Игра ненависти и лжи - Л. Дж. Эндрюс

воспоминаниями. Пекло, вы только представьте себе, какой ущерб такой талант мог бы наносить, какую силу давать.

Она сказала правду.

Йенс Штром дал мне эту сагу неслучайно.

Они хотели, чтобы я знал: истории о таких дарах существуют. Чтобы сомневался в том, что считал правдой.

Я не помнил многих эпизодов, уж точно не до Маск ав Аска. Все было запутанно, размыто, и я не мог сдержать свое недовольство жизнью, как бы ни старался усилить свою преданность Лорду Магнату.

Возможно ли, чтобы что-то – кто-то – изменил мои мысли?

Желудок стиснуло тошнотворным жаром.

Если это правда, если какое-то вмешательство помутнило мое сознание, то что Малли могла с этим поделать? Почему я был для нее важен?

Я поднял взгляд на подмастерье.

– Вы верите в такое?

Точеное лицо Линкса растеряло все веселье. Казалось, слова скакали у него во рту и он не спеша выбирал те, что хотел использовать.

– Я верю, что существуют Таланты, способные нанести большой вред тому, как мы мыслим, да. Я верю, что не все всегда то, чем кажется. Сомневаться и задаваться вопросами – это хорошо. Наши саги и стихи происходят из давно забытых истин и должны служить нам мудрыми проводниками.

Он вернул мне стопку пергамента и мягко улыбнулся.

– Один хороший друг как-то мне сказал, что истина живет в наших инстинктах. Когда что-то кажется неправильным, именно в такие моменты мы и должны доверять тому, что подсказывают наши сердца. Мое сердце говорит мне, что в этих сагах очень много правды.

Он указал на пергамент и посмотрел на меня с какой-то ноткой жалости.

Мне не нужна была жалость. Мне требовалась ясность.

– А там сказано, как такое можно обратить? Если чьи-то воспоминания изменили, их можно поправить?

– Такого там не написано, но, насколько я знаю, даже у сильнейшего месмера есть слабости. Нужно просто искать, пока они не найдутся.

Я нашел слабость. Воровка. Малли. Эта женщина была способна заставить меня сомневаться в каждом моем убеждении, в каждом желании, которое, как мне казалось, я испытывал. Она заставляла меня хотеть ее сильнее всего прочего.

Мне нужно было увидеть ее, поговорить с ней. Потребовать, чтобы она рассказала то, что знала обо мне.

Быстро кивнув, я шагнул к двери маленькой кузницы.

– Я благодарен вам, герр.

– Как я уже говорил, мне делает честь, что ты меня попросил, Кейз.

Я застыл. Линкс никогда не обращался ко мне по имени. Пекло, я даже не знал, что оно ему известно. Я медленно обернулся, поймав его взгляд поверх плеча.

Линкс поднял свои большие ладони.

– Извиняюсь. Не хотел вас оскорбить, злоносец.

И я тут же возненавидел этот титул.

– Нет, – сказал я, вдруг охрипнув. – Я… зови меня Кейз. Это кажется правильным. Верить сердцу, да?

Глядя на улыбку Линкса, можно было решить, что я одарил его бесконечными пенге.

– Да, – его голос дрогнул, и он широко улыбался мне, когда я отвернулся.

Стены лачуги стали слишком тесными. Линкс быстро превращался в очередной шип, впившийся мне в голову. Его реакция намекала на то, что ему еще много чего хотелось сказать, но он придержал свой язык, совсем как все прочие. Мне нужно было найти воровку.

Сильнее, чем я желал возвыситься при Черном Дворце, я нуждался в ней.

Добравшись до башни скидгардов, я через ступеньку поднимался к своим покоям. Уйти после наступления ночи будет рискованно. Ивар не хотел, чтобы его ценные альверы оказывались без защиты стражи, когда тех, кто был в ответе за Маск ав Аска, еще не схватили.

Однако тени мне были как дом родной, так что я, черт побери, найду способ.

Едва я переступил порог своей комнаты, как надежда улизнуть разбилась на тысячу чертовых осколков.

Сердце в моей груди остановилось. Я тут же опустил голову.

– Лорд Магнат, какая честь.

Ивар поднялся с койки, держа что-то в руках.

Проклятье. Чертова игрушечная лошадь. Я позабыл о ней после того, как изуродовал и зашвырнул под койку. Теперь же она меня преследовала. Она что-то значила, и Ивар тоже это знал.

Лорд Магнат был не один. За одним его плечом стоял Сабэйн, за другим – лорд Иро. Между ними – человек с темными волосами, налившимся кровью глазом и раздувшимся, покрытым синяками лицом. Он пошатывался, стоя на коленях, но, когда поднял голову, мне пришлось напрячь все тело, чтобы не дернуться.

Это был торговец, продавший мне подвеску-розу.

– Что это такое? – спросил я, страх волнами пробегал по моим рукам.

– И правда, что же? – медленно проговорил Ивар. Он изучал потрепанную лошадь, затем поднял на меня свой жестокий взгляд. – Ты все еще верен Лорду Магнату, злоносец?

Проклятое пекло. Ивар знал о той женщине. Это – единственное объяснение. Я облизнул губы.

– Да, милорд. Всегда.

– Хм-м, – Ивар поднял лошадку. – Что это такое?

– Ничего. Ее выронил ребенок-воришка, что был здесь на днях.

Ивар вскинул одну бровь, затем, резко потянув, он оторвал голову лошади от туловища.

Меня потрясла внезапная волна отчаяния. Как и густая ярость, что последовала за ним. Это была чертова игрушка, а мне хотелось вырвать Ивару глаза, а потом ему же их и скормить.

– У меня мрачные вести, злоносец, – сказал Ивар, бросая останки лошадки на пол. – При моем дворе есть предатель, и лорду Иро кажется, что тебе может быть что-то об этом известно.

Он что, раскусил Луку?

Я прищурился, посмотрев на жалкого ублюдка. Даже в присутствии Ивара Иро сжался под моим взглядом.

«Я тебя пометил. Я никогда не выпускаю из виду свои мишени».

Те же слова, что я сказал Нидхугу, просочились из другого воспоминания. Ночь, укутанная и тенями, и блеском, и масками. Было другое жестокое обещание, но оно уходило глубже, чем угроза фейри. Это было обещание, которое я позабыл или, может, придумал. И все же почему-то оно всплыло с мыслями об Иро.

– Я не понимаю, как он пришел к такому выводу, Лорд Магнат.

Ивар повернулся к избитому торговцу и ударил того по щеке. Торгаш застонал и закашлялся, с его губ закапала кровь.

– Иро хватило ума заметить, как этот человек шныряет по территории, – сказал Ивар. – Если на воле расхаживают наемные убийцы, невозможно быть слишком осторожным. Когда светоносец узнал его по торговой площади, то в следующий раз, как он вернулся, его приперли к стенке.

Ивар поднял скрученный кусочек пергамента. На миг мне показалось, что он велит мне прочесть его, но грудь залило жгучим облегчением, когда он продолжил:

– Он передавал сообщения от беглой воровки лорду Йенсу Штрому и