Имперский рубеж - Андрей Ерпылев

Полковник цвел: всему кабульскому «сеттлменту» было известно, что Грум-Гржимайло — сторонник консервативной, эволюционной линии в отношении Афганского королевства. Битый жизнью, много повидавший вояка вполне разумно считал, что лучшее — враг хорошего и не стоит погонять лошадей без нужды. Особенно таких неверных, как афганские иноходцы.

А вот Саша был несколько разочарован.

«Неужели слова принца о нежелании становиться во главе государства, — думал он, возвращаясь от командира, — это всего лишь слова? Как там говорят про политиков? Умельцы лгать с честными глазами? Ну и грязное же дело эта политика… Пьяница и развратник Ибрагим-Хан в сто раз честнее своего сводного братца!»

И ему уже было несколько жаль неудачливого наследника, только что люто ненавидимого за душегубские наклонности…

Саша был встречен в «клубе» радостными возгласами.

— Ба-а! Наш герой вернулся! — подскочил к засмущавшемуся поручику Зебницкий и с размаху заключил его в объятия. — Дайте я рассмотрю вас поближе! А где же орден за спасение наследника афганского престола?

— Пусть лучше расскажет, как был произведен в полковники! — басил из-за дальнего стола ротмистр Валевич. — Да еще сразу в гвардейские!

— Ничего подобного! Бежецкого видели в мундире пехотного полковника!

— Се моветон, поручик! Изменить самому благородному роду войск!

— Но ведь полковник! Из кавалерийских поручиков в пехотные полковники — это ли не карьера!

— Да прекратите вы! Пусть сам расскажет!

— Шампанского полковнику!

— Ха, где тут взять шампанское, когда Валевич уже все выдул? Водки полковнику!

— А правда, что принц предлагал вам стать главнокомандующим всей афганской армии?

— Еще бы! Ведь наш поручик и так командовал всей армией несколько часов!

— Ну, это вы перегнули палку…

— Дайте же наконец сказать самому имениннику!

Саша махнул рукой, отчаявшись перекричать весь этот гомон, под радостные вопли залпом выпил стопку водки и присел за стол к Нефедову.

— Ну и как, Саша, в полковниках? — улыбнулся капитан, придвигая поручику тарелку с закуской. — Эполеты к земле не гнут?

— И вы туда же! — отмахнулся молодой человек, впиваясь крепкими зубами в кусок вяленой баранины. — По-вашему, было бы лучше, если бы я там в одном исподнем щеголял?

— Да что вы! Наоборот, было очень находчиво с вашей стороны раздеть именно полковника. Раз генерала, на беду, там не случилось.

— Случилось! — в сердцах буркнул Бежецкий. — Только его мундир был еще больше моего кровью попорчен. Кайсару Али голову осколком оторвало. Как ножом срезало.

— Да ладно вам, — положил ладонь ему на рукав капитан. — Я же просто пошутил. Но мундир вы все же сняли зря, — не удержался он от шутки. — Когда еще нашему брату удастся дослужиться до такого чина, пусть и туземного.

— Вы же до капитана дослужились. — Нефедов совсем недавно, двух месяцев не прошло, был все-таки произведен в капитаны. — Да и я уж как-нибудь своим ходом доберусь…

— Доберетесь! Помяните мое слово, Саша, еще и генералом станете. Есть в вас что-то такое… Вы случаем не в рубашке родились?

— Спрошу как-нибудь при случае матушку! — съязвил в ответ Александр. — А то как-то не припомню этого по малолетству.

— Спросите-спросите! Вы везунчик, поручик. Такие, как вы, далеко идут. Вы уж мне поверьте, — улыбнулся Нефедов. — У меня цыгане в родне были.

— Ну да. — Саша вгрызся в лепешку. — Вылитый цыганский барон! Вы фельдфебелю Кантонистову случайно не родня?…

А общество продолжало живо обсуждать его стремительное возвышение и столь же быстрое падение. Захмелевшему офицеру обрывки речей казались посторонним шумом.

— Что вы думаете о воцарении Махмуд-Хана? — переменил он тему.

— Шаха, Саша, уже шаха, — вздохнул Нефедов. — Высоко взлетел наш робкий затворник…

— Ну и как, не попросят нас вежливо отсюда? — обвел куском лепешки задымленное помещение поручик. — Что-то не показался мне принц горячим сторонником России.

— Вряд ли, — пожал плечами социалист. — Объективно сейчас наше присутствие Афганистану выгодно. Ведь уйди мы — освободившееся место сразу займут британцы. А с Великобританией у королевства давние нелады. Я думаю, что новый король будет продолжать балансировать между Россией, Персией и той же Францией.

— Почему Францией? — не понял Александр. — Где Франция, и где Афганистан. Да у них же в Средней Азии никаких интересов! Сирия и Ливан — вон где! А Индийский Пондишери — еще дальше.

— Не всегда, мой друг, для жизненных интересов важны общие рубежи, — покачал головой Нефедов. — Вон с Персией у них тоже ни аршина границы, а французские интересы в Тегеране общеизвестны. Те же нефтяные промыслы, втихаря скупаемые Ротшильдами. Зато Махмуд-Шах учился именно в Париже.

— Это я знаю… Но мало ли, кто где учился?

— Если бы это было его собственным желанием — конечно. Но на поездке в Париж настоял покойный король…

В «клуб» ввалилась компания пьяных вдрызг гусар в обнимку с девицами, и всеобщее внимание переключилось на них.

Как всегда, «покорители дамских сердец» первыми пронюхали о «женском десанте» и опередили всех. Империя, не опускаясь до примера Германии, Франции и Британии, просто открывавших для своих солдат за рубежом полевые бордели и разного рода «дома терпимости», тем не менее заботилось о психическом здоровье подданных, исполняющих долг вдали от Родины. Ведь везде нужны секретарши, телефонистки, сестры милосердия — так почему же не отдать предпочтение молодым, незамужним и симпатичным? А что до их морали, то это, в конце концов, их личное дело — в двадцатом веке живем, господа, в последней его четверти!

Получаса не прошло, как Бежецкий, тщетно пытаясь удержать остатки быстро улетучивающегося сознания, уже пил на брудершафт теплое шампанское из пивной кружки с сидящей у него на коленях черноглазой милашкой. Как бишь ее зовут? Галя… Софа… Таня…

— В-видишь, как я в… в… в…

Принц принимал Александра, лежа в постели, жалкий, маленький, просто затерявшийся среди многочисленных подушек. Худое желтое лицо с огромными синяками под глазами, ввалившиеся щеки. После контузии он очень плохо слышал и еще хуже — говорил. Заикаясь, мучительно затягивая фразы, гнусавя… Это был совсем не тот блистательный наследник престола, которого знал поручик.

— Вам нельзя много говорить, ваше высочество, — предупредительно склонился к его изголовью вельможа. — Врачи запретили!

— Пшел в-в-в-в… — взъярился принц, на миг становясь самим собой. — Где в-вы были, когда я… я… я… Один граф… Убирайся!..

— Вам действительно лучше уйти, — поддержал дергающегося в постели больного Саша. — Не бойтесь, я не причиню его высочеству вреда.

— Хорошо, — высокомерно поджал губы придворный, и молодой человек поразился, как разительно переменился тон вчерашнего лизоблюда. — Но буду неподалеку.

Поручик вообще был поражен, как в столь короткое время изменилось окружение принца. Еще совсем недавно окруженный сонмом прихлебателей, угодливо хихикающих при каждом его слове, сегодня бывший наследник престола остался едва ли не в одиночестве. Пока Александра вели по гулким пустым переходам огромного дворца — куда там обиталищу Махмуд-Хана! — попавшихся ему навстречу людей можно было пересчитать по пальцам. Хотя де-юре Ибрагим-Хан все еще оставался наследником — ни он, ни Махмуд не имели детей, — статус его стремительно скатился к нулю. Вот и расфуфыренного гордеца, бдительно следящего за встречей двух друзей, стоящих уже почти на одной ступени, можно было считать кем угодно — надсмотрщиком, соглядатаем, конвоиром, но только не слугой, радеющим о здоровье господина.

С неприязнью глядя вслед царственно удалившемуся «павлину» (дверь за собой он плотно так и не прикрыл), Бежецкий подал страждущему воды, помог принять полусидячее положение, подоткнув повыше подушки… Вчерашний «полудержавный властелин» принимал помощь покорно, как больной ребенок, и только в глубоко запавших глазах светилась признательность.

Ибрагим- Хан немного успокоился, слегка порозовел, речь его стала более плавной и связной, пусть гнусавил и заикался он по-прежнему — контузия есть контузия.

— Все бегут, как крысы… Когда я был наследником… Они пятки мне… лизать были готовы… А теперь… Один ты у меня остался…

— Я тоже не остался, — мягко поправил его Саша. — Я служу России.

— Ты другое дело… Я позвал, и ты пришел… А они… — Лицо принца горько скривилось. — Мерзавцы… Давно надо было… р… р… разогнать эту с-с-с-свору… Кайсара жаль — мужик был… А эти… Видал? — чуть-чуть кивнул он на полуоткрытую дверь, сморщившись при этом. — Ш-шайтан… голова трещит…