Майне либе Лизхен - Марина Порошина

– Ты что, думал, что они на меня напали?! – Женя схватила его за руку так, что Левушка охнул от неожиданности. – Ой, прости, тебе же правда больно, – тут же спохватилась Женя. – И решил меня спасать?

– Ну… да. Они же тебя хватали за руки и тащили, а ты сопротивлялась. Я был в магазине напротив… случайно. И все видел.

– Это ребята из нашего поселка, – хохотала Женя. – Они еще два года назад уехали, после девятого, Серега в техникум поступил, а Сашка работает где-то. Мы случайно на улице встретились. Я едва вспомнила, как их зовут, они же меня на три года старше.

– Но ты же его ударила, того, высокого! – настаивал ничего не понимающий Левушка. – По лицу! Я видел! А он тебя схватил!

– Да поскользнулась я! Еле равновесие удержала, спасибо, что Серега меня за рукав поймал, а то бы шлепнулась.

– А зачем они тебя во двор тащили? Или не тащили, скажешь?! – рассердился Левушка.

– Не тащили! Мы просто еще поговорить хотели, а на улице ветер, вот и свернули за угол, там не так дует. Они меня держали с обеих сторон, в шутку, смеялись еще, что я такая тощая, и поэтому меня ветром сдувает. Говорили, толстеть надо. И тут ты набросился, стал их бить, кричать. Мы вообще не поняли ничего.

– Так я что… все зря?! – Левушка был на грани отчаяния.

– Я тебе кричала, а ты не слышал. – Женя все еще улыбалась, и эта улыбка убивала Левушку. – Скажи спасибо, что они ушли. Тот, что пониже, Сашка, еще в школе едва не сел за драку. Его весь поселок боялся. Я тебя еле утащила.

Левушка застонал от стыда и боли в разбитой губе.

– А губу ты сам разбил, когда упал, – безжалостно добавила Женя. – И нос тоже. Они тебя не били, уворачивались только. – И она опять засмеялась. – Мы так удивились! Думали, маньяк на нас напал в темном дворе. Или совсем сумасшедший – один на троих.

Это «мы» и «на троих» совсем добило Левушку. Он едва не плакал, сидел, сгорбившись и втянув голову в плечи. Никогда в жизни ему не было так стыдно! Вообразил себя Бэтменом, идиот! Последнее слово Левушка произнес вслух, потому что Женя вдруг перестала улыбаться и сказала серьезно:

– Но ты же не сумасшедший. И все равно – один набросился на двоих парней. И очки разбил. Ты за меня испугался, да?

Левушка даже не кивнул, боясь, что тогда прольются стоящие в глазах слезы, но все же не удержался и шмыгнул носом, ненавидя себя еще больше.

– Спасибо! – внимательно глядя на него, сказала Женя. – Я не знала, что ты такой. Я думала, что ты отличник и бабушкин сынок. Ботаник. Правда, спасибо. Ты же не знал. Пойдем к нам, посмотрим, что с губой, чтобы бабушку твою не пугать.

– А Герман Иванович? – неприязненно спросил Левушка.

– Он на курсах, – улыбнулась Женя. – Компьютерных. А потом у него дипломники. В общем, сказал, раньше восьми не будет. Да и не съест он тебя, что за глупости? Он очень интеллигентный и тактичный человек.

Совсем упав духом, Левушка все же потащился вслед за Женей. Сперва они осмотрели раны, полученные Левушкой в неравном бою: в общем, ничего страшного, только губа разбита, но вполне можно будет отговориться историей о страшном гололеде. Заодно и Ба напугать на своем примере, чтобы не вздумала на улицу без него выходить.

Пока Левушка возился в ванной, Женя устроилась в кресле возле торшера и быстрыми ловкими движениями орудовала иголкой, зашивая разъехавшуюся по шву Левушкину куртку. И эта вполне заурядная картина – вечер, сумерки в комнате, теплый свет старого торшера, объединяющий и оберегающий всех, кто попал в его круг, – вдруг подействовала на Левушку совершенно неожиданно. Он вдруг разом, отбросив все свои теории и построения, рассказал Жене о том, как он любит Ба, как остро жалеет ее и хочет ей помочь – но не знает, чем и как, хоть волком вой! И совета спросить не у кого. Так получилось, что, кроме Ба, у него никого нет.

– А родители у тебя есть? – впервые вмешалась в его страстный монолог Женя.

– Отец умер. А мама живет в Америке, у нее своя жизнь. Ты понимаешь, надо что-то немедленно делать! Самое плохое, что мы не знаем, кто за всем этим стоит. Кто-то заплатил риелторам, они просто выполняют заказ. Но чей?! Они звонили Ба, угрожали. Обещали поджечь дом, и тогда мы все окажемся в бараке, если не сгорим, – о том, что Ба этого просто-напросто не переживет, Левушка умолчал, как умолчал и о том, почему Ба так дорог именно этот дом. Свою тайну она доверила только ему.

Больше вопросов Женя не задавала, сидела, забыв про иголку, сосредоточенно о чем-то думала. Левушка был озадачен: любая из его знакомых девчонок принялась бы охать, сочувствовать и всячески суетиться. Большинство из них, подозревал Левушка, вообще не умеют сидеть тихо и молча больше пяти секунд. Он тоже не знал, что сказать, и, отчаявшись, замолчал. Надежда на то, что нужное решение придет само собой, не оправдалась, и Левушка почувствовал себя неуютно, как голый на морозе.

– Послушай… – задумчиво сказала наконец Женя. – Герман Иванович обещал половину своей квартиры при обмене на меня записать. Сын его не против. А если я буду за ним ухаживать – он ведь уже старик, так? – то он мне и завещание на квартиру напишет. То есть я заинтересована в том, чтобы все прошло без проблем и чтобы мы с ним спокойно уехали в новую квартиру. Которая наполовину уже будет моя. Так?

Женя посмотрела на Левушку, и в ее глазах появилось странное выражение, которое Левушке очень не понравилось.

– Так или нет? – настойчиво переспросила Женя.

– Так, – выдавил Левушка, ругая себя на чем свет стоит за свою глупость. Раскатал губу. Идиот. Ассоль мужского рода. Ох, ах, романтические грезы, стишки по ночам пишет, а ей на все это плевать с высокой башни. Девчонке повезло: приехала из тмутаракани, торговала на рынке. Запал на нее сексуально озабоченный старикашка, подобрал, а вскоре и квартиру отпишет. Непременно отпишет, правильно все просчитала ушлая провинциалка. А он – кретин, ничего не понимающий в людях.

– Ну хорошо. Допустим, все получится, – так же задумчиво продолжала Женя. – Мы узнаем. А дальше что? Что с этим делать-то?

– Я пойду. – Левушка поднялся с места, все тело у него болело так, как будто его и в самом деле избили до полусмерти. – Ты извини, что я тут тебе… лапши на уши навешал. Забудь.

– Ну уж нет, – решительно остановила его Женя. – Подожди. Что ты сразу на попятную? Хорошо, что потом делать – потом и решим, после. А дом надо спасать. Они ведь и вправду ночью подожгут. Не дай бог, конечно. У наших соседей в поселке дом сгорел, молодые выскочили, а бабушка погибла, в дыму задохнулась. Слушай! – Женя вскочила, отбросив Левушкину куртку, и тут же зашипела, уколовшись об иглу, которую все еще держала в руке. Она немедленно сунула палец в рот, что было совершенно негигиенично, но выглядело так очаровательно, что Левушка невольно засмотрелся. – У нас на рынке месяц назад киоск сгорел, где фейерверки продавали. Не наш, то есть не моей хозяйки. Ольга еще радовалась, что одним конкурентом стало меньше. Короче, там такое было! Пока пожарные все не залили, взрывалось все подряд, петарды, салюты – ужас!