След за кормой - Александр Мелентьевич Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Многочисленные зрители сидели затаив дыхание. Они ничего не понимали в игре, и она казалась им каким-то колдовским делом, сказочным состязанием, где бились, наступали и отступали по чёрно-белому полю грузные моржи, свирепые медведи, улыбчивые дельфины, где смелые охотники с прямыми чёрными волосами, не жалея себя, уходили в другой мир за своих вождей (так понимали скрелинги исчезновение фигур с доски).
Азарт игры захватил и их, молчаливых и ничего не понимающих свидетелей жестокой, отнюдь не шуточной схватки. В душе большинство их, особенно молодёжь, «болели» за Рори, они понимали, как тяжёл юноше плен среди чужого народа. Но они боялись выражать свои чувства открыто, их лица были неподвижны, и лишь в узких чёрных глазах проскальзывали искорки одобрения, когда им казалось, что у Рори дела идут на лад.
Противники не имели ни малейшего понятия о шахматной теории, да и вряд ли она существовала в те времена. Игроки ходили что называется по вдохновению.
Рори начал игру ходом белого охотника. В ответ Глим передвинул своего. Страшный медведь Рори перескочил через своего охотника, угрожая чёрной пешке, выдвинувшейся вперёд.[107] Зрители восхищённо покачали головами: какой сильный и ловкий этот зверь — прыгает через людей! Глим ответил ходом своего медведя, защитив чёрного охотника от посягательств чужой фигуры.
Рори подумал:
«Когда-то дельфины спасли меня от гибели. Пущу-ка я в плавание дельфина, и пусть это принесёт мне счастье!»
И он отправил своего дельфина (слона) почти к самому вражьему логову. Глим выставил своего дельфина. Чёрный и белый дельфины стали рядом, казалось, они вот-вот начнут весёлую игру…
И так постепенно, ход за ходом, развивалась партия. Ни та, ни другая сторона ещё не получила перевеса. Потом начались размены пешек и фигур, но и тут равенство сторон сохранялось.
И вот Рори задумал устроить своему противнику ловушку, успех которой сразу принёс бы ему победу. К этому времени шаманки (ферзи), уже в ту эпоху являвшиеся самыми сильными фигурами, покинули свои места рядом с королями и угрожали вражеским фигурам. И тут юноша умышленно подставил под удар чёрной шаманки своего незащищённого дельфина.
«Милый морской зверь, — думал юноша, — когда-то ты вынес меня из грозного моря, а теперь помоги вырваться из постылого плена…»
Сердце Рори билось часто и тревожно. Лишь бы противник не разгадал его хитрость. Но Глим, обрадованный возможностью получить материальное преимущество, без раздумий взял белого дельфина. Рори шумно вздохнул.
Свершилось! Рори нанес смертельный удар! Своим конем-медведем он сделал двойной шах — сразу вражескому вождю и шаманке. По правилам шахматной игры полагается спасти короля, и старый Глим убрал его на безопасную клетку. Зато шаманка, самая сильная фигура, предводительница медведей, моржей, охотников, была безвозвратно потеряна!
Рори внутренне ликовал, а из уст его тайных болельщиков вырвался приглушённый ропот восхищения. Как бы слабо ни разбирались они в волшебной игре, придуманной белыми людьми, они поняли: юному пленнику для победы нужно всего несколько ходов.
В те времена у игроков ещё не принято было сдаваться, когда одна из сторон чувствовала своё дело проигранным. Партия доводилась до того решительного момента, когда побеждённому королю объявлялся мат. Тут уж всё становилось ясно и наглядно!
Остающиеся ходы Рори сделал чётко и быстро. Его шаманка ворвалась в расстроенные ряды противника и грозно стала перед вражеским королем. У Паока вырвался возглас не то соболезнования, не то восторга:
— Сдох чёрный вождь!..
Впоследствии за всю свою долгую жизнь Роар Дельфин немало сыграл шахматных партий, но ни одна из них так не волновала его, как эта незабываемая, сулившая свободу и грозившая гибелью…
Какое искусство, какую волю к победе проявил Рори!
Глим вытирал пот, обильно катившийся с морщинистого лица.
Он совершенно растерялся. Как это могло случиться, что такой слабый противник заманил его в хитрую ловушку и разгромил?
И тут впервые в голову вождя закралось подозрение, что «Лоли» совсем не слабый игрок, а только умело притворялся таким. Но если в этом признаться, пострадает достоинство вождя! Мальчишка, щенок сумел провести его, многоопытного Глима. И он сделал вид, что проигрыш случаен и он им ничуть не огорчён.
Старик хихикнул.
— Моя не досмотрел. Моя мало подумай один ход… Ладно! Твоя выиграй, твоя получи свободу!
Разноголосый шум толпы одобрил верность вождя своему слову.
— Ты научи играть своих соплеменников, — внушал вождю Рори, — и когда у вас начнутся турниры, ты всегда будешь чемпионом.
Настроение у Глима поднялось.
— Чемпионом? — в недоумении переспросил Глим.
— Ну да, чемпионом — это значит первым, самым лучшим игроком среди всех.
Мысль о том, что он будет первым шахматистом в своём племени, а быть может, и на всём побережье, утешила Глима, и он даже порадовался, что такой сильный игрок, как Рори, не вырвет у него это звание.
Возвращение домой
Дни и ночи в Торгильсдале казались бесконечными. Заброшены были вечерние развлечения, охота давала скудную добычу, потому что люди осмеливались делать вылазки из посёлка только группами по 3–4 человека. И лишь во время воскресных служб поселенцы оттаивали и возносили к небу самые жаркие молитвы о спасении Рори.
Лейф объявил, что, как только вскроется море, «Дельфин» обшарит все окрестные берега на много десятков миль вокруг. Не может быть, чтобы они, смелые и удачливые викинги, не сумели найти следов Рори Эйлифсона. И когда похитители юноши обнаружатся, их ждёт жестокая расправа.
Но однажды в конце апреля, когда солнце, высоко стоявшее в небе, ярко освещало окрестности посёлка, Гест Альвирсон увидел, как из дальней рощи выходят цепочкой люди.
Гест немедленно поднял тревогу. Из дома выскочили все, кто там был. Поселенцы размахивали оружием, задавали вопросы. Беспокойство улеглось, когда обнаружилось, что врагов всего шестеро. Такая маленькая группа не могла угрожать Торгильсдалю.
Однако что это? Почему так спешит передняя фигура в цепочке неожиданных гостей? Почему она кажется такой знакомой?!
— Рори! Наш Рори!! — раздался радостный рёв норманнов, и они гурьбой бросились навстречу.
Впереди саженными прыжками неслись Лейф и Гест, старый Снорре Гудмундсон со слезами радости на глазах замыкал нестройную колонну бегущих.
Объятия, поцелуи, бессвязные восклицания…
Эскимосы, провожатые Рори, стояли поодаль в недоумении.
«Как шумят эти белые, — неодобрительно думал Паок. — Столько гама, крика, а из-за чего? Наши женщины и то гораздо спокойнее…»
Удивление и радость дружинников Лейфа перешли
