Учение древней Церкви о собственности и милостыне - Василий Экземплярский

Среди различных видов милостыни, о которых говорит св. Василий, особенно интересно отметить взгляд св. отца на посмертную милосты­ню, то есть по завещанию. Св. Василий, побуждавший вообще творить ми­лостыню, не откладывая[769], совершенно отвергает мысль о богоугодности такой посмертной милостыни и с негодованием высмеивает надежды на пользу такой милостыни для спасения души завещателя. «Насладившись богатством в продолжение всей жизни, — говорит от лица богатого свя­титель, — по смерти сделаю бедных наследниками своего имения, пись­менно и в завещаниях объявив их владельцами всего моего». «Когда не будешь, — отвечает св. отец на такое размышление, — уже в кругу людей, тогда сделаешься человеколюбивым. Когда увижу тебя мертвецом, тогда назову братолюбцем. Великая тебе благодарность за щедролюбие, что, лежа в гробнице и разрешившись в землю, стал ты не бережлив на рас­ходы и великодушен! Скажи мне, за какое время потребуешь награды? За время ли жизни или за время смерти? Но пока был ты жив, тратил жизнь на удовольствия, погружался в роскошь; тебе несносно было и взглянуть на бедных; а у умершего, какая деятельность? На какую награду имеют право поступки его? Покажи дела и требуй воздаяния. Никто не торгует, когда срок торга кончился; никто не увенчивается, если пришел по окон­чании борьбы; никто не показывает своего мужества после драки. Поэто­му, как очевидно, и после жизни невозможно стать благочестивым... Для чего же обманываешь сам себя? Во время жизни себя самого предпочитал ты заповеди, а по смерти и разрушении предпочел ты заповедь врагам; говоришь: чтобы не досталось такому-то, пусть возьмет Господь. Чем же назвать это: мщением ли врагам или любовью к ближним?... Благодар­ность смерти, а не тебе; если бы ты был бессмертен, то не вспомнил бы о заповедях. Мертвое не приводится к алтарю: принеси жертву живую. Кто приносит избытки, тот не приемлется; а ты, что осталось в избытке после целой жизни, то приносишь Благодетелю. Если остатками трапезы не смеешь угощать знаменитых людей, то как же осмеливаешься остатка­ми умилостивлять Бога?»[770].

Из свидетельств истории мы узнаем, что св. Василий высоко ставил не только личную благотворительность, но и общецерковную, причем и в последней выдвигал на самое видное место элемент личного служения бедному и духовного общения с ним. Вот, как описывает деятельность в этом направлении св. Василия Великого св. Григорий Богослов в сво­ем похвальном слове на смерть Василия. «Отойди несколько от города (Кесарии) и посмотри на новый город, на сие хранилище благочестия, на сию общую сокровищевлагательницу избыточествующих[771], в которую, по увещанию Василия, вносятся не только избытки богатого, но даже и последние достояния, и здесь ни моли до себя не допускают, ни татей не радуют, но спасаются и от нападений зависти, и от разрушительно­го времени. Здесь учится благомудрию болезнь, ублажается несчастье, испытывается сострадательность. В сравнении с этим заведением, что для меня и Семивратные, и Египетские Фивы, и Вавилонские стены и Ка­рийские гробницы Мавзоля, и пирамиды или величие и простота храмов, уже не существующих... Для меня гораздо удивительнее сей краткий путь к спасению, сие самое удобное восхождение к небу. Теперь нет уже пе­ред нашими взорами тяжкого и жалкого зрелища; не лежат перед нами люди, еще до смерти умершие и омертвевшие большей частью телесных своих членов, гонимые из городов, из домов, с торжищ, от вод, от людей, наиболее им любезных, узнаваемые только по именам, а не по телесным чертам... Но к чему описывать все наши злострадания, когда недостаточно к сему слово? Василий преимущественно перед всеми убеждал, чтобы мы, как люди, не презирали людей, бесчеловечием к страждущим не бесчести­ли Христа — единую всех Главу... Посему этот благородный муж не гну­шался и лобзанием уст греть болезнь, обнимал недужных, как братьев... Это было и многовещее, и безмолвное увещание. И не город только поль­зовался сим благодеянием... Напротив, всем предстоятелям народа пред­ложил он общий подвиг человеколюбия и великодушия к несчастным»[772].

Взгляд св. Григория Богослова на милостыню, естественно, так же близко примыкает к воззрениям св. Василия, как сходны их взгляды на христианское отношение к собственности, причем св. Григорий более подробно останавливается на свойствах истинной благотворительности и бескорыстии побуждений к ней.

Св. Григорий неоднократно указывает на долг каждого творить милосты­ню и даже поставляет эту обязанность в ряду важнейших. «Если, — гово­рит святитель, — по учению Павла и Самого Христа, первой и важнейшей заповедью должно почитать любовь... то превосходнейшую часть ее долж­на составлять, как я нахожу, любовь к бедным... Ибо никакое служение так не угодно Богу, как милосердие... и праведный Мздовоздаятель ни за что так не награждает Своим человеколюбием, как за человеколюбие... Итак, мы должны отверзать утробу милосердия всем бедным и по какой бы то ни было причине страждущим; должны, как человеки, приносить человекам дань благотворительности, какая бы ни заставляла их нужда искать помощи: вдовство ли, или сиротство, или изгнание из отечества, или жестокость властителей, или наглость начальствующих, или бесчело­вечие собирателей подати, или убийственная рука разбойников... Все они одинаковое имеют право на сожаление и так же смотрят на руки наши, как мы на руки Божии, когда чего просим»[773]. Вообще, по мысли св. Григо­рия, долг благотворения утверждается на заповеди Божией, и подавать милостыню есть общехристианская обязанность. «Всего более, — пишет он далее в этом же слове, — почтим заповедь и увещание слова Божия. Какая же это заповедь? Посмотрите, как постоянно внушают ее мужи бо- говдохновенные, и как она близка к их сердцу. Не так они возвещают ее, чтобы раз или два говорили что-нибудь о бедных и потом отступились; не так, чтобы одни упоминали о милостыне, а другие нет, или некоторые го­ворили о ней больше, а другие меньше... Нет, они все и каждый в особен­ности, почитая сию заповедь главной или одной из главных, с ревностью побуждают нас к исполнению ее то увещаниями, то угрозами, иногда упреками, а иногда и похвалами милосердным... Сказано: страсти ради нищих, и воздыхания убогих, ныне воскресну, глаголет Господь. Кто же не убоится восстающего Господа?»[774]. «Тебе оставлен нищий, как самому Богу... Тебе предлагается случай доказать свое человеколюбие»[775]. И, по мысли св. отца, никакая бедность не может служить препятствием к благотворению. «Дай хоть самую малость бедному, — убеждает св. Григорий, — и то не будет малостью для того, кто во всем нуждается, и для самого Бога, если подаяние будет по силе. Вместо великого дара принеси усердие. Ничего не имеешь? Утешь слезой. Великое врачевст- во злополучному, когда кто от души пожалеет о нем; несчастье много облегчается искренним соболезнованием»[776]. Как видим, критерий цен­ности подаяния св. Григорий здесь указывает не в величине жертвы, но в «усердии», в подаянии от скудости своей и в сердечном участии к горю ближнего. Эти мысли вообще с определенностью утверждаются святителем. «Всего прекраснее и человеколюбивее то, что Бог измеря­ет подаяние не достоинством подаваемого, но силами и расположением плодоносящего»[777]. И указывая, таким образом, на всеобщность долга бла­готворения, св. Григорий окончательно утверждает эту всеобщность, ког­да требует давать милостыню каждому просящему, без суда и разбора. «Гораздо лучше, — рассуждает святитель, — для достойных простирать руку и недостойным, нежели из опасения встретиться с недостойными ли­шать благодеяния и достойных. Сие, по моему мнению, и означает то, что надобно посылать хлеб свой даже на воду: он не рассыплется и не пропа­дет перед праведным Судией, но достигнет туда, где положено, будет все наше, и где найдем его во время свое, хотя о том и не думаем»[778].

В ряду побуждений творить милостыню св. Григорий указывает и на будущую награду[779], и на естественность чувства сострадания[780], но с осо­бенной силой выдвигает указание на милостыню, как на наше благоговей­ное отношение к Христу и подражание Ему. Указав на ряд побуждений к милостыне и, особенно, на ее очистительную силу[781], св. Григорий над всем этим поставляет чувство благоговейного почитания в отношении Христа Спасителя: «почти Того, Кто претерпел за нас язвы и болезни. Почтешь же Его тогда, когда явишься милостивым и человеколюбивым к члену Христову... Доколе еще есть время, посетим Христа, послужим Христу, напитаем Христа, оденем Христа, примем Христа, почтим Хри- ста[782]. «Не отталкивай от себя бедного ты, который обогащен Божеством... не презирай странника, за которого Христос был странником (а у Христа все мы странники и пришельцы)»[783]. «У всех одна Глава — Христос, из Него же вся; и что члены — один для другого, то же и каждый из нас друг для друга и все для всех... Нам должно или все оставить для Христа... или разделить свое имущество с Христом, дабы и самое обладание имущест­вом освятилось через то, что... соучастниками в нем будут неимущие... Дай немногое Тому, от Которого получил несравненно более... Будь для несчастного богом, подражая милосердию Божию. Ибо ничто столько не уподобляет человека Богу, сколько благотворение»[784]. «Для нас Он стал человеком и принял зрак раба; за наши беззакония веден был на смерть...