Звезда курятника - Елена Логунова

Надя показала на свою юбку, и я поняла этот жест без объяснений: лен кошмарно мнется, красивый голубой костюм потеряет вид после первого же приседания.

— Просто расскажи мне, как все это было! Я имею в виду презентацию, — попросила я.

Надя рассказала, и я пожалела, что наше телевидение не пригласили освещать это мероприятие. Похоже, там было весело! Вместо банальной и скучной лекции под видеопроектор было организовано веселое представление с клоунами и ростовыми фигурами, которые и представляли разнообразные пылесосы. Часть наиболее безобидного Венькиного зверья специально оставили на беспривязном содержании, чтобы было за кем убирать. Животные очень старались: ослик растащил по всему залу сено, енот как заведенный делал лужицы, белка набросала ореховой скорлупы, лисица перевернула миску с собачьим кормом и пыталась ловить попугаев, а те в испуге теряли перья и гадили с высоты на гостей, которые роняли бутерброды и били рюмки. А вооруженные чудо-пылесосами актеры в костюмах сказочных героев все безобразие с пола, столов, а также с плеч и голов присутствующих ловко убирали.

— Начальство осталось презентацией очень довольно, нашему маркетинговому отделу даже премию дали! — похвасталась Надя. — Правда, из нее пришлось вычесть стоимость пропавшего «Зефира», так что получили мы сущие копейки, но это не так уж важно.

— Я не поняла: стоимость угощения вычли из кармана сотрудников? — удивилась я.

— Нет, «Зефир» — это не еда, — засмеялась Надя. — Это пылесос, названный в честь теплого южного ветерка. Он маленький, но очень мощный, а похож на аккуратный чемоданчик. Потому-то никто и не заметил, как его украли.

— Найти не пытались?

— Начальство запретило поднимать шум, чтобы не портить гостям впечатление от праздника. Начальству-то что? Фирма внакладе не осталась, стоимость пылесоса вычли из премии сотрудников. Впредь будем лучше следить за своей техникой.

— Кстати, о технике, — это мой оператор, Вадим, — спохватилась я, заметив, что тот уже некоторое время топчется рядом с нами и Надя кокетливо оглаживает себя по льняным бедрам.

— Оператор телевидения, а не машинного доения, — пояснил Вадик.

Я бесцеремонно отпихнула его в сторону и прощально улыбнулась приятельнице:

— Спасибо, Надюша, мы побежали, нам пора!

— Весьма аппетитная особа, — оглянувшись на ходу, облизнулся Вадик. — Она свободна?

— Только для деловых контактов, — ответила я, торопясь к машине. — У нее есть законный супруг, очень ревнивый мужчина спортивного телосложения.

Вадик сердито фыркнул:

— А я, значит, не спортивного?

— А ты, значит, не муж!

Загружая аппаратуру в багажник служебной «семерки», оператор продолжал бубнить что-то нелицеприятное про мужа, который объелся груш, в то время как несчастный телеоператор с утра вообще ничего не ел, даже кофе с булочкой, даже тухлой польской…

— Польская! — воскликнула я, осененная потрясающей идеей.

И оглянулась, проверяя, не ушла ли еще с крыльца Надежда. Она как раз поднималась по ступенькам, и я со всей возможной скоростью побежала обратно, чтобы задать приятельнице еще один вопрос:

— Надюха, ты сказала, что этот «Зефир» был очень мощный. Настолько ли мощный, чтобы засосать, скажем, полкило полукопченой колбасы?

— Оригинальная единица измерения мощности, — заметила Надя, остановленная у самой двери. — А колбаса какая? Нарезанная, кружочками?

— Нет, одним кружочком, то есть колечком! — я с нетерпением ждала ответа.

— Ну, не знаю… Пожалуй, смог бы, если только диаметр колбасы не превышает диаметра трубки, — подумав, сказала Надя. — Впрочем, если тебе нужно знать это совершенно точно, можешь зайти ко мне на работу со своей колбасой и мы поставим эксперимент. Еще один «Зефир» у нас остался.

— Спасибо! — крикнула я, отпуская приятельницу, рвущуюся в зал.

«Семерка» с недоумевающими Вадиком и водителем настойчиво призывала меня занять свое место в салоне, и я поспешила вернуться к машине.

С поляками я расправилась, как легендарный Иван Сусанин: безжалостно бросила их в темных дебрях монтажа.

— Беги, куда тебе нужно, — великодушно разрешил монтажер Митя. — Я твоих ляхов тут сам добью.

— Уж добей, голубчик, сделай милость! — попросила я. — С меня пиво.

— С полосатиком! — воздел палец Митя.

Я убежала, а кто такой этот полосатик, уточнять не стала, потом выясню. И вообще мне уже надоело открывать для себя новые виды живности: то тебе арлекиновый аспид, то ящерица-веретеница, то Венькины питомцы — экзотические утки и обезьянки! Надоело мне зверье, видеть его не желаю!

Однако посмотреть на братьев меньших мне все же пришлось — на цирковой афише, где я искала в пестрой толпе четвероногих и двуногих артистов изображение клоуна с метательным зонтом. Нашла: неопределенного пола персонаж в мешковатых одеждах, огненном парике и кроссовках пятьдесят четвертого размера балансировал на проволоке над ареной, где теснились облизывающиеся и улыбающиеся в предвкушении случайного перекуса тигры, львы и медведи. Морда у клоуна была белая, как у гейши, нос красный, как запрещающий сигнал светофора, а распространение по физиономии улыбки ограничили только уши. Понять по картинке, какого пола и возраста это прелестное создание, было решительно невозможно. Зато я узнала его имя, так как над апельсиновыми кудрями комика аккуратным нимбом реяла надпись: «Клоун Барабулька».

Барабуля — это мелкая черноморская рыбка, жирная и вкусная, очень хороша с пивом. Что имя взято не случайно, я поняла сразу же, как только увидела клоуна Барабулю. Им оказался жилистый мужичок лет сорока, с лицом, испещренным красными прожилками, и носом, настолько похожим на баклажан, что я поначалу подумала, что этот фиолетовый румпель — накладной. Неправдоподобно ярко окрашенный носяра нависал над пивной кружкой, почти касаясь бугристым кончиком шапки пены.

— Я думала, что циркачи, как спортсмены — непьющие, — призналась я тетке-буфетчице, которая указала мне на Барабульку.

Баба в белом передничке гимназистки и кружевной наколке насмешливо хмыкнула:

— Кто не пьет, а кто очень даже уважает это дело! Вот у нас недавно слон на гастролях был, так тому перед выступлением водку наливали — полведра и без закуски!

— Зачем? — удивилась я.

— Стресс снять, чтобы не пугался, когда на нем тигр кататься будет!

Отогнав возникшую в мыслях картину поддатого веселого слона, катающего на загривке трезвого и злого тигра под наигрываемое собственным хоботом «Шумел камыш, деревья гнулись!», я вернулась к разговору о Барабульке.

— Значит, клоун ваш выпивает?

— Выпивает? — буфетчица шевельнула плечами, поправляя сползающую лямку фартучка. — Да он пьет как лошадь!

Я с трудом удержалась, чтобы не спросить, наливают ли перед выступлением и лошадям тоже.

— Санек запойный у нас, три месяца держится — потом две недели пьет. Давно бы его выгнали, да талантливый, гад, отличные номера придумывает, публика довольна. Вы видели его номер с зонтиком?

— Не видела, — ответила я, невольно вздрогнув.

— Прекрасный номер, Санек с ним полстраны объехал, даже авторские права оформил, чтобы конкуренты идею не слизали.

Я с большим сомнением смотрела на хмельного Санька-Барабульку, прикидывая, мог ли он быть ночным убийцей.

— Авторские права — это хорошо, — автоматически отреагировала я на слова своей собеседницы.

— Еще бы! — воскликнула тетка, удобно укладывая на высокий прилавок пышную грудь и обнимающие ее круглые руки. — Теперь Санек может пить спокойно, дублеры его без хлеба с маслом не оставят.

— Дублеры? — заинтересовалась я. — Что, у клоуна Барабульки есть сменщики?

— Рассказываю, — произнесла общительная тетка.

Александр Калачов, он же любимец публики — клоун Барабулька, время от времени удаляется в глубокий запой, и тогда администрация цирка оказывается перед выбором: снять ли с программы популярный номер или же заменить Барабульку дублером. Сценический образ клоуна позволяет без труда подогнать под образец едва ли не любую личность, обладающую соответствующими навыками: дублер должен уметь кувыркаться на трапеции, ходить по проволоке и бросать в цель особый зонтик с заостренным концом. Последнее не так трудно, как может показаться: мишень достаточно велика, размером со стенку сарая. Она специально сделана такой большой, чтобы в нее без промаха попадал Санек, рука которого по понятным причинам не всегда тверда.

«Барабулькозаменителями» за последний год успели поработать три человека: клоун Васятка, акробат-вольтижер Паша Жучкин (на афишах — Паоло Джуччини) и даже одна девица из народной цирковой студии, самодеятельные артисты которой вечно околачиваются вблизи большой арены. Васятку и Жучкина-Джуччини назначил на должность «и.о. Барабульки» директор, и они отрабатывали повинность без души, исключительно за гонорар. А вот Серенький — клоун из самодеятельности — подошел к делу серьезно. Не пропускал репетиции, а когда прижимистый Санек потребовал от дублера заплатить ему за использование его костюма и сценического инвентаря, парень просто заказал в мастерской при цирке собственное снаряжение.