадагаскаре, а на вымирание.

22 августа 1940. Покушение на Троцкого в Мексике. Тяжело ранен. Этого дьявола мне не жалко.