Именем Корпорации! - Марк Романов

Инульгем вздохнул, отключая кресло и низводя его сенсоры до пассивного состояния. Из всех технологических новшеств этого периода он больше всего ненавидел интеллектронику. После случая с активно-агрессивной кроватью, едва не лишившей его некоторых весьма важных частей тела, Кловис старался изводить мебель в пределах досягаемости до логического замыкания в схемах и отключения всех функций, кроме стандартных.

«И, клянусь хвостом, эти времена ещё благословенно просты – квазиживые сервоматы не распространились, – передёрнувшись, подумал он. Обхватившие шишковатые колени пальцы едва заметно вздрогнули. – Эх, Спенсер, Спенсер, дурачок… Неужели ты думал, что сможешь убежать по-настоящему?»

Над столешницей, повинуясь движению глаз, развернулось сплетение пересекавшихся и перетекавших друг в друга разноцветных полотнищ, плоскостей и ярких линий, украшенных набухшими, как лимфоузлы под дряблой кожей, бесформенными утолщениями. Карта подстроилась под данные со спутников, и вывела координаты в нулевом формате для ближайших узлов Сети, вспыхнувших синим. Оранжевая пульсирующая звёздочка в некотором отдалении от центрального сгустка Линий и Параллелей выделяла местонахождение цели.

«Ты так трогательно поверил мой нынешней истории… Как было, извини, смешно наблюдать твои загоревшиеся глаза, когда я рассказывал про свой, кхе, родной мир и несправедливость вирусной атаки на туземное население. Ты полыхнул, как костёр, куда плеснули биотопливо. И лавина стронулась с места в тебе, погнав вперёд, за памятью и за осознанием себя…

Но вот беда: все эти прыжки и ужимки, преследование, космическая регата и Инквизитор… Это – только дымовая завеса над тем, что мне от вас по-настоящему нужно».

Мысли Койотля вернулись к Александрии, затерянной в песках, и добытой там информации. Результаты не радовали. В предыдущие периоды не было такого цейнтнота, как сейчас.

«Тогда мы успевали. И рекондиционирование никогда не тратило столько ресурсов, усилий и времени. Да, мы выжили. И выживем сейчас. Но какой ценой? Что вообще можно отдать за выживание такой структуры, как Корпорация? Жизнь? Свободу? Память? Но наши жизни и свобода нам не принадлежат, а память… Память мы теряем так же легко, как и время. И с каждым разом восстанавливать её всё труднее и труднее»

Пиликнул тон входящего вызова, и перед картой развернулась тёмная плоскость, заполнившаяся светлыми муравьями экспресс-кода. Инульгем пробежал сообщение взглядом, потом внимательно перечитал ещё раз, и нахмурился.

– Такое чувство, что наш мир – совсем не то, чем он нам кажется… – забыв о вероятных прослушивающих устройствах, произнёс он вслух. – Особенно паршиво, что мы сами не знаем причины событий. И их следствий.

На Валидии Терцио сбой портала привёл к остановке обогатительного контура орбитального реактора. «Дырка», служившая для сброса отработанного бозонного конгломерата в ближайшую чёрную дыру, не открылась, в отличие от портала ввода топлива. Надкритическая масса частиц перешла в активную форму, начав процесс синтеза обычной материи из энергии, и потоки быстрых нейтронов, нейтрино и прочего зоопарка трансатомной и квантовой физики вырвались из силовых полей реактора. Несколько сотен тысяч жертв, планета заражена радиацией, производственные циклы верфей и доков прерваны. Причина сбоя неизвестна.

Лёгким движением отправив сообщение в архив, Кловис встал с кресла, и потянулся. Если расчёты верны, то частота подобных случайностей будет нарастать. И скоро придётся расконсервировать архаичные атомные реакторы, накопители солнечной энергии и биогенераторы, чтобы используемая в этом и ближайших секторах квантовая энергетика не разнесла все планеты в мелкую пыль.

– Как же мне надоели эти планеты, звёзды, порталы и постоянные проблемы, Койот меня задери! – в сердцах произнёс Инульгем, метким пинком отправляя пискнувшее синтетическими мышцами кресло в угол кабинета, и выходя в затянутый плёнкой силового поля проём выхода. – Вот брошу всё к ёбаной матери, и уйду в пустыню… И ебитесь, как хотите, сволочи. Сколько можно уже! Сколько лет! Заебали…

– И тут я ка-ак вдарил ему с ноги! – молодой парень, затянутый в хрустящую «чёртову кожу», топнул по дощатому полу ботфортом гравициклиста, подчёркивая свои слова. Доски хрустнули. – Руки-то у меня были заняты, вот. Гранатомёт на тяжёлый ховер наводил. Бабах! И нету конвоя…

– Хорош заливать, Бо, – проворчал кто-то из окруживших стойку посетителей бара «Нечистая Совесть». – Не было там ховера, только коптер. Бля буду, звиздишь!

– Сам ты звиздишь! Можешь у Мишель спросить, она подтвердит… – обиделся Ваняски, отхлёбывая пиво из залапанного бокала.

– Да иди ты в зад, вытребень! – распихал соседей плечистый гравициклист с татуированными щеками. – Твою подстилку спрашивать?! Да я…

В его лбу образовалась аккуратная дырочка диаметром с палец, из которой, мгновенно застыв, показалась капелька крови. Татуированный замер на полуслове, и, подёргиваясь, упал под стойку, сшибив несколько табуретов вместе с недовольно заоравшими подростками.

К стойке медленно подошла Мишель, одетая в такой же, как и у всех собравшихся, кожаный костюм, и, мазнув взглядом по белеющим в полумраке лицам, спрятала в набедренную кобуру потёртый излучатель. За её спиной из темноты вышел высокий худой мужчина с узким лицом, в надвинутой на самые глаза широкополой шляпе и коричневом плаще, затянутом поясом с серебристой пряжкой.

– Кто ещё хочет назвать меня как-нибудь… неправильно? – спокойно отодвинув высокий табурет, и усевшись на него, спросила Мишель. Её низкий голос сейчас звучал особенно грубо, словно сочась гневом. – Не стесняйтесь, девочки, зарядов на всех хватит…

Гравициклисты предпочли не связываться с нею, и, прихватив пиво, расползлись по столикам прокуренного зала.

– Бо, – Мишель постучала костяшками по нашитому на плечо притихшего Ваняски генератору силового поля, – слушай сюда. Я привела очень… интересного человека, который хочет поговорить с тобой.

– А я не хочу ни с кем разговаривать! – молодой человек враждебно зыркнул в сторону улыбающегося незнакомца, который блеснул в ответ глазами из-под шляпы. – Со всякими эск… эсс… эксгибиционистами в плащах – тем более!

Мужчина в шляпе улыбнулся ещё шире, показав клыки, и ткнув пальцем в сторону зала, тихо сказал:

– Я хочу нанять вас. Всех.

– Да кто ты такой… – Бо, пошатнувшись, встал и подошёл вплотную к потенциальному заказчику. Это было ошибкой – Ваняски с его небольшим ростом, как оказалось, доставал головой только до подмышки гостя, и говорить приходилось, глядя снизу вверх. – Дядя, тебя сюда не звали, понял?

– Бо, послушай, – Мишель подошла сзади, и взяла Ваняски за плечо. – Это очень важно.

Он, набычившись, сбросил её руку, и попытался схватить незнакомца за грудки. Но тот легко увернулся, и придержал потерявшего равновесие Бо, усадив его на табурет.

Ваняски почувствовал, с какой силой тонкие пальцы сжали его плечи, и понял, что с этим человеком лучше не спорить. Какой-то он был стрёмный.

Глава 35

С покрытых широкими листами крыш хижин гостеприимного племени стекали потоки проливного дождя. Тропические ливни, так некстати застигшие путешественников на последнем дне их экскурсии, грозили затянуться на несколько недель. Вождь племени, хитрый лысый туземец, только качал головой и улыбался. Он-то считал дождь наградой за удачное жертвоприношение представителя местной фауны. Впрочем, «великий шаман» считал, что после выходки Спенсера на празднике плодородия, когда он оплодородил половину племени сам лично, крыша потекла даже у неба.

День медленно перетекал в вечер, густые заросли высоких деревьев вокруг свободной от растительности площадки с домами цепляли макушками пенную взвесь облаков, а неугомонный дождь всё шуршал и шуршал по ярко-зелёным листьям незнакомых пальм и ползучих кустарников вокруг.

Сейчас Льюис сидел под длинным навесом на небольшом выступе у входа в жилище, вдыхал ароматы промокшей растительности и круто падал в свою меланхолию.

Агент пришёл в себя достаточно быстро, хотя следы бурной ночи после праздника ещё два дня сохранялись на его мрачном и угрюмом лице. Гриффин сильно сомневался в грусти и сожалении о проделанном в голове Спенсера, списывая его неразговорчивость на какие-то повреждения агрегата для оплодороживания местных женщин. А после того, как доктор невзначай поинтересовался, а давно ли Спенсер проводил имплантацию капсулы безопасности, тот вообще сник.

Спермоцин вводился каждому агенту вне зависимости от его желания или прочих этических проблем. Во всяком случае, так говорили сотрудникам. Корпорация, конечно, была всемогуща и вездесуща, но разбираться с потомками своих полевых агентов совершенно не желала. Да и мало ли, кто там появится, после таких-то доз нанов-хуянов, как считал Гриффин.