На всю жизнь и после (СИ) - Шаталов Роман

— Молча исполняешь то, что я тебе говорю. Иди на склад, от входа сразу направо, руками-ногами не махай, так тебя точно не засекут камеры. Возьми со стеллажа чеснок, раздави его получше, и распихай по карманам. Рядом будет форточка, как повиснешь на ней, по моему сигналу будь готов резко подтянуться и выбежать.

Борис завис на прямых руках и прождал команды полминуты. Он изучил месторасположение всех камер по периметру, та, что наблюдала за форточкой, была неподвижной, поэтому он не понимал чего ему ждать. Юноша услышал карканье — чёрный ворон сел на козырёк белой камеры и заглянул в объектив.

— Вылезай и бегом вперёд.

Он выбрался через форточку без труда и пробежал трусцой примерно триста метров пока не наткнулся на дорогу.

— Сейчас налево, переходи на шаг. Меньше внимания к себе, сними жилетку и закинь её на крышу того киоска…теперь налево во двор и спрячься в кустах…видишь Аристократ стоит со своим сообщником.

Борис осмотрел двор, огороженный четырьмя многоэтажками. У дороги было много кустов, а внутри немало одиноких деревьев. Весна всё ещё пробуждала природу, поэтому листья не могли хорошо спрятать юношу, который окопался на отшибе. Его цели сидели на лавочке в самом центре двора и делали вид, что не знают друг друга. Незнакомец что-то кричал мальчику, который забрался на горку, а потом по наставлению слез с неё. Юный унт материализовал ворона, чтобы он своим птичьим зрением рассмотрел сообщника Аристократа. Птица сидела на предплечье и всматривалась в фигуру незнакомца. Юноша сразу узнал его, им оказался молодой, светловолосый корреспондент Герман Лавров. Именно он вёл репортаж о нападении на салон Цирюльника.

— Вот от этого блондинчика тебе нужно держаться подальше. Он постоянно носит белую рубашку, не ошибёшься. На сегодня закончили, возвращайся в магазин. Все действия в обратном порядке. Ворон на месте, как увидит тебя, закроет камеру.

Борис услышал голос Ирины, когда одной рукой повис на крыше киоска, а другой искал вслепую жилетку.

— Гнездо свить решил, Борька?

В этот момент юноша нащупал жилетку и спустился с ней. Рядом с Ириной стояла Консуэла, обе девушки улыбались, выражая неприкрытую насмешку.

— День добрый, дамы, а вы почему не на работе?

— Ты сама бестактность, Борис. Дамы, — возмутилась Ирина и сделала пальцами кавычки, — отошли по делам.

— А вот что ты тут делаешь? Смена в магазине уже закончилась? — спросила Консуэла серьёзным тоном и посмотрела в сторону двора, где юноша вёл слежку.

— Отошёл по делам. Здесь недалеко есть хорошая шаурмяшная.

Благо их в городе как грязи, и поход туда — самое верное прикрытие. На лице Ирины появилась гримаса отвращения.

— Меня коллега попросил, — он продолжил врать, — я обычно еду с собой ношу. Он сейчас сильно занят, а кушать-то хочется.

— Живо в магазин или я им прикажу превратить тебя в пепел! — прокричал ТОТ так громко, что Борис дёрнулся.

— Ладно, мне пора. Ещё увидимся, — сказал он, проходя мимо девушек с поднятой рукой, и направился прямо в сторону магазина.

— Маленький врунишка, — сказала Ирина.

— Не всем дано. Да и нам какое дело?

Борис вернулся в магазин, он открыл дверь в зал, из неё в склад ворвалась непривычная тишина. Покупателей не было, трое сотрудников смотрели на него и улыбались — натурально и широко. Юноша увидел перед собой узкую спину блондина в белой рубашке. Герман Лавров медленно развернулся и добродушно улыбнулся. Борис держал правую руку за спиной на дверной ручке, дверь была приоткрыта, но он почувствовал, что её подпирают с обратной стороны.

— Привет, Борис.

Герман протянул ему руку. Юноша знал, что загнан в угол и, судя по молчанию Того, кто видит, придется сдаться. Он ответил на рукопожатие и глаза хинта-журналиста вспыхнули жёлтым светом. Перед глазами пару секунд стояла мутная завеса, а когда она развеялась, Герман начал размерено говорить:

— Будь весел, добр, улыбайся всем. Аристократ главный, слушайся его. Ему нужно помогать, даже в ущерб себе, потому что он вас защищает.

Широкая улыбка Бориса «кричала» о победе Германа, который не знал, что юноша её имитирует. В отличие от Виктора, воспоминания о чувствах были ещё свежи в памяти молодого унта. Он мог их изображать со стопроцентной точностью, но не знал, как отреагировать на происходящее, поэтому решил просто подыграть. Довольный собой Герман развернулся и пошёл на выход. Борис и остальные сотрудники проводили его взглядом. Как только журналист покинул магазин и сорвал с двери какой-то лист, следом за ним вошла покупательница — молодая женщина с коляской. Все разошлись по своим местам.

Борис каждый день делал бабушке массаж, он садился повыше, а она между его колен. Разминал и растирал в основном трапеции, плечи и шею. Такая процедура по заверению врача улучшит приток крови к мозгу и исключит возможные обмороки и понизит общую усталость. Кожа была дряблая и поношенная временем, но юноша не обращал на это внимания, он же хороший внук. Бабушка не выходила на улицу, вместо этого часто семенила по квартире, нарезая круги. На очередном забеге она встретила в прихожей яркую улыбку Бориса. От этого бабушка даже отшатнулась. Внук был веселый и радостный, хотя последние полгода редко улыбался. После массажа он отпросился на пару часов погулять, а бабушка с неохотой, но отпустила его.

Виктор собирался уже снять колокольчик с двери, когда в тату салон зашёл Борис и чуть не зашиб мастера дверью.

— Добрый вечер, надо бы нам потренироваться открывать двери.

— Да-да. Добрый вечер. Какое же прекрасное место этот магазин, мне там так нравиться! — Борис прямо искрился счастьем.

— Я рад. Аристократ, случаем, не вытянул из тебя весь безин?

— Нет. Всё нормально.

Борис не сразу заметил Малиота, который сидел на диване.

— Добрый вечерочек, Борька! Ты такой радостный. Решил переметнуться на нашу сторону?

— И вам добрый вечерочек! Нет, конечно. У Аристократа в магазине поднатаскали. Там все такие, улыбаются всем подряд целый день.

— Ха-ха, похоже, Аристократ полюбил деньги больше безина, — Малиот встал и пошёл на выход. — Не буду вам мешать. Боря, ещё раз спасибо, твои вещицы мне очень помогли.

— Ну, не мои. Я всего лишь курьер.

Виктор и Борис обменялись с Малиотом рукопожатиями, и он вышел из салона спиной вперёд, живо махая рукой. Как только дверь открылась, Виктор схватился за язык колокольчика как змея, которая впивается в жертву зубами.

— Что расскажешь? Мне просто особо говорить не о чем. Без тебя сложнее, но мне не привыкать.

Для изображения эмоций Борис тратил слишком много сил, потому что надо было включать память, напрягать лицевые мышцы и голос, чтобы выдать нужную гримасу. Без чувств и эмоций он был чем-то вроде глухонемого, который недавно потерял слух. Общение давалось ему с большим трудом, но юноша рассматривал это как тренировку — рано или поздно всё будет идти как по маслу.

— Малиот тоже ваш друг?

— Нет, он просто заскочил поболтать. Наш мирок очень тесен, важно поддерживать связи. Мы же не враждуем с хинтами, они нам расскажут что-нибудь интересное или мы расскажем им. И ещё, я дружу только с Никитой.

— Как вам Малиот?

— Обычный хинт. Придраться мне не к чему: на поединок никого не вызывал, церковь свою держит в порядке и чтит законы своей веры. Он, кстати, не рассказывал, что вы встречались.

— Я повёл себя не вежливо в тот раз. Надо было извиниться.

— Так догони его прямо сейчас.

— Всё не настолько серьёзно. Извинюсь в следующий раз.

Виктор немного помолчал и повторно спросил:

— Есть что рассказать?

— Мне особо нечего рассказывать.

— Ладно, давай присядем на диван, разговорим тебя.

Татуировщик подсел к Борису, когда снял колокольчик и запер дверь.

— Консуэла перестала терроризировать меня просьбами прищучить, сам знаешь кого.

— Да, это, наверное, хорошо. А кого именно? — Борис по-прежнему улыбался, не так широко, но щёки опять начало сводить.