Майне либе Лизхен - Марина Порошина

– И что? – устало спросил Левушка. Теперь ему было на все наплевать.

– Как – что? Не понял? Если петарда или фейерверк попадет в огонь, они сами по себе взорвутся. Надо разложить на первом этаже и в подъезде петарды – так, чтоб было незаметно. И если загорится, то они рванут, мы сразу услышим и быстро вызовем пожарных. А то пока проснемся – все сгорит, и мы заодно. У тебя деньги есть?

– Зачем? – тупо переспросил Левушка.

– Тьфу на тебя! – рассердилась Женя. – Тебя ведь вроде по голове не били? Ты собираешься хоть что-то делать или только языком болтать? Есть или нет? Деньги?

– Д-да…

– Иди в магазин напротив, там в фойе киоск, купи петарды, только штук тридцать, не меньше. В общем, на сколько денег хватит. И фейерверков можно штук пять.

– Я… я не могу, – отказался Левушка. Он смотрел на Женю, вытаращив глаза. – В магазин в смысле. Я не пойду.

– Почему? Есть другие предложения? – Женя присела к столу и подперла подбородок рукой, как будто готовясь к длинным и нудным переговорам. – Давай, излагай.

– Нет, других нет. Мне твое нравится. Только… Понимаешь, я в магазине тебя ждал. За стеллажом прятался. А потом, когда тебя… ну, спасать побежал, я его уронил. Стеллаж этот.

– Большой стеллаж? – заинтересованно уточнила Женя.

– До потолка, – вздохнув, сообщил Левушка. – И шириной во все окно.

– А в каком отделе? Что там было-то? – В Женькиных глазах опять появились веселые чертики.

– Порошки стиральные.

– Хорошо, что не посуда, – не выдержав, рассмеялась Женя. И вдруг, вскочив, обогнула стол, подбежала к Левушке и чмокнула его в щеку.

Левушка, как и все студенты-медики почитавший себя бывалым и циничным человеком, немедленно покраснел, как маков цвет. Женя полюбовалась на его яркую окраску, для закрепления эффекта погладила его по руке и сказала:

– Давай деньги, я схожу. Ты все равно хуже меня разбираешься. Заодно на стеллаж полюбуюсь.

По-прежнему не отрывая от Жени глаз, Левушка стал лихорадочно шарить по карманам, наконец выгреб все деньги и протянул Жене.

– Хватит?

– Вполне. Ничего у тебя денег-то! Мама присылает?

– Я работаю! – обиделся Левушка.

– Да ты вообще герой! Суперагент! Все, пошли, а то Герман Иванович удивится, застав тебя тут одного.

Женя схватила большую сумку, прямо на пол вытряхнула из нее оставшиеся шишки, решительно вытолкала Левушку в коридор и умчалась в магазин, а Левушка еще долго стоял под собственной дверью и пытался сообразить – это ему так деятельно принялась помогать Женя или себе? Он ничего не понял. Ну ни капельки.

Вернувшись с работы, Герман Иванович наспех поужинал и отправился к Елизавете Владимировне. Женя, как назло, уткнулась в учебники, а его распирало от желания поделиться впечатлениями от первого знакомства с миром высоких технологий. В то же время его, педагога с почти полувековым стажем, до глубины души радовал сам вид студентки, с книгой в руках готовящейся к экзаменам. Вот что он рисовал бы, будь он художник, умиленно подумал Герман Иванович, тихонько прикрывая за собой дверь.

Ба устроилась с чашкой чая в гостиной, и Герман Иванович закатил длиннейшую лекцию о компьютеризации с демонстрацией наглядных пособий в виде своего ноутбука. Резонно рассудив, что час в запасе у него точно есть, хитроумный Левушка во всеуслышание заявил, что он отправляется к себе в комнату готовиться к экзамену и просит его не беспокоить. Ба и сосед покивали, и на лицах у них было такое одинаковое умильное выражение, что в глубине Левушкиной души шевельнулось что-то похожее на совесть. И все-таки, сделав это громкое заявление, Левушка беззвучно, как мышь, выскользнул из квартиры.

Вместе с Женей он достал из-под лестницы, где хранились метла, ведра и прочий хлам, спрятанную сумку. При помощи запасных ключей, хранившихся у Ба как у старшей по подъезду, они открыли дверь на первый этаж и принялись раскладывать петарды и фейерверки возле заколоченных окон и дверей. Точнее, раскладывала Женя как признанный знаток пиротехники, а Левушка ходил за ней по пятам и освещал ей дорогу сотовым телефоном. Пару раз он споткнулся и упал, Женя смеялась, а он, чертыхаясь, отряхивал грязь с брюк. Под конец они пристроили парочку петард в тамбуре у входной двери, понадеявшись на слабое освещение и на то, что никто из обитателей подъезда не отличался особой наблюдательностью. Оставшиеся несколько коробок Левушка со всевозможными предосторожностями унес к себе в комнату – не хватало еще, чтобы Ба или Герман Иванович узнали об их плане. Они наверняка высмеяли бы их, просто из вредности, и заставили бы все убрать. Едва он успел перевести дух, плюхнувшись за стол и открыв учебник, как в комнату осторожно постучала Ба.

– Левушка, извини, что я тебя отвлекаю… Но сейчас Галина звонила.

– С чего вдруг? – удивился Левушка. – А зайти она не может?

– В том-то и дело, что не может. Она говорит, спину у нее прихватило, с места сдвинуться не может, такая боль – еле терпит.

– Могу себе представить, как она терпит, – ухмыльнулся Левушка. – Наверное, все цветы в доме повяли от ее тихих жалоб.

– Левушка, оставь это, – одернула его Ба. – Человеку плохо, а ты хиханьки.

– А я что? Я пожалуйста, – выразил готовность Левушка. – Могу ей блокаду поставить. У меня есть.

– Золотой мальчик, – удивилась Ба. – И для кого ты все это держишь, скажи на милость? Ты же знаешь, что у меня есть все, кроме остеохондроза и желания лечиться твоими методами?

– На всякий случай. Так что – делать блокаду?

– Пойдем посмотрим. Там решим, что и как. Герман Иванович, голубчик, вы посидите тут десять минут, я дверь закрывать не буду, вернусь, и мы продолжим. Все это очень интересно.

– С превеликим удовольствием, – обрадовался Герман Иванович, которого звонок Галины прервал на самом интересном месте – он как раз подробно объяснял Ба, как пользоваться мышкой, и собирался удивить и без того восхищенную его познаниями аудиторию ответом на коварный вопрос – как обойтись без мышки, если мышки нет. – Если вам и в самом деле интересно, то я буду счастлив продолжить.

Ба пододвинула к Герману Ивановичу вазочку с вареньем и, оставив соседа в обществе его драгоценного ноутбука, отправилась вместе с внуком к Галине. Увы, Левушка был недалек от истины: Галина сидела в кухне на полу, неестественно изогнувшись и держась за поясницу, и материлась так, что посуда на сушилке жалобно позвякивала. История болезни в ее изложении выглядела следующим образом:

– Я,, пришла с работы… Там ведра,, поднимала, и ничего… А тут,, чайник со стола переставила и…! Ни встать, …! Ни сесть, …! Хорошо, что телефон,, рядом оказался. А то бы тут и сдохла, как …! А мне завтра на работу, – тут Галина всхлипнула и замолчала, переводя вопросительный взгляд с Левушки на Ба и обратно.