Красное небо. Невыдуманные истории о земле, огне и человеке летающем - Авченко Василий Олегович

Ряд советских командиров критиковали систему ротации и пополнения корпуса. Генерал Лобов: «Во время Великой Отечественной войны, по крайней мере в 1943–1945 годах, авиационные соединения и части… пополнялись предварительно подготовленными лётчиками… Примерно так же поступали и американцы в Корее… Пополнение же [64-го] корпуса осуществлялось путём полной замены отвоевавших дивизий… Это приводило к тому, что вновь прибывшие части и соединения теряли необстрелянный состав. Пополнение имело смутное представление и о тактике действий, и о практике боевых полётов в Корее». Пепеляев: «Ввод в бой лётчиков целыми полками и дивизиями… был неправильным. Тем более всего через пять лет после окончания Великой Отечественной войны, в ходе которой лётчиков вводили в бой по-отцовски, поодиночке и последовательно, внедряя в сложившиеся подразделения боевых лётчиков, формируя не столько профессиональную, сколько психологическую готовность новобранца. Этого не было у нас в Корее».

Первый воздушный бой в корейском небе между советскими и американскими лётчиками произошёл 1 ноября 1950 года – сошлись 3 поршневых «мустанга» и 4 МиГ-15. «Мустанг» был одним из лучших истребителей Второй мировой, но против реактивных шансов не имел. Два американца были сбиты, «миги» потерь не имели. Первым боевой счёт открыл лётчик 72-го гвардейского полка лейтенант Фёдор Чиж.

В тот же день над Ялу случился первый бой между реактивными истребителями – советскими «мигами» и американскими F-80 Shooting Star (не самое, надо сказать, удачное название для самолёта: «падающая звезда», иначе говоря – метеор, сгорающий в атмосфере). Лейтенант Семён Хоминич сбил один из «шутингов».

Американцы первую победу реактивного самолёта над другим реактивным относят к 8 ноября, когда пилот F-80 первый лейтенант Рассел Браун будто бы сбил «миг», однако советские полки в этот день потерь не имели, а китайцы и корейцы на реактивных машинах тогда ещё не летали. К сообщениям американской стороны о воздушных победах вообще следует относиться крайне осторожно.

С командного пункта корпуса вблизи Аньдуна (городок напротив Синыйджу – на другом берегу Ялу) боевыми действиями руководил командир или один из его заместителей. Для управления применялись локаторы и радиостанции. Дежурные смены лётчиков сидели в кабинах с включёнными радиостанциями, боевые задачи ставились, когда они уже находились в воздухе. Выразительное описание быта оставил Борис Абакумов: «На аэродром иногда привозили кинокартины, которые мы просматривали в стартовом бомбоубежище. Любитель поохотиться – Фукин Вася – умудрялся между полётами пострелять из ружья по уткам… Лётчики – предприимчивые и неунывающие люди. В период дождей, когда аэродром заливала вода из “прохудившегося неба” и насосы не успевали её откачивать за дамбу, любители рыбной ловли и здесь находили себе занятие: руками ловили довольно крупную рыбу… В… большой столовой городка пищу мы принимали два раза в день – утром, рано на рассвете, когда ещё солнышко не встало, мы подкреплялись чашкой кофе или какао, положив в неё ложечку сливочного масла и закусив печеньем или кусочком колотого плиточного шоколада. Другая пища в эти предрассветные часы просто не вызывала аппетита. И ещё вечером, после полётов, – тогда мы спокойно съедали фирменные блюда: по две порции шашлыка и по две порции отваренных, а потом хорошо поджаренных пельменей, конечно, предварительно выпив грамм 100–150 спиртного. На столах у нас было сервировано по бутылке пива на каждого, на двоих – бутылка коньяка или бутылка портвейна. Но, представьте себе, никто больше положенной нормы не выпивал. Мы ещё смеялись: дома бы все бутылки были пусты, а здесь всё остаётся… Каждый знал, что завтра боевые вылеты с большими перегрузками… Около девяти часов утра к нам на аэродром привозили настоящий завтрак… Американцы специально организовывали налёты в часы нашего приёма пищи. Они знали, что наполненный желудок при перегрузках будет иметь очень большой вес и, следовательно, изменит свое местоположение, что отразится на… самочувствии. Вот поэтому большинство положенных калорий мы принимали в ужин и для разрядки нервной системы принимали свои “боевые” 100 грамм. Это помогало нам быстрей уснуть. Иногда появлялось настроение выпить водочки, купленной в магазине, ещё до ужина, в узком кругу товарищей, именно в запретной обстановке, как говорится, на ходу, закусив яблоком… Не знаю почему, но это было приятней, чем в открытую, за столом, бесплатно – и пей сколько твоей душе угодно. Конечно, после такой процедуры на столе в столовой оставалась почти вся выпивка нетронутой. Никто больше своей нормы неупотреблял. Был очень жёсткий самоконтроль. Видимо, есть какая-то психологически тонкая сторона именно в таком затаённом употреблении спиртного в узком кругу товарищей… Одевались мы по-разному. В жаркое время – лётная куртка на майку-сетку, с левой стороны десантный нож, с правой – кобура с пистолетом, брюки навыпуск из хлопчатобумажной ткани тёмно-синего цвета, заправленные в красно-коричневые сапоги. В весенне-осеннее время сапоги были на меху. На голове шляпа или кепка. Иногда мы ходили в форме китайских добровольцев. Вместо лётной куртки надевали зелёную хлопчатобумажную тужурку (зимой обмундирование было суконное, такого же цвета). В период дождей после полётов приходилось надевать резиновые сапоги и плащи-дождевики, купленные в магазине». В двухнедельные отпуска ездили в Порт-Артур и Дальний, где воюющих в Корее лётчиков звали «северянами». «Документов у нас никаких не было, пистолеты мы носили в карманах, чтобы не смущать военные патрули. В Дальнем мы приобрели гражданскую одежду. При примерке и покупке её привели китайцев в смятение своими пистолетами, когда перекладывали их из кармана в карман».

Китайский лётчик Ли Си Цын

Поначалу 64-й корпус входил в состав Оперативной группы советских ВВС в Китае под командованием главного военного советника генерал-полковника Степана Красовского – Героя Советского Союза, на Великой Отечественной командовавшего воздушными армиями. В конце 1951 года корпус включили в состав Объединённой воздушной армии китайского генерала Лю Чжэня, туда же входили авиачасти Корейской народной армии.

Объединённая воздушная армия была создана осенью 1950 года, заступила на дежурство на прифронтовых аэродромах Аньдун и Мяогоу летом 1951-го. При командующем армией Лю Чжэне состоял советником генерал Дмитрий Галунов – лётчик, принявший боевое крещение ещё в небе Испании. Северокорейскими ВВС командовал генерал Ван Лен, его советником был полковник Александр Петрачёв. Китайские и корейские пилоты переучивались на «миги», готовились к боям. Генерал Красовский вспоминал: «Вскоре после прибытия в Китай мне было поручено сообщить Мао Цзэдуну, что Советское правительство решило безвозмездно передать Китайской Народной Республике несколько сот самолётов МиГ-15… Будет уместно напомнить, что “миги” были подарены КНР в 1951 году, когда мы только начали перевооружение своих истребительных частей на реактивную технику. Кроме боевых самолётов в Китай поступало много разнообразного авиационного имущества… Большую помощь оказывали мы и в подготовке авиационных кадров… Развернули сеть курсов, школ». Со временем число пилотов Объединённой воздушной армии на передовых аэродромах Аньдун, Мяогоу, Дапу и Дагушань превысило количество «мигов» 64-го корпуса.

Выучкой китайцы и корейцы уступали советским пилотам. Борис Абакумов: «Потери у них, по сравнению с американцами, были один к одному…» Он же приводит такой случай: «Однажды наши советники спасли жизнь… китайскому молодому лётчику, который неудачно приземлился на МиГ-15 и сломал у него шасси. Китайцы приговорили его к смертной казни, видимо, жизнь человека для них – пустяк. Они мотивировали это решение тем, что за эти самолёты они платят большие деньги, а он их ломает. Наши советники доказывали, что обучить лётчика гораздо сложнее, чем сделать самолёт… Лётчик остался жив». Лев Колесников: «Китайским лётчикам… нельзя было отказать в смелости. Но у них ошибочные взгляды на роль ведомых лётчиков. Часто ведомые, увидев противника, не предупреждая ведущего, шли в атаку… Многие не умели по-настоящему пользоваться прицелом. С подбитыми самолётами китайцы расставались поспешней, чем это… диктовала необходимость». Герой Советского Союза командир 224-го полка Ермаков: «Тактикой воздушного боя они владели слабо, особенно ведением группового воздушного боя… Каждый сам по себе, идёт до тех пор, пока либо не собьёт, либо его самого не собьют». Генерал Красовский: «Китайские товарищи быстро уставали во время полётов. Это объяснялось тем, что в их пищевом рационе не хватало жиров, мяса, масла… Другая трудность состояла в том, что советские лётчики-инструкторы не знали китайского, а курсанты, в свою очередь, русского языка. Пришлось срочно издать китайско-русские разговорники. Для советских инструкторов были организованы кружки по изучению китайского языка. За год будущие лётчики налетали по сто – сто двадцать часов, ознакомились с элементами боевого применения, овладели лётно-тактической подготовкой. Словом, из недавнего пехотинца получался неплохой лётчик… Боевая подготовка лётного состава китайских ВВС была на уровне современных требований… Когда китайские добровольцы вылетели на фронт… в первых же боях они продемонстрировали не только мужество и отвагу, но и высокое лётное мастерство».