Мировой кризис - Андрей Мартьянов

Аппарат господина Сикорского летел, слегка наклоняясь на борт. Сделал над ипподромом неровный квадрат и зашел на поле со стороны солнца. Все заметили, что один из винтов на правом крыле не работает. Случилась авария?

Колеса аэроплана коснулись мелкого гравия, машина дважды подпрыгнула, создалось впечатление, что она сейчас завалится набок. Обошлось. Самолет пробежал по полю, остановился, моторы заглохли. К «Муромцу» со всех ног бросилась аэродромная команда.

– …Тринадцать часов и девять минут, – Сикорский обвел взглядом усталый экипаж. – Без учета стоянок. Со средней скоростью сто семнадцать километров в час. Не верится, клянусь Богом… Господин лейтенант, это точно Одесса? Не Черкассы, не Белая Церковь и не Елизаветград?

– Что вы спрашиваете, Игорь Иванович! – махнул рукой навигатор Лавров. – Да точно, точно. Точнее не бывает – море, лиманы, вы сами всё видели сверху… У меня сейчас одно желание: лечь на травку в тенечке и спать до завтра! Или до послезавтра…

– Потерпите еще немного, – сказал Сикорский и кивнул в сторону обзорных окон кабины. – Видите, экая делегация к нам направляется? Господин Свечин, а вы как? Понравилось?

– Феноменально, – выдохнул подполковник, утомившийся не менее прочих. – Буду ходатайствовать перед государем о награждении… Самом высоком!

– Ах, оставьте. Назад бы теперь вернуться. По крайней мере я спокоен: ценный груз в виде вашего высокоблагородия доставлен на место в целости и сохранности. Не растрясло?..

– Простите, но во время грозы после взлета из Киева я блевал, – сказал Свечин. – Впрочем, ничего не запачкал, высунулся в иллюминатор. Не завидую тем, кто был внизу.

Героические воздухоплаватели дружно расхохотались.

Официальная часть закончилась непредвиденно быстро: подполковник кратко переговорил с чиновниками и военными, передал князю Думбадзе два запечатанных конверта и папку с документами, категорически отказался от предложения поселиться в доме градоначальника, известив, что остановится в «Аркадии». Посоветовал встречающим перенести свое внимание на экипаж «Муромца» и оказать им все возможные почести – сам господин Свечин здесь лишь скромный статист и обычный государственный служащий, по обязанности прибывший в Одессу. Позвольте откланяться – мне необходимо побыстрее заняться делами. К вам, князь, я непременно загляну завтра, на спокойную и неторопливую беседу. Думбадзе молча кивнул.

– Здравствуйте, здравствуйте, – поприветствовал Свечин его сиятельство и Джералда с Евой. – Не ожидали? Признаться, я и сам не думал: идея воспользоваться аэропланом осенила его высокопревосходительство, министр был на показательных полетах в Гатчине прошлым месяцем…

– И каковы впечатления? – немедленно спросила Евангелина. – Мне так интересно, расскажите!

– По дороге в гостиницу, мадемуазель. Где ваша коляска?.. Нет-нет, охрана не требуется, я тотчас потребую у полицмейстера, чтобы он раз и навсегда выбросил из головы эти глупости! Только шлейфа из вооруженных всадников нам недоставало! Наш девиз – максимальная скромность, лавры пускай пожинают господин Сикорский и его рыцари неба, заслужили… Одновременно прилет «Муромца» на несколько дней станет главнейшей городской новостью и привлечет всеобщее внимание, тогда как мы тихо и без лишней суеты успеем разобраться со сложившимся положением.

– Очень хотелось бы, – отозвался Барков. – А то мы оказались в тупике.

– Попробую вас из него вывести. Поверьте, в Петербурге тоже не сидели сложа руки, отписываясь в ваш адрес успокоительными телеграммами. Дело если не раскрыто полностью, то по меньшей мере существенно продвинулось. Давайте отложим объяснения до гостиницы, где не будет лишних ушей.

Как и просила Ева, пока ехали на Ланжероновскую (пришлось пересечь весь город), Свечин повествовал о грандиозном путешествии от туманных невских берегов до солнечной Херсонщины. После остановки в Киеве, где в баки было залито шестьдесят пять пудов бензина, попали в страшную бурю – с запада налетела гроза, аэроплан болтало как лодчонку в штормовом море, из-за атмосферного магнетизма на время отказал компас. Но самое ужасное – это провалы, названные Игорем Ивановичем «воздушными ямами»: возникало чувство безудержного падения, «Муромец» с трудом выравнивался. Тогда-то Свечина и укачало.

Незадолго до появления на горизонте Одессы имело место происшествие: начался пожар. Оказалось, что лопнула подающая бензин в мотор трубка; мотор остановился, а пролившееся на крыло горючее воспламенилось и пожар принял сразу довольно большие размеры. Лейтенант Лавров и механик Панасюк вылезли с огнетушителями на крыло и не без труда погасили пламя, чему мешала сильная качка – Сикорский принял было решение срочно идти на посадку, но когда опасность миновала, понял, что «Илья Муромец» без осложнений дотянет до конечной точки маршрута. Так и получилось…

– Авиаторы собираются остаться в городе не менее чем на месяц или полтора, – сказал подполковник. – Починить машину, устроить показательные полеты да и просто отдохнуть на море. Солидное вознаграждение от министерства они получат на днях, по пять тысяч рублей на брата. Я попрошу за вас, мадемуазель Медковец, вас обязательно возьмут на одну из воздушных прогулок, как только они будут организованы.

– Я ваша должница навек, мсье!

В «Аркадии» подготовили люкс на третьем этаже, рядом с номерами концессионеров, прислуга доставила в комнаты чемодан Василия Константиновича, и подполковник незамедлительно отправился в ванную комнату: освежиться и привести себя в порядок. К подвигам он будет готов не позже половины восьмого вечера, на это время и следует назначить господину Голубчику – Барков кратко объяснил, что предстоит экспедиция за город, и встреча с загадочным незнакомцем, изловленным людьми Короля.

– Не таким уж и загадочным, – проворчал Свечин в ответ. – У меня есть основания предполагать, кого именно мы увидим. Бобруйский-Думбадзе успел осведомить о чрезвычайном происшествии в городе, странном исчезновении, новость о котором власти пока предпочитают не разглашать, дабы избегнуть неминуемого скандала… Впрочем, не станем загадывать.

– Кстати, ваше высокоблагородие, не забудьте – платье должно быть статское.

– Граф, покорнейше прошу, не следует напоминать мне азбучные истины!..

Ровно в семь тридцать у парадного подъезда «Аркадии» остановились две пролетки, и Рувим Голубчик попросил метрдотеля известить господ иностранцев, что за ними послано из ресторана «Керкира», где почтеннейших гостей ожидает роскошный ужин и концертная программа – как и изволили давеча заказывать.